Привычно залезая в долги, Дюбарри вовсю рекламировал свою любовницу, обеспечивая ее шикарными туалетами и украшениями. На карнавальной неделе он закатил блестящий бал, на котором присутствовали первейшие распутники Парижа. Ужины в доме Прощелыги, на которые пришлось поработать и мадам Рансон, пользовались чрезвычайной популярностью. Разумеется, магнитом, который неудержимо притягивал гостей, была красота Жанны. Она своим беззаботным смехом и легкостью обхождения побуждала гостей проигрывать за карточным столом за одну ночь ставки в тысячи ливров. Эта молодая женщина не переставала поражать даже повидавших виды аристократов. Обычно приводят исполненные искреннего восхищения слова графа д’Эспеншаля, видевшего ее несколько раз на балу в Опере, облаченной в белое платье: «Я никогда в своей жизни не видел ничего более прелестного, чем сие небесное создание. Она – воплощенная богиня Геба [14] Богиня вечной молодости.
. Она – одна из трех граций, совершенная во всех отношениях».
Надо полагать, что Дюбарри быстро оценил силу того впечатления, которое Жанна производила на посетителей его дома и решил, что пора получать проценты на вложенный в нее капитал. Первым и постоянным клиентом стал престарелый герцог де Ришелье, который платил за каждую встречу с Жанной пятьдесят луидоров [15] Интересное сравнение: гонорар именно в пятьдесят луидоров заплатила маркиза де Помпадур писателю и философу Жан-Жаку Руссо после исполнения в королевском дворце Фонтенбло его музыкальной пасторали «Деревенский колдун», в которой сама выступила в мужской роли. Руссо был автором и музыки, и текста.
. По его словам, «сия молоденькая курочка сохранила в себе остатки природной пылкости». Безусловно, этот человек положил начало головокружительной карьере этой простолюдинки при дворе, оказывая ей протекцию и снабжая дельными советами с первых ее шагов в Версале. Надо сказать, что мадам Дюбарри оставалась ему верным другом до самой его смерти в возрасте девяноста четырех лет и регулярно навещала престарелого вельможу, впавшего в немилость и всеми позабытого.
Вскоре ей пришлось оказывать услуги и другим клиентам Дюбарри. Известный ценитель женщин, уже упоминавшийся здесь принц де Линь, не без доли цинизма выразился так: «Усладой было лицезреть ее, и восхитительно – поиметь ее». Как писал инспектор полиции с нескрываемым возмущением об изнурительной «работе», которую Дюбарри навязывает своей подопечной: «он пользуется этой девицей как землей, которую сдает в аренду первому встречному, готовому хорошо заплатить, однако же, оставляя за собой право сеньора на первую ночь, поскольку каждодневно спит с ней». При появлении клиента Прощелыга покидает квартиру на полдня или целый день. Некоторые недели мадмуазель Вобернье обслуживает в сутки по несколько клиентов. В апреле 1765 года она встречается одновременно с герцогом де Ришелье и маркизом де Виллеруа, «оба заполняют ей все дни». В сентябре 1765 года инспектор Марэ пишет, что Дюбарри заставляет ее вести «бесчестную» жизнь: «Она – его самая настоящая дойная корова. С намерением приобрести протекцию и деньги он сдает ее в аренду всем приходящим, при условии, что это – либо знатные, либо имеющие деньги люди. Что за ужасная жизнь!»
Эта каждодневная круговерть привела к подлинному истощению сил у Жанны. Систематическое принуждение к работе вызвало у нее ужасную усталость. 6 октября 1765 года инспектор отмечает в своем журнале, что «девица Вобернье, наконец, покинула господина Дюбарри, она утомилась служить приманкой на его подпольных карточных играх. После свидания с герцогом де Ришелье, заплатившем ей пятьдесят луидоров, она отдала их обойщику, который втихую меблировал ей небольшую квартирку на улице Монмартр, в доме господина Лапланша. Без ведома и потихоньку от господина Дюбарри, она приказала ему отнести туда все свои вещи, платья, драгоценности, шелка и сама ушла в новое жилье». Как это ни странно, Дюбарри прикинулся, что уход Жанны ему безразличен, и с виду никак не отреагировал на него.
Разрыв длился три месяца, в конце которых Жанна вернулась к Дюбарри. Она не провела это время в одиночестве, встречаясь с двумя известными в Париже красавчиками, кошельки которых, однако же, были совершенно пусты. То ли жизнь без привлечения выгодных клиентов, которую так ловко обеспечивал Дюбарри, не приносила достаточного дохода, то ли Жанна соскучилась по сыну своего покровителя, к которому питала материнские чувства, то ли равнодушие Жан-Батиста уязвило ее самолюбие, но сбежавшая прелестница возвратилась в квартиру сводника. Однако теперь их союз основывался вовсе не на призрачных чувствах; на сей раз они заключили нечто вроде соглашения, по которому Дюбарри обязывался оплачивать все ее текущие расходы и капризы, а Жанна – вносить определенную сумму в совместное хозяйство, причем ей предоставлялась бóльшая свобода действий. Жан-Батист отныне сдает ее не всем подряд, а лишь тем, кто в состоянии платить значительные суммы. Она развлекает по очереди двух генеральных откупщиков, гг. Бриссара и Крамазеля, нескольких знатных вельмож, герцога де Ришелье, его сына, герцога де Фронсака, герцога Лозена, маркиза де Латур и т. д. Одним из ее последних любовников был богатейший Р. де Сен-Фуа, генеральный казначей военно-морского флота.
Читать дальше