Чабуа Амирэджиби - Дата Туташхиа

Это был второй угол треугольника.

По роду и долгу своей службы я был хорошо осведомлен о буднях кавказской жизни. До меня доходило все мало-мальски примечательное и особо курьезные происшествия в том числе. Любителей потасовок и драк хватало везде. Но семья Дороте Тодуа из горной мегрельской деревушки превзошла всех. В семье было шесть человек: отец — Дороте Тодуа, мать — Нуца, урожденная Накашиа, и четверо верзил, один сильнее другого. Традицию создал Дороте Тодуа, еще в ранней молодости прославившийся как отчаянный драчун и отменный кулачный боец. Драки были смыслом его жизни, его духовной пищей. Это была страсть, доходящая до фанатизма, и пока силы позволяли ему драться, он не женился, и думать не думал жить, как все, а бродил себе по свету, ища приключений. Бил и бывал бит. Пока годы не взяли свое. В сорок лет у него впервые появился гурт, в сорок пять — жена из дома Накашиа, в пятьдесят он начал учить кулачному бою четырех своих мальчишек. Ребята пошли в отца, но намного превзошли его. На этом поприще прославилась и Нуца Накашиа-Тодуа. И не только как жена и мать знаменитых кулачных бойцов, но больше всего как большой мастак составлять мази и притирки от ушибов, синяков, нарывов. Была она и костоправом, правила вывихи и переломы. Словом, семья Тодуа была грузинским вариантом английских Hooligan’s, с той лишь разницей, что все они были трудолюбивы и среди тогдашних крестьян считались состоятельными.

Но в одном отец отличался от сыновей. Дороте Тодуа любил в драке померяться силой, ценил в ней игру, состязание, азарт. По нынешним понятиям, он любил спорт. Его сыновей привлекала в драке возможность унизить противника, поиздеваться, поглумиться над слабейшим. Стоило им появиться где-нибудь на свадьбе, на гулянье, всюду, где собирался народ, все, кто знали братьев, торопились убраться с богом. Не уйдешь — станешь их жертвой. Оттого и врагов у них было не счесть. Оскорбление снесет не всякий — каждый из братьев по разу, а то и по два бывал ранен, кто кинжалом, кто пулей. Отец времени не жалел — учил их уму-разуму. Братья от своего не отступали. Старику надоело, он махнул рукой, пас свой гурт и домой являлся редко.

Дату Туташхиа с Дороте Тодуа свели пастушьи тропы. Они глубоко почитали друг друга: Дата Туташхиа чтил в Дороте старшего по возрасту, по высокому благородству и доброте. Тодуа ценил Дату как достославного и справедливого абрага. Несколько раз Дата Туташхиа бывал гостем в семье Тодуа. Младшие Тодуа, наглецы по природе, пытались фамильярничать с абрагом, и однажды где-то на горных пастбищах, когда в палатке Дороте Тодуа шел кутеж, по пустяку придрались к Туташхиа. Драчуны низкого пошиба особенно любят задирать подобных людей. Они рассчитывают на их выдержку и нежелание ввязываться в пустую драку, а если терпение и кончится, все равно, дело до крайности такие люди стараются не доводить. С другой стороны, избить одного знаменитого человека выгоднее, чем десяток ничем не примечательных людишек. Это капитал, пускаемый в оборот последующих драк. Цепляясь к Туташхиа, братья рассчитывали, вложив капитал малый, завладеть большим. Из-за уважения к Дороте Тодуа Туташхиа терпел до конца. Однако братья лезли в драку и в конце концов измордовали Туташхиа. Утихомирить их оружием и даже больше, чем утихомирить, Дате ничего не стоило, но он решил перетерпеть и, смыв с лица кровь, сказал, уходя: «Я еще увижу беду, которую вы на себя накликали». С тех пор Дата порвал все отношения с семьей Тодуа. Не прошло и года, как всех Тодуа, кроме старика, бродившего где-то со своим гуртом, вырезали в одну ночь — и четырех братьев, и мать! Видно, убийцы торопились — один из полицейских, прибывших на место преступления, подобрал завернутые в пестрый платок украшения и незаметно сунул их в карман. Это были украшения Нуцы. Не вдаваясь в подробности, скажу, что еще через год украшения вместе с платком перекочевали в сейф уездного полицмейстера. Об этом доложили Зарандиа, который приказал не сообщать Дороте Тодуа о находке, пока не раскроют преступления.

Преступников и след простыл, а в народе поползли самые разноречивые слухи, и среди них слух о том, будто кровавое это преступление совершил Дата Туташхиа. В доказательство приводилась фраза, которую избитый абраг бросил на прощание братьям Тодуа. Преступление так и не раскрыли. Я уверен, Туташхиа был тут ни при чем, но для Зарандиа важно было, чтобы в глазах народа, и больше всего в глазах Буду и Луки Накашиа человеком, свершившим это тягчайшее преступление, был Дата Туташхиа. Нуца Накашиа, мать убитых братьев, приходилась родной теткой Буду и Луке Накашиа — завязать смертельную вражду между братьями Накашиа и Датой Туташхиа стало ближайшей целью Зарандиа. Была приведена в действие служба слухов, и сплетня вскоре добралась до братьев Накашиа. Для братьев она была уже не новостью, но, поскольку сплетня приползала к ним с разных сторон, они решили выяснить, откуда она сочится.