Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

– За тебя, отважный юноша, за то, что ты спас меня от смерти и сохранил отцу его дочь, – сказала Нитокри, протянув свою чашу Миринри.

– За тебя, о которой мечтал так долго, – ответил Миринри, протянув ей свою.

Пепи свою чашу даже не поднял, она так и осталась стоять на столе. Лоб его еще больше нахмурился, и он бросил на обоих полный гнева взгляд.

В этот момент в зал вбежали нарядные девушки. Это были танцовщицы и музыкантши, а возглавляла их красавица с огромной розой в руках. Она остановилась перед столиком, глядя на царевну и Миринри, и сказала под нежные звуки арф и гитар:

– Осирис, Сын Солнца, утомившись от ласк и поцелуев Хатхор, египетской Венеры, однажды покинул дневную звезду и после долгого полета спустился на землю в поисках новых приключений. Он олицетворял собой любовь. Пронизав небесное пространство, он приземлился прямо возле нашего Нила. И там, на бархатистых песках священной реки, среди папируса и лотосов, наполнявших легкие, как лаской, восхитительным ароматом, он увидел спящую на шкуре пантеры девушку. «О, как ты прекрасна!» – промолвил Осирис. «О, как ты прекрасен!» – ответила девушка, просыпаясь.

– За тебя, отважный юноша, за то, что ты спас меня от смерти и сохранил отцу его дочь.

Их увидел Сотис, злобная небесная звезда, и, воспылав ужасным гневом, поразил влюбленных огненным лучом Ра. Тела их сразу же превратились в пепел, но разъять слившиеся в страстном поцелуе губы Сотис не смог. Из их поцелуя родилась эта роза, а острые солнечные лучи стали шипами. Это тебе, дочь великого фараона!.. Дарю тебе поцелуй прекрасной девушки и Сына Солнца.

Нитокри взяла цветок, но не стала втыкать его в волосы, а протянула Миринри с ослепительной улыбкой:

– Как губы Осириса слились с губами прекрасной девушки, пусть так же сольются однажды губы спасителя с губами спасенной. Это тебе, сохрани ее на память обо мне.

Пепи снова метнул в девушку свирепый взгляд, но ничего не сказал.

– Бросайте розы, – сказала Нитокри, протянув руку к потолку.

Усевшись среди колонн, музыкантши играли прелестный марш, рабы и рабыни разносили приглашенным амфоры с белым и красным вином и пивом, сладкие пирожки и всяческие лакомства, а со свода мягко и бесшумно летели мириады лепестков роз и лотосов, плотным ковром укладываясь у ног гостей.

Нитокри, разгоряченная вином с ливийских склонов, весело болтала с Миринри, пуская в ход все свое очарование и красноречие, а Пепи пристально вглядывался в лицо Миринри из-под полуприкрытых густых ресниц, и по губам его пробегала жестокая издевательская усмешка. Гостеприимство, оказанное сыну великого Тети, явно не было искренним.

Когда воистину лукуллово пиршество завершилось (а древние египтяне, как и римляне, любили побаловать себя бесконечными переменами блюд и всяческими изысками), фараон встал и величественным жестом попросил всех гостей, уже изрядно пьяных, удалиться. Сановники поднялись с мест и с помощью рабов и рабынь разошлись по покоям, в которые вели многочисленные двери, по галереям и тенистым садам дворца.

– Ты тоже ступай, – сказал он Нитокри, которая сидела, прильнув к Миринри. – То, что я скажу царевичу, не должен знать никто, кроме меня и него.

– Отец! – встревожилась Нитокри.

– Он Сын Солнца, – повторил Пепи. – Ступай!

Девушка взяла розу, лежавшую перед Миринри, и поцеловала ее.

– «Я люблю тебя», – сказал Осирис, спустившись с неба, прекрасной девушке. Он тоже был Сыном Солнца.

– «Я люблю тебя», – ответил юноша. «Как ты прекрасна!» – вот что он сказал еще. И она тоже была из божественного рода.

Пепи саркастически ухмыльнулся и властно указал девушке на дверь:

– Ступай! Здесь распоряжаюсь я!

Нитокри положила розу и медленно вышла, оглянувшись на Сына Солнца, который ей улыбался. Когда за ней закрылась бронзовая дверь, лицо царя приняло совсем другое выражение.

– Так, значит, – сказал он, – ты считаешь себя сыном великого Тети и, следовательно, моим племянником?

– Да, – ответил Миринри. – Я сын того, кто спас Египет от нашествия халдеев.

– И у тебя есть доказательства?

– Мне все так говорили.

– Я тебе верю. Ты изведал величие и роскошь жизни фараонов… Тебе достаточно?

– В пустыне, где я жил, я ничего подобного никогда не видел.

– Итак, ты испытал радость могущества.

– Пока нет.

– Чего же ты хочешь теперь?