Вадим Каргалов: За столетие до Ермака

– И не только о ратных забавах пиши, но и о реках сибирских, о горах и о людях тамошних, обычаях и вере, как кормятся и в каких жилищах обитают.

Какой прибыток может быть государю всея Руси от сибирской землицы, если затвердить ее навечно. Отъезжай немедля в свою дмитровскую вотчинку и – с Богом! – закончил разговор думный дьяк. – Здесь на глазах не крутись, мигом зашлют воеводой на крымскую или казанскую украину, время ныне тревожное.

Рати ждали со дня на день. Большая Орда снова Силу набирала, сыновья Ахматовы – Муртаза да Махмут – все Дикое Поле под себя подмяли, с многими тысячами всадников у рубежей рыскали. Король Казимир с ними сносится, на войну подговаривает. Люди служилого царевича Нурдовлата с коней не слезают, ездят под ордынские улусы, языков берут. А языки те ордынские недобрые вести передают.

Как в воду глядел мудрый дьяк: вспомнили в Разрядном приказе о воеводе Иване Ивановиче Салтыке Травине, что судовые рати водил. Казанские дела были тому причиной. Своевольные уланы и беки прогнали Мухаммед-Эмина, московского доброхота, и приняли из ногаев царевича Алегама. Пришлось посылать на Казань судовую рать. Как тут было без Салтыка обойтись?

Повесть о хождении за три великие реки осталась недописанной…

Развязались с казанскими делами – вятчане замятию устроили, отступились от государя и великого князя Ивана Васильевича. Под Устюг Великий ходили ватагами, три волости разграбили.

Все лето простояли в острожках устюжане, двиняне, вожане и каргопольцы, оберегая землю от разбойников-вятчан, а воеводы великокняжеские в Устюге были, тоже обережения для. Воеводе Салтыку места до самого Камня знакомы, насквозь прошел с судовой ратью, ценили его как путезнатца.

В лето шесть тысяч девятьсот девяносто седьмое [107] [107] 1489 год. государь всея Руси Иван Васильевич решил навсегда покончить с вятчанским своевольством. На Вятку двинулась великая рать – москвичи, и владимирцы, и тверичи, и иных русских градов воинские люди, и было всего силы шестьдесят тысяч и еще четыре тысячи. В начале молодого бабьего лета, августа в шестнадцатый день, большие государевы полки взяли Хлынов, столицу Вятской земли, изменников и крамольников похватали и в Москву привезли, но иных вятчан государь пожаловал, наделил поместьями в Боровске, Алексине и Кременце, и записаны были вятчане в слуги великому князю как другие дети боярские и дворяне. В вятских градах сели московские наместники и воеводы.

В государевой разрядной книге сохранились имена воеводам сего славного похода, а среди них на почетном месте Иван Салтык Травин:

«Лета 6997-го князь великий Иван Васильевич посылал к Вятке воевод своих, и они, шед, Вятку взяли: а были воеводы по полкам:

В большом полку князь Данило Васильевич Щеня да князь Андрей Семенович Чернятинской.

В передовом полку Григорий Васильевич Морозов да Андрей Иванович Коробов.

В правой руке князь Владимир Андреевич Микулинский да Василий Борисович Бороздин, да князь Андреев воевода Михайло Константинович.

В левой руке Василий Семенович Бакеев да Семен Карпович, да князь Борисов воевода Фома Иванович.

А в судовой воевода Иван Иванович Салтык Травин да князь Иван Семенович Кубенской, да Юрьи Иванович Шестак, да наместник устюжский Иван Иванович Злоба, да князь Иван Иванович Звенец…»

Вот и все, что мы знаем о дальнейшей жизни Ивана Салтыка Травина, судового воеводы сибирского и вятского походов. В каких он походах еще участвовал, в каких осадах сидел, в каких сражениях бился – неизвестно. Но что без дела не оставался, это бесспорно. Время для России было тревожное, опытные воеводы ценились дороже золота…

Летописцы надолго замолчали о Сибири. Но государь всея Руси уже прибавил к своему громкому титулу многозначительные слова: «Великий князь Югорский, князь Кондинский и Обдорский». Так в московских грамотах писали, так и иностранные государи в своих посланиях именовали Ивана Васильевича.

Преставился Иван Великий, многими славными деяниями украсив свое господарство. Наследник его государь и великий князь Василий III Иванович сумел сохранить за собой благоприобретенную сибирскую землицу.

Всякое в те годы случалось, и миры были, и размирья с сибирскими народцами. Остяцкие, вогульские и югорские князья – те своим клятвам верны были и при Василии III Ивановиче, а вот тюменские цари, повелители Сибирского царства, порой пакостили.

В лето семь тысяч четырнадцатое [108] [108] 1506 год. сибирский царь Кулуг-Салтан пришел ратью на Великую Пермь, села и деревни повоевал, в Усолье-Камском варницы пожег, многих людей посек и в полон вывел, но город Чердынь устоял, пришлось царю убираться восвояси. Случалось, и пелымского князца подбивали тюменцы на набеги, но то была еще малая беда, пощиплют лиходеи пограничье – и отскочат.