Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

Народ-изгнанник, чьи сыновья и дочери были рассеяны по всему миру, он не только жил и процветал за счёт труда приютивших его племён и народов, но и постоянно должен был опасаться их, ибо, поняв сущность иудейских общин и прозрев, эти народы и племена обычно изгоняли иудеев из своих пределов, в том числе и с оружием в руках. Поэтому в любой стране иудеи были вынуждены жить тесно сплочённой общиной, противостоящей остальному населению и готовой всей своей мощью встать на защиту каждого своего члена.

И прежде всего иудейская община заботилась о детях, воспитывая и обучая, а затем используя все свои возможности, открывала им путь в окружение правителей и лиц богатых и влиятельных, то есть туда, где они могли приносить общине наибольшую пользу. То, что каждый талантливый иудейский ребёнок воспитывался всей общиной, являлось вторым законом иудейского народа, отличающим его от всех прочих.

Действие этих двух главных законов иудейского народа Равия испытал на себе. Кем бы он мог стать, сын эльтебера-язычника [153] Эльтебер — представитель высшего слоя хазарской аристократии. , если бы его матерью оказалась не еврейка, а одна из других жён эльтебера — христианка, мусульманка, язычница? Равия следил за судьбой братьев по отцу и знал, что никто из них не поднялся выше звания юз-беки [154] Юз-беки — сотник (тюрк.). , а ведь многие из них были не глупее Равия, а в физическом развитии намного превосходили его. Но все они, дети хазарина, независимо от веры и национальности их матерей, стали хазарами, и поэтому в дальнейшей жизни могли рассчитывать лишь на себя и помощь отца, покуда тот был жив.

Зато Равия и его родной брат, сыновья матери-иудейки, стали полноправными членами иудейской общины, которая и занялась их воспитанием и устройством судьбы. Отличавшиеся природной склонностью к наукам и послушанием, Равия с братом получили за средства общины лучшее образование и, опять-таки с её помощью, достигли завидных постов: Равия стал одним из влиятельнейших сановников в Хазарии, а брат, под чьим началом трудилась почти половина византийских трапезитов [155] Трапезит — меняла (визант.). , слыл одним из богатейших людей Константинополя, являясь заодно связывающим звеном и посредником в тайных делах между константинопольской и итиль-кельской иудейскими общинами. Византия и Хазария могли враждовать, соперничать в торговле, даже воевать, однако это никак не сказывалось на взаимоотношениях евреев в той и другой стране — они являлись сыновьями и дочерьми единого иудейского народа, но никак не византийцами либо хазарами, на чьей земле они лишь проживали и вели свои дела.

Поэтому Равия и не тревожило, что Хазарии как таковой предстоит исчезнуть. Разве столь важно, какое название та или иная земля носит — главное, чтобы там безбедно жили и процветали сыновья и дочери иудейского народа. А в том, что ему суждено жить вечно и влиять на судьбы других, даже самых многочисленных и могущественных народов, убеждало Равия открытое ему будущее Руси, над необъятными просторами которой целых семь десятилетий будет реять стяг с красной пятиконечной звездой Соломона, символом господства иудейского народа над всем миром. Именно с красной, а не голубой шестиконечной звездой Давида, олицетворяющей стремление иудейского народа к собственной государственности.

Правда, Равия настораживал и цвет стяга, на котором находилась звезда Соломона. Почему красный, цвета самых низменных человеческих чувств — всеохватывающего страха и необузданной ярости? Развешанные по кустам и деревьям красные лоскутки вселяли страх даже в свирепую зимнюю волчью стаю, не позволяя ей пересечь их линию и выводя хищников под стрелы и рогатины охотников. Красная тряпка приводила в бешенство быков, заставляя их бросаться на неё с налитыми кровью глазами. Ведь не зря умный гунн Аттила водил в сражения под красным стягом своих разноплеменных воинов, «данников крови». Этот цвет должен был вселять в них, как в волков, страх перед могуществом гуннов, одновременно приводя их, как быков, в бешенство и делая их способными на все. А может, русам и предстоит снова стать «донниками крови», только на сей раз не гуннов, а иудейского народа?

Но как бы ни сложились события через тысячелетие, живущий сегодня Равия свой долг перед иудейским народом исполнил — спас от бесцельных жертв в войне с Русью. Кто знает, возможно, отправленный в Полоцк Хозрой и свершит тот первый важный поступок, цепочка которых приведёт к тому, что над землёй русичей будет реять красный стяг?