Даниель Фагунва: Лес тысячи духов

Я заверил эту достойную женщину, что выполню ее пожелание, но сначала решил понаблюдать еще немного за базарными продавцами и покупателями. Теперь, когда она объяснила мне, в чем дело, я понял, почему не заметил сразу же слепоты горожан – глаза у них, как и сами они, были лживые: смотрели на мир, ибо были открыты, но ничего не видели, ибо посланцы Господа покарали их слепотой. Много удивительного открылось мне в тот день на Базарной площади, однако я не буду сейчас рассказывать обо всем подробно, а опишу лишь несколько происшествий, чтобы не предавать совершеннейшему умолчанию особенно занимательные черты Города грешников. Первым делом я обратил внимание на калеку с палкой – он торопливо и быстро ковылял к пруду, явно не собираясь никуда сворачивать. Мне стало жалко его, и я крикнул ему, что впереди пруд, но он не обратил на мои слова никакого внимания и через несколько шагов обрушился в воду, ибо берега у пруда были очень крутые.

Я опять от всей души пожалел его, а он вдруг принялся весело хохотать, потом как ни в чем не бывало вылез на берег, пустился, словно зрячий, в путь и шага через три столкнулся с какой-то женщиной, опрокинув ее при этом на землю. Женщина рассвирепела и, вскочив, подняла руку, чтобы отвесить мокрому недотепе звонкую оплеуху, но, пока она собиралась с силами, тот куда-то ушел, и оплеуха досталась совсем другому человеку. Он, в свою очередь, обозлился и двинул по уху ни в» чем не повинного прохожего, который передал оплеуху кому-то еще, – и через несколько минут драка охватила весь базар. Покупатели и продавцы раздавали удары направо и налево, а поскольку в драке принимали участие даже женщины с новорожденными детьми за плечами – они метались в толчее, как разъяренные тигрицы, – дети иногда падали на землю, и слепые, но яростные драчуны затаптывали их насмерть, не ведая, что творят. Порой мать замечала, что – ее ребенок упал, и, нагнувшись, подхватывала с земли уже растоптанный труп, а порой подымала в слепоте своей чужого ребенка и набрасывалась с кулаками на его же мать. Старики и старухи тоже часто падали под ноги дерущимся, я те безжалостно затаптывали их, а потом и сами оказывались на земле, но побоище не утихало, ибо Господь лишил этих людей и зрения, и членораздельной речи, и рассудка.

Разглядывая драчунов, я заметил, что многие из них носят свои агбады задом наперед, а косынки у многих женщин были обвязаны вокруг талии, будто кушаки, и все грешники щеголяли в залоснившейся от грязи одежде, словно она сшита из вывернутых наизнанку охотничьих сумок.

Да, много странного увидел я на Базарной площади Города грешников, но сейчас у меня нет времени входить во все подробности. А тогда, решив, что больше ничего занимательного не увижу, я отправился к пригласившей меня женщине, и мы стали жить вместе.

Я часто посещал Суды грешников. У них нередко случалось так, что, если кто-нибудь нарушал городские законы, полицейские хватали первого попавшегося им под руку человека и безжалостно карали его, будь он даже знатный и уважаемый горожанин; а временами их король, собираясь в путь, вскакивал вместо коня на корову, и никто не говорил ему об его ошибке; словом, жизнь в этом городе шла кувырком и шиворот-навыворот.

Женщина, у которой я поселился, предоставила в мое распоряжение весь свой дом, однако была там комната, куда она запретила мне входить, сказав, что после ее смерти, когда дом станет моим, запрет потеряет силу и я буду волен поступать, как мне вздумается. Мы с ней искренне полюбили друг друга, и я уже начал помышлять о женитьбе, но именно» в это время ее свалила тяжелая болезнь, и она скоропостижно умерла.

Я не мог представить себе, что она умрет раньше меня, – ибо был гораздо старше, и, когда это случилось, впервые осознал жестокую неотвратимость смерти, от которой не спасает порой даже юный возраст. Я горько оплакивал потерю любимой женщины, забыв, что слезы не могут вернуть человека к жизни, а плачущим грозят серьезными бедами. Ибо смерти-рыдания не помеха – они отгораживают лишь от жизни.

После кончины любимой ничто больше не удерживало» меня в Городе грешников, и, размышляя однажды о возвращении домой, я неожиданно вспомнил про комнату, куда мне запрещалось раньше входить. Дело было ночью; однако мне так захотелось узнать, какие тайны скрыты в этой комнате, что я встал с кровати, поспешно оделся и отправился к запретной двери. На пороге комнаты меня охватил страх, и, чтобы прогнать его, я припомнил воистину страшные опасности, встречавшиеся мне в прошлом. Будь что будет, решительно подумал я, распахнул дверь и переступил порог таинственной комнаты.