Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая

Она ничего не успела сделать. Наримуне, размеренно, спокойно, сказал:

– Ты докормишь моего сына, и отдашь его мне. Комнаты, и медицинское обслуживание, оплачены на месяц вперед. Я оставлю главному врачу деньги, на твой билет до Токио. Вернувшись в столицу, ты немедленно попросишь своих… – он сжал пальцы в кулак, – начальников, о переводе из Японии. Если ты хотя бы попробуешь приблизиться ко мне, или ребенку, бумаги, – Наримуне забрал пакет, – попадут в тайную полицию. Я не желаю больше тебя видеть, никогда… – убрав конверт, он протянул руку: «Я жду».

Она рыдала, тихо, широко открыв рот. Лицо исказилось:

– Наримуне, я хотела с тобой поговорить, я собиралась. Пожалуйста, поверь мне, я не делала ничего дурного… – мужчина, издевательски, усмехнулся:

– Ты и в Лондоне пришла ко мне по заданию, да?

Лаура хватала воздух, стараясь не потревожить ребенка. Она сгибалась от боли где-то внутри, в сердце:

– Я никогда, никогда бы не смогла, Наримуне. Я у тебя ничего не спрашивала, ты помнишь? Я люблю тебя. Пожалуйста, пожалуйста, прости меня, не забирай Йошикуни… – сын заплакал. Наримуне пришлось силой разомкнуть ей руки. Она сползла с постели, встав на колени, цепляясь за полу его пиджака:

– Не надо, не надо. Ты не заберешь маленького, я мать… – Лаура ползла вслед за ним, ребенок рыдал. Она закричала:

– Ты не можешь, не имеешь права! Ты не отнимешь у меня дитя!

Девушка заставила себя подняться на ноги. Кровь испачкала подол рубашки, потекла по халату. Наримуне, одной рукой удерживая сына, схватил ее за плечо:

– Я позову врачей. Скажу, что ты пыталась задушить ребенка. Временное помешательство, после родов. Тебя отправят в лечебницу, а я позабочусь, чтобы бумаги прочли в тайной полиции. Они тебя навестят, и твой дипломатический иммунитет тебе не поможет, понятно? Тебя вышлют не тихо, а со скандалом… – Лаура ощутила на губах металлический привкус крови:

– Пожалуйста… – она рухнула на колени, преграждая путь к двери, – Наримуне, я люблю тебя! Я мать нашего мальчика… – она лежала на полу, закрывая собой выход: «Не делай этого, Наримуне…».

– У моего сына нет матери, – мужчина, переступив через нее, захлопнул дверь: «Она умерла».

Услышав из палаты низкий, звериный вой, Наримуне, не оглядываясь, пошел по коридору. Он укачивал плачущего ребенка:

– Сейчас, Йошикуни, сейчас. Прости меня, пожалуйста, прости… – Наримуне быстро нашел акушерку и передал ей сына:

– Госпожа Ояма отказывается от ребенка. Позаботьтесь, пожалуйста, о маленьком. Я поговорю с господином главным врачом и немедленно вернусь.

Остальное было просто. Наримуне, спокойно, отсчитал деньги:

– На билет до Токио, для госпожи Ояма. Я не желаю, чтобы она видела ребенка, или знала, что с ним случилось. Я оплачу кормилицу, на год, и, конечно, буду навещать своего сына. Потом я заберу мальчика в Токио, – ничего удивительного в этом не было. Многие богатые люди, после долгожданного рождения наследника, избавлялись от содержанки.

Доктор сказал себе:

– Она молода, европейка. Найдет другого покровителя. Надо дать успокоительное средство, перевязать грудь… – он убрал конверт:

– Не волнуйтесь, Ояма-сан. Мы все сделаем. Я выпишу справку. По ней вы получите свидетельство о рождении, для вашего сына. Я укажу, что его мать скончалась, – граф согласился:

– Правильно. Вызовите фотографа. Я возьму карточку сына, в Токио… – Наримуне решил, что сожжет пакет с документами, после ее отъезда из Японии. Он не мог заставить себя назвать женщину по имени.

Мальчика помыли и накормили. Наримуне снял апартаменты, на несколько дней. Он велел поселить кормилицу рядом. Женщину привозил муж, из деревни. Главный врач послал за ними сестру.

Наримуне укачивал ребенка, глядя на послеполуденное, ясное небо за окном. В случае назначения в Европу, он собирался попросить отсрочки, на год. Граф хотел повезти сына на новое место службы. Йошикуни спал, длинные ресницы немного дрожали. Наримуне вздохнул:

– Семья ни в чем не виновата. Они все ко мне были добры. Ее отец, тетя Юджиния, кузен Джон… Напишу им, сообщу, что у меня ребенок родился, а мать его умерла. Она… -Наримуне поморщился, – она ничего им не скажет, я уверен. Я не хочу думать о ней… – он любовался лицом ребенка:

– У нас все будет хорошо, милый мой, обещаю… – в приоткрытую форточку слышался щебет птиц. Наримуне тихо напевал: