Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Медленно тянулись дни и недели. Как пожар на торфянике, незримо тлела усобица, ещё не выплёскиваясь открытым пламенем.

- Поторопить бы надо князя Изяслава, - подсказал воевода Якун Короб.

- Поторопим! - решил Юрий.

Великокняжеское войско осадило Луцк.

Град Луцк стоял у реки Стырь, на коренных землях Владимиро-Волынского княжества, всего в шестидесяти вёрстах от его столицы. Такого Изяслав стерпеть не мог, выступил с полками из Владимира-Волынского выручать осаждённых гражан.

Значит, опять война?

Но тут вмешались князья, уже уставшие от затянувшейся усобицы. Владимирко Галицкий преградил своими дружинами дороги к Луцку. Изяслав начал устраивать полки для боя. Но не для сражения явился непредсказуемый галицкий князь. С немногочисленной свитой он бесстрашно подъехал к ощетинившемуся копьями воинскому строю, поднял руку с белым платом, знаком мира.

Галицкого князя, окружив стражей, подвели к кургану, где сидел на походном стульце Изяслав Мстиславич.

Владимирко начал с главного:

- Не для битвы я здесь, княже, для строения мира. Устала Земля от усобицы, княже. Не на мечах стоит Держава - на зрелом разуме...

Изяслав долго молчал, задумчиво поглаживая кудрявую бородку. И без того был Мстиславич росточка невеликого, а сейчас, притулившись на низком походном стульце, казался ещё меньше. Но глаза — холодные, с прищуром - выдавали властность и мудрость зрелого мужа. Величествен был Изяслав, лицом пригож. Истинный князь по обличью. Владимирко невольно залюбовался им.

Будто почувствовав явное благорасположение собеседника, Изяслав помягчел лицом, согласно кивнул.

- Гати мостятся с двух концов... Если Юрий Владимирович готов помириться, то и я готов...

- О том - моя забота, - возбуждённо заговорил Владимирко. — Не на голом месте будем строить мир. Сносился я со старшим Мономаховичем, Вячеславом Туровским. Он тоже за замиренье, брата своего за нарушение договора осуждает. Но самая моя большая надежда — на Андрея Юрьевича. Уважает его отец. В последних походах он у Юрия - первый воевода. Сам знаешь, какой отважный витязь! При мне говорил отцу, что пора-де кончать усобицу на Киевщине, обратиться к ростовским делам, не всё там благополучно. Втроём-то уговорим Юрия Владимировича!

Помолчав, добавил с хитренькой улыбочкой:

- Да и новгородские неурядицы не оставляют Юрия без заботы. Не с твоей ли, княже, подсказки?

В свою очередь улыбнулся Изяслав, и тоже с хитринкой, но сказать - ничего не сказал. Думай, как хочешь...

С тем и расстались.

Обратно во Владимир-Волынский князь Изяслав Мстиславич свои полки не увёл, но и дальше не пошёл. Ждал...

Неизвестно, какими речами три князя - Вячеслав Туровский, Владимирко Галицкий и Андрей Юрьевич - убеждали великого князя Юрия Владимировича, но мир был вскоре заключён. За Юрием остался великокняжеский стол и Киев со всеми областями. За Изяславом были закреплены Владимир-Волынский и Луцк со всеми областями по ту сторону реки Горыни и урочные новгородские дани.

Потом и сами князья-договорщики встретились в Пересопнице - вчетвером. Новым договором они подтвердили прежние условия, причём расщедрившийся Юрий Владимирович пообещал возвратить своему сопернику военные трофеи.

- Пусть приедут твои судьи и знатные люди, - сказал Юрий, — и именье всякое, что на поле переяславского боя было у них взято, тако же и коней и скот, у кого узнают, себе обратно берут!

Изяслав Мстиславич благодарно кланялся.

Брату Вячеславу Туровскому Юрий придал к княжению город Вышгород, что означало многое. По обычаю, этот город, стоявший в непосредственной близости от Киева, отдавался князьям, которым прочили великокняжеский стол. Так посоветовал старший сын Ростислав: «Посади его, отче, рядом с собой, на людях почитай, а управляй сам! А и то полезно, что будет Вячеслав под твоим приглядом!»

Конец усобице?

Ох, ещё не понял Юрий Владимирович, в какое кровавое болото он залез по своей воле!

Князья между собой сговорились, но про своевольное и коварное киевское боярство, давно привыкшее властвовать и менять великих князей, - забыли, и - напрасно.

Юрий Владимирович скоро стал киевским вельможам неугоден. Слишком жёстким, слишком властным показался им второй Мономахович. Хозяйничал, как в своей ростовской вотчине, а к такому киевская господа не привыкла. Везде посадил начальствовать ростовских и суздальских мужей - и в войске, и в волостях, и в самом Киеве. Чужаки были дерзкими и неуважительными. Простой сотник суздальской дружины на равных держался с самыми знатными боярами, родословные которых восходили ко славным временам Олега Вещего и Игоря Старого, первых киевских князей. Как такое терпеть?