Ясунари Кавабата: Спящие красавицы

— Прошу вас, — женщина вышла из комнаты.

Хотя испытываемые им любопытство и стыд были уже не так сильны, как в первый раз, все же, открывая дверь в заветную комнату, Эгути чувствовал некоторое волнение.

— Эта, наверное, тоже «ученица», — подумал Эгути.

Однако в отличие от прежней «ученицы», с которой он провел здесь третью ночь, эта девушка выглядит настоящей дикаркой. Ее вид заставил Эгути забыть о смерти старого Фукура. Две постели были сдвинуты вместе, и девушка спала на той, что ближе к двери. Она, очевидно, не привыкла к электрическому одеялу, которое больше необходимо старикам, а может, ее тело переполнено жизненным теплом, которое не может остудить даже холодная зимняя ночь. Девушка отбросила одеяло и лежала обнаженная почти до пояса. Она лежала на спине, широко раскинув руки и ноги, похожая на иероглиф «большой». Соски у нее были большие, темные с фиолетовым оттенком. Этот цвет не выглядел красивым при свете, отраженном от алого бархата, так же, как и цвет кожи на шее и груди. Кожа имела какой-то черноватый отблеск. Эгути почувствовал от ее подмышек слабый запах пота.

— Это же сама жизнь, — прошептал он. — Такая девушка может вдохнуть новую жизнь даже в шестидесятисемилетнего старика. Эгути засомневался, японка ли она. Ей, наверное, еще нет двадцати; груди широкие, но соски еще не набухли. Она не выглядит толстой, стройная, подтянутая.

— Хм, — старик взял руку девушки; «…длинные пальцы и длинные ногти. И сама она, наверное, высокого роста, в современном стиле. Интересно, какой у нее голос и манера говорить?» Эгути нравились голоса некоторых женщин — дикторов радио и телевидения; когда они говорили, он закрывал глаза и слушал только их голос. Искушение услышать голос усыпленной девушки было очень велико. Конечно, поговорить с ней не удастся. Но как же сделать, чтобы она заговорила во сне? Правда, у спящих голос меняется. Кроме того, многие женщины в разных ситуациях говорят разными голосами, но, может быть, эта девушка говорит всегда одним и тем же? Судя по естественной позе, в которой она спит, она не похожа на притворщицу.

Эгути сел и потрогал длинные ногти девушки. «Интересно, ногти всегда бывают такими твердыми? Или только у таких здоровых и молодых девушек?» Цвет пальцев под ногтями был живым и свежим. Только сейчас Эгути заметил на шее девушки тонкую, как нитка, золотую цепочку. Старику стало смешно. Несмотря на то что в такую холодную ночь девушка была обнажена, на ее лбу у самых волос выступили капельки пота. Эгути вынул из кармана носовой платок и отер ей лоб. На платке остался сильный запах. Тогда он протер и под мышками спящей. Теперь он не мог взять этот платок домой и, скомкав его, бросил в угол комнаты.

— Ого, да у нее губы накрашены, — пробормотал Эгути. Казалось бы, что в этом странного, но у этой девушки даже накрашенные губы показались ему смешными. Старик вгляделся повнимательней:

— Может, ей оперировали заячью губу? — Он подобрал брошенный платок и осторожно стер помаду с губ спящей. Но, однако, никакого шрама не обнаружил. Середина верхней губы девушки была приподнята кверху, и ее линия, напоминающая по форме гору Фудзи, выглядела удивительно красивой. Эгути неожиданно для самого себя пришел в восторг от губ девушки.

Ему вдруг вспомнился один поцелуй сорок лет назад. Стоя тогда перед девушкой и легонько касаясь рукой ее плеча, Эгути неожиданно приблизил к ней губы. Девушка отвернула лицо вправо, потом влево.

— Нет, нет, я этого не делаю.

— Уже сделала…

— Нет, не делаю.

Эгути вытер свои губы и показал ей носовой платок с бледно-красными следами помады:

— Да ведь уже сделала. Вот…

Девушка взяла платок, посмотрела на него и положила в сумочку.

— Я этого не делаю, — девушка опустила глаза, полные слез, и больше не произнесла ни слова. С тех пор они не встречались. Интересно, что сделала девушка с тем платком? Да что платок, интересно, жива ли она сама сейчас, сорок с лишним лет спустя?

Сколько лет уже Эгути не вспоминал о той девушке из прошлого, пока не увидел красивой, вздернутой, наподобие Фудзи, верхней губки усыпленной девушки? Если положить платок под ее подушку, то, проснувшись, она увидит на нем следы помады, увидит, что помада на ее губах стерта, и, наверное, подумает, что он украл у нее поцелуй. Хотя разве в этом доме запрещено целовать? Даже самые дряхлые старики способны целоваться. Просто здесь девушка не отвернется и ничего не почувствует. Губы спящих, должно быть, холодны и безвкусны. Вряд ли они способны взволновать больше, чем губы умершей возлюбленной. Мысль о том, что он не такой, как другие, бессильные, посетители этого дома, уже не возбуждала Эгути.