Ваан Тотовенц - Жизнь на старой римской дороге

Я нарочно, по всякому поводу заставлял его рассказывать эту историю, причем интересовался такими подробностями, которые приводили мистера Ригза в необычайное возбуждение, и он без умолку говорил и даже рылся в письмах, чтобы уточнить, когда именно произошло то или иное событие. Он буквально упивался собственным красноречием и поэтому не замечал, что я просто посмеиваюсь над ним. Потом мистер Ригз рассказывал, какие кушанья любил его отец. Среди них особо выделялся приготовленный из капусты суп, запах которого пропитывал даже одежду.

— Какой утонченный вкус был у него, — поспешил однажды вставить я.

Миссис Ригз склонила голову набок, с умилением посмотрела на мужа.

Впоследствии мне не раз пришлось пожалеть об этом. Ибо миссис Ригз три раза в неделю потчевала меня этим самым капустным супом.

Мистер Ригз хвалил свою супругу за чуткое отношение ко мне и добрую память о его отце.

Однажды утром, во время завтрака, рядом с нашим домом остановилась грузовая машина; она фыркнула, вздохнула и умолкла. Мистер Ригз, чтобы узнать, не к ним ли приехала машина, выглянул в окно. На мгновение он застыл на месте, затем повернулся и с глупейшим выражением на лице уставился на жену. Миссис Ригз, которая постоянно следила за каждым движением супруга, ища в нем проявления логической осмысленности, остановилась как вкопанная. На этот раз я «уловил» в глазах мистера Ригза нечто похожее на мысль.

— Черт… — сумел он вымолвить только и опустился на стул.

— Что случилось? — воскликнула миссис Ригз, оскалив зубы.

Я хоть и подошел к окну, но не мог сразу понять, что, собственно, произошло. И только когда вслед за мной миссис Ригз выглянула в окно и, вскрикнув «ах», ударилась в слезы, мне все стало понятно.

Грузовик привез негритянскую семью. В соседний дом уже вносили мебель.

Вот что оскорбило южноамериканских аристократов. Их соседями будут чернокожие!

Заметив, что жене дурно, мистер Ригз подбежал к шкафу, достал капли, засуетился вокруг нее.

— Не волнуйся, дорогая, вероятно, перепутали адрес. Это какое-то недоразумение.

Миссис Ригз, привыкшая верить каждому слову мужа, стала успокаиваться.

— Я сейчас же пойду туда и все выясню, — сказал хозяин и вышел из комнаты, даже не допив кофе.

— Как вы думаете, неграм разрешат жить в нашем квартале? — обратилась ко мне миссис Ригз после ухода мужа.

— Насколько мне известно, в американской конституции нет пункта о расовых привилегиях.

Я никогда не жил в Южных Штатах, которые вели когда-то войну за сохранение рабства негров, поэтому мне была непонятна психология этих южноамериканских аристократов.

Миссис Ригз удалилась, не дав мне договорить, сочтя более приличным не выслушивать меня вовсе, чем грубить. В это время в комнату вбежал бледный хозяин.

— К сожалению, адрес не перепутан, но я сию же минуту пойду к адвокату и постараюсь уладить это дело. Я не позволю, чтобы они хоть одну ночь были моими соседями.

Мы вместе с мистером Ригзом вышли из дому. Я отправился на службу, он — к адвокату. Вечером, когда я вернулся домой, вопрос был окончательно решен: закон не давал права никому выгонять чернокожего из его собственной квартиры.

У меня не было желания разговаривать с моими хозяевами. Я ушел к себе, оставив супругов наедине с их несчастьем, и принялся читать «Доктора Фауста» Марло.

С этого дня я почувствовал отвращение к Ригзам. Их разговоры стали для меня невыносимы, я встречался со своими хозяевами только за завтраком и ужином, стараясь не задавать лишних вопросов. Между тем они постоянно возвращались к этой теме, говорили об «ужасной» семье, поселившейся рядом с ними.

— Не для того воевал мой отец, чтобы черномазый стал соседом его сына, — ворчал мистер Ригз.

Но однажды чаша моего терпения переполнилась, и я не выдержал:

— Мистер Ригз, ваш отец действительно воевал для того, чтобы чернокожий не смел быть вашим соседом. Но в том то и дело, что он войну проиграл, стало быть, чернокожий может стать вашим соседом.

— Неумная острота, — закричал мистер Ригз и встал из-за стола.

Я, закончив ужин, ушел в свою комнату и в ответ на эту грубость решил бойкотировать моих хозяев. Утром я не вышел к завтраку, вечером поужинал в ресторане.

На следующее утро мистер Ригз, улыбаясь, вошел ко мне в комнату и сказал:

— Миссис считает, что я был с вами невежлив. Если это так, прошу прощения.

— Миссис правильно считает, я вам прощаю.