Вардван Варжапетян: Путник со свечой

Того ты упокой навек,

Кому послал ты столько бед,

Кто супа не имел в обед,

Охапки сена на ночлег,

Как репа, гол, разут, раздет —

Того ты упокой навек!

Уж кто его не бил, не сек?

Судьба дала по шее, нет,

Еще дает — так тридцать лет.

Кто жил похуже всех калек —

Того ты упокой навек!

Ты жив, прохожий. Погляди на нас.

Тебя мы ждем не первую неделю.

Гляди — мы выставлены напоказ.

Нас было пятеро. Мы жить хотели.

И нас повесили. Мы почернели.

Мы жили, как и ты. Нас больше нет.

Не вздумай осуждать — безумны люди.

Мы ничего не возразим в ответ.

Взглянул и помолись, а бог рассудит.

Дожди нас били, ветер тряс и тряс,

Нас солнце жгло, белили нас метели.

Летали вороны — у нас нет глаз.

Мы не посмотрим. Мы бы посмотрели.

Ты посмотри — от глаз остались щели.

Развеет ветер нас. Исчезнет след.

Ты осторожней нас живи. Пусть будет

Твой путь другим. Но помни наш совет:

Взглянул и помолись, а бог рассудит.

Господь простит — мы знали много бед.

А ты запомни — слишком много судей.

Ты можешь жить — перед тобою свет,

Взглянул и помолись, а бог рассудит.

Я знаю, кто по-щегольски одет,

Я знаю, весел кто и кто не в духе,

Я знаю тьму кромешную и свет,

Я знаю — у монаха крест на брюхе,

Я знаю, как трезвонят завирухи,

Я знаю, врут они, в трубу трубя,

Я знаю, свахи кто, кто повитухи,

Я знаю все, но только не себя.

Я знаю летопись далеких лет,

Я знаю, сколько крох в сухой краюхе,

Я знаю, что у принца на обед,

Я знаю — богачи в тепле и в сухе,

Я знаю, что они бывают глухи,

Я знаю — нет им дела до тебя,

Я знаю все затрещины, все плюхи,

Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, кто работает, кто нет,

Я знаю, как румянятся старухи,

Я знаю много всяческих примет,

Я знаю, как смеются потаскухи,

Я знаю — проведут тебя простухи,

Я знаю — пропадешь с такой, любя,

Я знаю — пропадают с голодухи,

Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, как на мед садятся мухи,

Я знаю смерть, что рыщет, все губя,

Я знаю книги, истины и слухи,

Я знаю все, но только не себя.

В сей горнице стрелой ужасной,

Любви стрелой навек сражен,

Покойно спит школяр несчастный

По имени Вийон.

Скажите, где они, в какой стране

Таис и Флоры сладостные тени?

И где принявшая венец в огне

Святая девственница — дщерь Лоррени?

Где нимфа Эхо, чей напев весенний

Порой тревожил речки тихий брег,

Чья красота была всех совершенней?

Но где же он — где прошлогодний снег?

Где Берта и Алиса — где оне?

О них мои томительные песни.

Где дама, плакавшая в тишине,

Что Буридана утопили в Сене?

О где оне, подобны легкой пене?

Где Элоиза, из-за коей век

Окончил Пьер под схимой отречений?

Но где же он — где прошлогодний снег?

Я королеву Бланш узрю ль во сне?

По песням равная былой сирене,

Что запевала на морской волне,

В каком краю она — каких пленений?

Еще спрошу о сладостной Елене.

О, дева дев, кто их расцвет пресек?

И где оне, владычица видений?

Но где же он — где прошлогодний снег?

Принц, все проходит мимо в быстрой смене,

Но пусть припев сей прозвучит навек

Тщетой припоминаний и томлений:

Но где же он — где прошлогодний снег?

Небесная царица и земная,

Хранительница преисподних врат

И госпожа заоблачного края,

Прими убогую в твой райский сад,

Где дети славословят и кадят.

Я, грешная, жила не так, как надо,

Я, нерадивая, прошу пощады,

Грехов изведала я злую сеть,

Но ныне к деве обращаю взгляды —

Хочу в сей вере жить и умереть.

Ты сыну своему скажи — темна я,

Чтоб он не оттолкнул меня назад.

Так Магдалину принял он, прощая,

Да и монаха, что грешил стократ.

Продавши черту душу, выпив яд

Всей дьявольской науки и услады,

Простил он, добрый пастырь злого стада.

Заступница, моли его и впредь,

Ты лилия невидимого сада.

Хочу в сей вере жить и умереть.

Я женщина убогая, простая.

Читать не знаю я. Меня страшат

На монастырских стенах кущи рая,

Где блещут арфы, и под раем ад,

Где черти нечестивцев кипятят.

Сколь радостно в раю, сколь страшно ада