Генрик Сенкевич - Огнем и мечом (пер. Вукол Лавров)

Пан Михал с паном Лонгинусом поспешили вперед и первые приблизились к землянке. Маленький рыцарь приложил руку к губам и начал кричать:

— Эй, люди!

— Что? — отозвались голоса казаков, очевидно, уверенных, что их окликает кто-нибудь из своих.

— Слава Богу! — ответил Володыевский. — Пустите!

— А сам не знаешь, как войти?

— Теперь знаю, — сказал Володыевский и, нащупав вход, кинулся внутрь землянки.

Пан Лонгинус и несколько человек последовали за ним.

Внутренность землянки огласилась пронзительным воем, рыцари тоже издали свой клич и бросились к другим землянкам. Во мраке послышались стоны, лязг железа, замелькали темные фигуры, время от времени раздавались выстрелы, но все это длилось не более четверти часа.

Казаки, застигнутые врасплох, даже не защищались и погибли все, прежде чем схватились за оружие.

— К башням! — раздалась команда старосты красноставского.

Рыцари бросились к башням.

— Поджигать изнутри, сверху мокро! — крикнул Скшетуский.

Но исполнить такой приказ было вовсе не легко. В башнях, сколоченных из сосновых бревен, не было ни дверей, ни каких-либо других отверстий. Казаки взбирались на них по лестницам, а пушки втягивали на веревках. Рыцари напрасно рыскали вокруг башен, сердито тыкая в них саблями.

К счастью, у прислуги были топоры; теперь они пригодились.

Староста приказал зарядить пушки порохом, зажечь мазницы со смолою, факелы, и пламя начало лизать мокрые бревна.

Прежде чем все разгорелось, пан Лонгинус нагнулся и поднял огромный камень, вырытый казаками из земли.

Четверо самых сильных людей не сдвинули бы его с места, но литвин удерживал его в своих могучих руках и только покраснел от натуги. Рыцари онемели от восхищения.

Между тем пан Лонгинус приблизился к еще не подожженной башне, откинулся назад и оросил камень в самую середину стены. Камень просвистел в воздухе, башня зашаталась и с грохотом рухнула на землю.

Кучу обломков прислуга тотчас же полила смолою и подпалила.

Немного погодя несколько гигантских факелов осветили всю равнину. Дождь еще шел, но огонь победил его.

Из казацкого лагеря прибежали Степка, Кулак и Мрозовецкий во главе нескольких тысяч молодцов, попробовали было тушить — куда там! Столбы огня и красного от пламени дыма все выше поднимались к небу, отражаясь в озерах и лужах дождевой воды.

Рыцари в строгом порядке возвращались к окопам, откуда навстречу им неслись радостные приветствия.

Вдруг Скшетуский огляделся по сторонам и крикнул громовым голосом:

— Стой!

Пана Лонгинуса и маленького рыцаря не было среди них.

Вероятно, увлекшись, они чересчур замешкались при поджоге последней башни, может быть, обнаружили еще где-нибудь спрятавшихся казаков и потому совершенно не заметили отступления товарищей.

— Вперед! — скомандовал Скшетуский.

Староста красноставский, шедший на другом конце шеренги, не понимал, в чем дело, и побежал было расспрашивать, как в ту же минуту пропавшие рыцари словно из-под земли обнаружились на половине дороги меж казацкими башнями и отрядом.

Пан Лонгинус со сверкающим сорвиглавцем в руках ступал огромными шагами, а рядом с ним трусцой бежал пан Михал. Головы обоих были обращены назад, к преследующим их казакам. При красноватых отсветах пожара вся погоня была видна, как на ладони. Казалось, огромный лось со своим детенышем уходил от охотников, готовый каждую минуту броситься на преследователей.

— Они погибнут! Ради Бога, скорей! — закричал душераздирающим голосом пан Заглоба. — Их подстрелят из лука или из пищали! Ради Бога, скорей!

Несмотря на явную опасность он мчался вперед с обнаженной саблей в руках рядом со Скшетуский, бежал, падал, поднимался, кричал и вновь бежал из последних сил.

Но казаки не стреляли, их самопалы подмокли, а тетивы луков размякли, тем не менее они с каждой минутой приближались к рыцарям. Несколько казаков вырвались вперед, еще немного — и они достигнут цели, но в это время рыцари раз: вернулись к ним и с устрашающим воплем взметнули сабли. Казаки остановились.

Пан Лонгинус со своим огромным мечом казался им каким-то фантастическим существом.

И как волки, преследуемые охотничьими псами, оборачиваются и скалят ослепительно белые клыки, а собаки, визжа, не смеют броситься на них, так и рыцари оборачивались назад и, угрожая, останавливали своих преследователей. Только один казак, посмелей прочих, бросился было вперед с косою в руках, но пан Михал, как дикая кошка, прыгнул к нему навстречу и уложил на месте. Остальные же поджидали товарищей, которые приближались густою толпою.