Сергей Чефранов: Персональная политическая история

Но при этом литература как один из наиболее распространенных способов обмениваться информацией также не может не изменяться под действием обстоятельств. Меняются стили, словарные запасы, сами слова, темы и персонажи.

Теперь, например, стало окончательно ясно, что вся та часть культуры вообще и литературы в частности, которая организовалась вокруг конфликта «личность и общество» имеет в основе лишь один вопрос: возможно ли построить эффективное экономическое общество, учитывающее и использующее индивидуальные черты людей? Или иначе: может ли быть экономически эффективным общество (слово «система» в данном случае неприменимо) ярких индивидуумов?

Тургенев устами Паншина 8 8 «Дворянское гнездо». выразил эту проблему так:

«У нас, – продолжал он, – лучшие головы – les meilleures tetes – давно в этом убедились; все народы в сущности одинаковы; вводите только хорошие учреждения – и дело с концом. Пожалуй, можно приноравливаться к существующему народному быту; это наше дело, дело людей… (он чуть не сказал: государственных) служащих; но, в случае нужды, не беспокойтесь: учреждения переделают самый этот быт ».

Эта – Тургеневская – постановка вопроса довольно редкая, в том числе и для него самого. Обычно конфликт общества и индивидуума носил яркую идеологическую окраску. Но со временем это прошло и сегодня романтики, исповедующие нематериальные идеалы, в том числе greenpeace – это типичные персонажи новостей и мыльных сериалов, нещадно эксплуатируемые и приносящие доход в рамках «чисто экономических концепций» масс-медиа и шоу-бизнеса.

Другой герой Тургенева выразил эту концепцию просто и точно: «Займи свое место в пространстве, будь телом, братец ты мой» 9 9 «Накануне». .

Очевидно, общество больше не беспокоит судьба каждого индивидуума в отдельности. Общество интересует только то, как индивидуум служит ему, обществу в деле утверждения неиндивидуальных ценностей. Почему?

Вероятно, дело в том, что вся история человечества и отдельных систем, в том числе экономических разных масштабов, дает отрицательный ответ на сформулированный выше вопрос об эффективности общества ярких индивидуумов. Каждый владелец бизнеса сталкивался с тем, что в определенный момент развития компания начинает больше нуждаться не в ярких и дорогих инициативных сотрудниках, а в прилежных и недорогих исполнителях процедур. Что же говорить о государствах и всем человечестве, существующем в сетях всемирных корпораций. Как правило, яркие личности резво стартуют, но на финиш приходят усердные «муравьи». И чем длиннее дистанция, тем это очевиднее.

Почему бытовой разговорный язык и язык бульварных романов и сериалов так беден? Это хорошая иллюстрация к тому, что сказано выше. Поскольку в совершенном экономическом обществе для проведения операций требуется меньше сигналов, чем в хаосе, а слова как раз и есть такие сигналы, то их и требуется меньше. Для достижения экономических целей надо говорить коротко и контрастно, без второго и прочих смыслов.

Таким образом, скорость передачи информации и связанные с ней изменения средств коммуникации, в том числе книг – это способ снизить себестоимость, оружие в конкурентной борьбе.

Экономика требует от литературы эффективности, увеличения прибыли и минимизации затрат. Таким образом, возникает требование: каждый абзац должен содержать новость или быть явлением. Следовательно, чем меньше слов в абзаце, тем выше производительность чтения, больше прочитанных и напечатанных книг, больше объем торговли и т. д.

Учитывая глубокую экономизацию, то есть поглощение денежными отношениями всех прочих, современного общества, когда каждый шаг, в том числе даже внешне сугубо эстетический вроде какого-нибудь безобидного хобби (назначение хобби – релаксация, воспроизводство рабочей силы), направлен на извлечение материальных благ и выгод, очевидно, что сама экономика в том или ином виде должна занимать центральное место в литературе, в том числе в переводной и в новых изданиях русской литературы 10 10 Очевидно, что значительность, придаваемая конфликту человека и общества в курсе школьной литературы до 1985 года, во многом обусловлена политическими мотивами, соответствием этого конфликта представлениям о классовой борьбе как движущей силе развития общества. . Герои должны продолжать «делать и пилить деньги», добиваться не правды, а прав. А эстетствующие, рефлексирующие персонажи, переживающие личные художественные обиды, оказываются лишь аутсайдерами экономической жизни общества, то есть личностями без продолжения, интересоваться которыми – удел таких же странных чудаков. Интеллигент исчезнет из литературы (исчезнет литература об интеллигентах), на смену ему явится интеллектуал. Точно также из современного романа практически исчез пейзаж: пейзаж, пусть даже городских окраин, требует относительного многословия, что неприемлемо для современной литературы.