Йожа Герольдова: Верность памяти

— Если вы не можете обойтись без поучений, то хотя бы подождали, пока официант уйдет, — опять проворчала она.

— Вы правы, мадам, я вполне мог бы подождать, а потом позабавиться, глядя, как вас стали бы поучать сами болгары.

Женщина молча закурила сигарету, подавляя в себе желание поставить своего спутника на место. Она не считала, что обязана ему и потому должна испытывать чувство благодарности. Он, правда, помог ей. Ну и что с того? Даже если бы он не заговорил с ней на перроне у бухарестского скорого, она бы все равно поняла, что носильщик ничего не делает ей назло, а, наоборот, любезно с ней соглашается. Она, возможно, не догадалась бы отправить его за плацкартой, но с проводником уж как-нибудь договорилась бы. И с официантом она бы договорилась, поняв, что в знак согласия здесь отрицательно качают головой. А все-таки как это странно!

Вначале ее спутник ей даже понравился. Уже много лет она не встречала мужчины, который знает, что по коридору вагона должен идти впереди женщины, что не надо пропускать ее в ресторан впереди себя, как это делают те, кто лодырничал на уроках, когда изучали правила хорошего тона. Но в остальном…

Мужчина молча закурил сигарету. Не будет же он спорить с этой дамой. Он съест свой второй завтрак, вернется в купе и погрузится в чтение газет, а она может хоть на голове стоять.

Вначале она ему даже понравилась: не лезет вперед, как большинство женщин, которые думают, что и в ресторан должны входить первыми, иначе их достоинство пострадает. Но в остальном…

Подошел официант и стал что-то оживленно объяснять. Сосед по купе нахмурился и, как ей показалось, раздраженно обрезал официанта. Потом он энергичным жестом погасил сигарету, прижав ее пальцем к пепельнице, и поднял на нее карие глаза:

— Погасите сигарету: в вагоне-ресторане курить запрещено.

— Мне дым не мешает, — спокойно возразила она.

— Зато им, очевидно, мешает, — сказал он строгим тоном. — Мы должны подчиняться их правилам.

Она сдержалась, чтобы не сказать чего-нибудь резкого, и погасила сигарету. Запрещение курить ее нисколько не огорчило. Она давно привыкла подолгу обходиться без сигарет. Но так рявкать…

На первый взгляд казалось, что он со всеми разговаривает предельно вежливо: с носильщиком, с проводником, с официантом. Вот и на нее он до этого ни разу не повысил голоса. «А впрочем, с чего бы ему его повышать?!» — подумала она и улыбнулась. Однако в интонации, в тембре голоса, в манере подбирать и произносить слова было что-то в высшей степени обидное, неприятное.

Запрещение курить, видно, вызвало у него раздражение. Значит, он не привык подчиняться. Ей было приятно наблюдать, как заносчивый человек вынужден повиноваться. Толкует о том, что необходимо подчиняться правилам, а у самого на лице написано, что вот-вот взорвется от злости. Скорее всего, это руководитель районного масштаба или директор предприятия, который чувствует себя родным братом господа бога… Кем же еще может быть этот мужчина, путешествующий по Болгарии в начале октября? Коммивояжером? Командированным торговым представителем? Кто еще мог поехать к морю осенью, когда льют дожди? Никто, кроме нее…

Мужчина понимал, что поставить ее на место не удалось. Она промолчала, сознавая, что протестовать не имеет смысла, скрыв свою досаду под презрительной улыбкой. Очевидно, привыкла, чтобы все вертелось вокруг нее. Ее огромный черный чемодан наверняка до отказа набит тряпками. Должно быть, стареющая актриса. Возможно, он не раз встречал ее фотографии. А может, она певица, которая привыкла портить настроение музыкантам, дирижерам, их ассистентам и рабочим сцены? Кем же еще она может быть? Да и кому нравится валяться во время нудного дождя на диване и слушать через открытые двери убаюкивающий шум морского прибоя? Никому, кроме него…

После завтрака ему сразу захотелось откинуться на спинку стула, вытянуть ноги и, покуривая, бездумно смотреть в окно. Его спутница ела спокойно, не торопясь, как-то машинально. Казалось, она не обращает внимания на то, что ест, хотя, заказывая завтрак, проявила большую заинтересованность. Да, сигареты явно не хватает, но не стоит портить себе из-за этого настроение. К тому же сам виноват. Позавтракав, надо было встать и, пожелав соседке приятного аппетита, спокойно удалиться. И зачем ему понадобилось разыгрывать из себя кавалера?..

«Наверное, ему очень хочется курить, — рассеянно думала женщина, намазывая на хрустящий рогалик застывшее масло. — Какая же я сегодня счастливая! Когда еще удастся посидеть за таким великолепно сервированным столом, не поглядывая на часы, лежащие возле чашки, не убегать, не доев ломтика хлеба и не допив чая? Когда еще удастся не проверять содержимое портфеля в темной прихожей, забитой обувью, пальто и плащами, на ходу дожевывая свой завтрак?..»