Дмитрий Миропольский - American’ец [Жизнь и удивительные приключения авантюриста графа Фёдора Ивановича Толстого]

…а тем временем конопатчики завершили свою работу, полугодичный запас ирландской солонины был погружен; на следующий день после бала Резанов с астрономом воротились из Лондона, — и ввечеру пятого октября по наступлении прилива два плавучих островка России продолжили путешествие.

Свежий ветер наполнял паруса, не поднимая высокой волны. Небо очистилось от облаков; луна ровным ясным светом заливала бескрайний пейзаж. Фёдор Иванович с другими офицерами пробыл на шканцах до полуночи. Он слизывал с губ морскую соль и глубоко вдыхал пахнущую йодом прохладу. Невыразимая красота лунной дорожки, мерцавшей на много миль до самого горизонта, знаменовала ему благополучный путь.

Берега Европы остались позади.

— Я хотел бы управиться в два-три дня, — сказал Крузенштерн.

— Не меньше пяти дней, — покачав седой головой, возразил Армстронг, — а ещё вернее положить на всё неделю.

Разговор капитана с купцом происходил в порту Санта-Крус на острове Тенерифе близ атлантического побережья Северной Африки. Здесь Крузенштерн рассчитывал окончательно покрыть издержки, нанесённые хозяйству за время путешествия, и приготовиться к переходу через Атлантику.

— Из всех местных коммерсантов, пожалуй, Армстронг самый оборотистый, — говорили капитану европейские купцы, но их протеже развеял надежды на короткую стоянку.

Получалось, зря Крузенштерн приказал на подходе к Тенерифе выдать служителям бочку пресной воды для стирки белья: во весь путь он берёг воду, дозволяя пить по желанию, но запрещал употреблять хотя бы каплю для других надобностей. А теперь воды, как и времени на стирку, оказалось в достатке. Армстронга крепко озадачил обширный список необходимых припасов, составленный капитаном в пути. Если он полагал потратить на их доставку неделю, можно было не сомневаться, что «Надежда» с «Невой» выйдут из Санта-Крус только дней через десять, а то и позже.

Возвращаясь на корабль, Крузенштерн в расстройстве кусал губы. Русская экспедиция возбудила внимание Европы. Успех путешествия должен был утвердить честь автора прожекта кругосветного плавания, неудача же навсегда омрачила бы его имя. Но не для того капитан принял командование двумя кораблями, оставив дома любимую жену с новорождённым ребёнком, чтобы без славы окончить многотрудный поход!

Опасности же подстерегали экспедицию повсюду, и порою приходилось прокладывать курс более долгий, чтобы не встречаться с французскими или английскими крейсерами — встречи эти могли оказаться менее благополучными, чем у берегов Англии. По пути к Тенерифе россияне видели, как французский фрегат Egyptien захватил два торговых британских судна. Другие корабли французов маячили на горизонте, да и сам фрегат был по водоизмещению раза в три больше «Надежды». Он смело прошёл между шлюпами русских и продемонстрировал мощное вооружение, впрочем, не пытаясь пустить его в ход.

О том, что капитан фрегата имел каперский патент, стало известно позже, когда французы привели свою добычу в Санта-Крус для продажи. Между капером и пиратом разница невелика: пират грабит всех встречных и поперечных, а капер с патентом от правительства своей страны имеет право грабить только корабли неприятеля, хотя другим судам тоже лучше ему не подворачиваться…

…и Резанову пришлось похвалить Крузенштерна за предусмотрительность. Корабли экспедиции не состояли в императорском флоте — они принадлежали Российско-Американской Компании, а стало быть, им полагалось ходить под торговым флагом. Тем не менее капитан исходатайствовал высочайшее соизволение иметь на шлюпах военный флаг, чтобы отпугивать пиратов и держать на расстоянии хищных каперов. Флаг торговый он собирался поднять лишь дойдя до Китая с грузом американской пушнины. В самом деле, косой андреевский крест на белом поле охранял «Надежду» с «Невой» от попыток захватить их как простых торговцев.

Проведя две недели в штормовых морях, к девятнадцатому октября русские путешественники оказались на главном Канарском острове Тенерифе. Вид заснеженного пика в его центре ещё на подходе вызвал всеобщее восхищение. Подоблачную высь уснувшего вулкана окружал частокол из вершин пониже. На фоне ярко-голубого неба по горным склонам весёлой зеленью кудрявились леса, а между горами и морем в лучах яркого солнца белели штукатуркой дома под черепичными крышами.

На второй день стоянки Фёдор Иванович Толстой в сопровождении Ратманова, продолжая фальмутскую традицию, обследовал Санта-Крус. Городок решительным образом отличался от гранитно-бурого Фальмута. Здешние дома не блистали красотой, однако выглядели светлыми, большими и просторными, а змеившиеся меж ними улочки были аккуратно вымощены.