Кэтлин Макгоуэн - Тайна Магдалины

Дочь Рахили, Смедия, часто приходила в Крепость Антония вместе со своей матерью. Смедия любила играть в роскошных комнатах, и по мере того, как девочка становилась старше, Клавдия стала разрешать ей пользоваться своими притираниями и косметикой. В двенадцать лет она обещала превратиться в прекрасную молодую женщину.

Клавдия испытывала к Смедии особенно теплое чувство, потому что девочка была доброй подружкой по играм ее собственного ребенка. Семилетний сын Понтия Пилата и Клавдии Прокулы, Пило оставался загадкой для большинства жителей Иерусалима. Мало кто вообще знал, что у Пилата есть сын. Искривленная левая нога Пило ограничивала его активность, и он не выходил за пределы крепости. Пилат не показывал своего сына всему миру, зная, что из этого мальчика никогда не вырастет солдат; он никогда не пойдет по стопам своего отца, став римским прокуратором. Ребенок, появившийся на свет при таком явном нерасположении богов, был плохим предзнаменованием.

Но Клавдия видела ту сторону Пилата, которую не видели другие. Она знала, как он плакал из-за мальчика в часы глубочайшего уныния, когда думал, что никто его не видит и не слышит. Пилат потратил половину своего состояния на дорогих лекарей из Греции, костоправов из Индии и всевозможных целителей. Каждая из этих попыток заканчивалась для Пило слезами боли и разочарования. Клавдия держала мальчика на руках, пока он не засыпал в слезах; отец долгими часами бушевал за пределами крепости и старался держаться подальше от них каждый раз, когда это происходило.

Юная Смедия была бесконечно терпелива с мальчиком, она могла сидеть с ним часами, рассказывая ему истории и напевая песенки. Клавдия улыбалась про себя, когда краем глаза следила за ними, вышивая вместе с Рахиль. Что сказал бы Пилат, если бы услышал, как его сын поет на еврейском языке? Но Пилат редко бывал в ее покоях, и не стоило беспокоиться об этом.

Во время одного из таких посещений Клавдия Прокула впервые услышала об Исе. Рахиль очень высоко отзывалась об этом человеке и его деяниях. Она развлекала Клавдию рассказами о случаях исцеления и чудесах, которые совершал Иса. Муж Рахиль, Иаир, не разрешил бы ей расхваливать этого назарея — он считался врагом Ионафана Анны и Каиафы. Эти люди считали Ису отступником, который не уважает власть Храма. Иаиру нельзя было иметь дело с этим человеком.

Однако двоюродный брат Иаира, Иуда, сейчас был одним из избранных последователей Исы. Иногда это ставило Иаира в затруднительное положение, но до сих пор ему удавалось балансировать между двумя сторонами. И Рахиль радовалась, когда слышала рассказы о чудесах назарея из уст очевидца.

— Ты должна отвести Пило к этому Исе, — однажды сказала Рахиль.

Глаза Клавдии затуманились от огорчения.

— Как я могу? Муж никогда не допустит, чтобы нас увидели в компании странствующего назарейского проповедника. Это выглядело бы несообразно.

Рахиль больше не упоминала об этом из сочувствия к своей подруге. Но Клавдия не переставала думать об этом. Потом Смедия заболела ужасной изнуряющей лихорадкой, и всего несколько дней спустя эта же болезнь поразила Пило.

Скорбящие люди уже толпились вокруг городского дома Иаира. Семьи, связанные с Храмом, и многие жители Иерусалима, которых тронуло горе Иаира и Рахиль, пришли, чтобы оказать им поддержку. Смедия, их обожаемая дочь, умерла.

Иуда протиснулся сквозь толпу, настойчиво пробираясь к дому своего двоюродного брата. Иса и Мария следовали сразу за ним, при этом Иса крепко держал ее за руку, чтобы не потерять в толпе свою миниатюрную жену. Андрей и Петр следовали за ними в качестве дополнительной защиты. Пришедшие назареи поняли, что ребенок умер от лихорадки, но их это не отпугнуло. Они поспешили войти в дом Иаира.

В Крепости Антония Понтий Пилат и Клавдия Прокула выслушали смертельный приговор их единственному сыну. Лекари признали свое поражение. Они больше ничего не могли сделать для ребенка; кроме того, разве он не был слишком слаб, чтобы что-то предпринимать? Понтий Пилат покинул комнату, не сказав ни слова и заперся на весь остаток ночи со своими философами-стоиками. Он должен был смириться с потерей своим собственным, римским способом.

Клавдия осталась одна со слабеющим Пило. Она сидела у его постели и тихо плакала. Именно в таком положении нашел свою хозяйку раб-грек, когда вошел в комнату.

— Мой бедный мальчик покидает нас, — тихо сказала Клавдия. — Что мы будем делать? Что я буду делать без него?