Кнут Гамсун: Роза (пер. Ганзен)

На другой день было воскресенье и предолгій день, — такъ тихо стало въ домѣ безъ дѣтей. Маккъ еще съ утра призвалъ Крючкодѣла и поручилъ ему перенести серебряныхъ купидоновъ изъ гостиной опять къ себѣ наверхъ и разставить на колонкахъ по угламъ своей кровати. Все опять должно было быть по прежнему, какъ до прибытія баронессы. Маккъ самъ наблюдалъ за перестановкой, и, наконецъ, тихая, степенная Маргарита Горничная была приглашена полюбоваться новымъ убранствомъ кровати.

Вечеромъ я попрощался съ Маккомъ и всѣмъ его домомъ, а затѣмъ отправился къ Гартвигсенамъ. Я порѣшилъ, что прощаніе будетъ короткимъ; я таки научился кое-чему изъ прощанія Николая Аренцена съ Розой. «Каково, молъ, будетъ послѣднее слово?» сказалъ онъ презрительно. Такъ отпустилъ онъ себя самого на всѣ четыре стороны!

Гартвигсенъ опять поблагодарилъ меня за всѣ картины, которыми я украсилъ его стѣны, и спросилъ моего совѣта, гдѣ повѣсить зимній видъ, когда онъ будетъ вставленъ въ рамку. Роза была мила и привѣтлива; подала вина и пирожныхъ. Мы поговорили немножко о баронессѣ, которая уѣхала не простившись, потомъ о сэрѣ Гью, о его сынѣ, о трескѣ и о Маккѣ, и, наконецъ, о Мункенѣ Вендтѣ, къ которому я теперь собирался отправиться. Зачѣмъ-же мнѣ было еще сидѣть? Роза, вѣроятно, просила мужа не уходить, когда я приду; то-есть, она, навѣрно, только сказала ему, чтобы онъ помогъ ей занимать меня. И Гартвигсенъ занималъ. Наконецъ, онъ всталъ и сказалъ:

— Но вамъ надо-же взглянуть на прощанье на принца!

Роза тоже встала и сказала:- Нѣтъ, лучше я сама принесу его.

— Видите, мнѣ не довѣряютъ! — добродушно разсмѣялся Гартвигсенъ.

Роза вернулась съ принцемъ, и мы еще немножко поговорили о немъ. А затѣмъ я поблагодарилъ за все и простился. Роза встала и, держа ребенка у груди, протянула мнѣ руку и тоже поблагодарила за все хорошее. Когда я былъ въ дверяхъ, она уже опять сидѣла себѣ съ ребенкомъ на колѣняхъ. Гартвигсенъ же вышелъ проводить меня и сказалъ еще нѣсколько теплыхъ словъ.

Послѣднихъ словъ.

Вернувшись къ себѣ, я горячо помолился Богу, Который Одинъ могъ помочь мнѣ и впредь. Ночь я не спалъ; любовь жестокая вещь. Я считалъ часы и немножко полежалъ на кровати, а потомъ сидѣлъ у окна и ждалъ утра. Было всего три часа, когда я взялъ свое ружье и котомку и побрелъ лѣсомъ на, сѣверъ.

Вотъ что я записалъ, ради препровожденія времени. Я ни къ чему такому де гожусь, но вотъ что я составилъ изъ моихъ воспоминаній и записокъ; для этого не понадобилось сложныхъ приготовленій. Да.

Въ этихъ запискахъ говорится о многихъ лицахъ, но для меня лично только объ одномъ.

1908