Юрий Мартыненко: Сквозь седые хребты

– Доводилось.

– А этих, вероятно, устраивает такой образ жизни, – продолжал неспешно рассуждать Магеллан о старателях.

– Такая, видимо, работа, – ответил Покровский.

– Нервная, хотите сказать? Однако, не нервенней нашей, ежели судить по большому счету.

– Согласен, но разница есть, – возразил Покровский. – Может, громко будет сказано, но у нас с вами более высокая миссия. Поручено такое дело и в столь, если хотите, очевидный момент истории.

– Какой-какой момент? – Магеллан замедлил шаг, хотя и так инженеры шагали медленно.

С неба вновь закружились большие снежинки, оседая на тропинку вдоль белой железнодорожной насыпи, на кусты, на постройки разъезда и заборы.

Покровский не ответил. Помолчав, Магеллан как бы, между прочим, добавил: – Они, друг мой, золотом российский запас питают. Наше вот с вами строительство финансируют.

– Да… Россия-матушка сильна, но не проснулась ото сна.

– Стихами говорить изволите? – подметил Магеллан с удивлением.

– А все достаточно просто. Вы гляньте, скажем, на Японию.

– Допустим…

– И сравните нашу армию с заграничной. Много золота, говорите, а где оно?

– Я так не сказал, – возразил Магеллан.

– Возможно, мне не совсем понятна старательская система производства, но не выгоднее и целесообразней было бы узаконить добычу столь ценного металла? Разумеется, эти бедолаги подались в старатели, чтобы прокормиться. Наверное, у многих и дети растут…

Магеллан остановился и поднял палец:

– Чтоб только прокормиться, не обязательно непременно становиться старателем. Взять наше строительство. Гарантированный заработок, верно?

– Но что-то определенно не устраивает их, согласитесь. К тому же строительство – это временный период, хотя и есть перспектива в будущем остаться здесь многим из сегодняшних землекопов, лесорубов. Я уж не говорю о рабочих-железнодорожниках. Кому-то же придется обслуживать дорогу?

Магеллан пожал плечами. Инженеры молча смотрели на путевых рабочих, которые располагались на обед у костра. Дружно застучали оловянные ложки о миски с варевом. От котла на костре поднимался густой пар. Тянуло горелым смольем. Пламя жадно поедало сухие сосновые ветки.

– Нет, старательское дело прибыльное и, главное, свободное. Свободное и доходное, если с умом заниматься, – произнес после паузы Магеллан.

– А ежели?

– Если ежели, то, как эти вот. Несколько дней купаешься в спирте, а после ремень брючный дырками изводишь, извините, чтобы последние портки не потерять. Эх, да! Свобода личности. Личности свобода. Сам себе работник, сам и управляющий. Привольно, друг мой!

– Одно удивительно. Сезон давно закончился, откуда у приисковских деньги на гулянку?

– Кто их знает? Может, кубышку чью вскрыли, не стерпели до черного дня? Хотя, оно, так гудеть у китайца – каждый день черным покажется… Пойдемте, что ли, погреемся? – предложил озябший Магеллан. – Кажется, рабочие уже отобедали. Не помешаем.

– Вот золотари-то разумеют, что жизнь их лучше остальных, может быть, преимущественней. Вот в чем оказия. Н-да… Напрасно, однако, разумеют. Месяц шика и от тугих карманов ни шиша, извините. В этом деле фарт нужен. У кого его нет, дрянь дело, – приговаривал Магеллан, хлопая рука об руку перчаткой, на которых налип снег.

У костра оставался дежурный путеец. Он налил инженерам по кружке горячего густого настоя чаги.

– Кому нужна такая жизнь? Дело, разумеется, понятное. Дают казне золото. Но много ли его приходится на эту казну? Сколько оседает в лавках да кабаках? Кто подсчитывал? Сколько навсегда остается схороненным в тайных кубышках в тайге?

Алексей молча слушал Магеллана. Тот старше по возрасту. И дольше находился в Забайкалье. И, вероятно, лучше знает здешнюю жизнь. На задворках России.

– А что, ушли твои тунгусы, Алексей Петрович? – спросил вдруг Магеллан, поставив пустую кружку на подтаявший у костра снег.

– Ушли.

– Куда?

– Домой. В тайгу. Оленями нас здорово выручили. Помогли завезти груз с перевалочной базы. А до этого поддержали мясом. Провиант-то совсем никудышний. У людей болят зубы, десны ноют. За услугу дали мы им порох и картечь. В Нерчинске специально закупили. Борис Васильевич выделил немного денег.

– Порох этим тунгусам первейший товар.

– Таптагирыканы они, – поправил Покровский.

– Кто?

– Племя здесь есть такое. Род таптагирыканов. С Олекмы. Не встречались?

– Нет. На моем участке тунгусы из тайги не выходили. Хотя слышать слышал, что туземцы где-то близко иногда показываются.