Ольга Гладышева - Юрий II Всеволодович

Не было никакой возможности пройти через горящий погост. Юрий Всеволодович решил обходить его так же, как обходил лес, с подветренной стороны.

Но как раз там его ждал большой отряд татарского воинства. Увидев перед собой тучу взнятых пик, Юрий Всеволодович только и сказал:

— Ну вот, влетел, как заяц в силки!

С той стороны, откуда дул ветер, стоял обгорелый дом с воротами и чудом уцелевшей жердяной коновязью. Полотнища ворот были сметены огнем, но обугленные верейные столбы еще держались. К одному из них татарские всадники прижали Юрия Всеволодовича, оставшегося в одиночестве. Три телохранителя-мечника погибли, а оставшиеся дружинники дрались возле самого пожарища.

Вражеские конники шли в обхват, так что за спиной Юрия Всеволодовича оставались лишь догорающие Бежичи. Татары вели коней неторопливой рысью, брали в кольцо с неотвратимостью.

— Байза! — кричал всадник с бунчуком из девяти рыжих конских хвостов, очевидно тысяцкий. — Турсун!

— Пусть русский князь живет! — крикнул толмач в сторону русских дружинников. — Бату-хан дарит тебе жизнь, князь владимирский! Бросай меч!

Опять тысяцкий под бунчуком что-то сказал по-своему.

Толмач повторил по-русски:

— Взять князя живым!

Восемь всадников бросились исполнять приказание. Шли ходко, весело скалили зубы, не чуяли, что себе на беду торопятся.

Конь Жирослава был хорош — силен, не пуглив, выучен. И меч Якума не подвел, Юрий Всеволодович рубил им навзлет и наотмашь. Стал мокрым меч и конь скользким от пота и крови.

Первого всадника князь рассек наполы — от плеча до седла. Второго рубанул по меховой с наушами шапке, которая слетела на снег вместе с головой. Оставшиеся шесть всадников отступили, кружа на лошадях и взбивая снег.

— Башка дзе! — донеслось из-под бунчука.

— Дзе, дзе! — повторил кто-то из шестерых, оставшихся в живых.

Прежде чем снова подступиться к Юрию Всеволодовичу, татары сделали навскидку, не натягивая тетивы в полную силу, несколько выстрелов из луков.

Стрелы повисли на кольчуге. Юрий Всеволодович ломал их, выдергивал. Их оперения — черные, белые, разноцветные — липли к мокрой одежде.

Татарские всадники, решив, что довольно обессилили и настращали русского князя, двинулись с мечами наготове.

Было им невдомек, что Юрий Всеволодович словно обрел богатырскую силу и ястребиное зрение. В начавшейся неравной схватке он успевал стремительно вонзить меч в открытый бок или в живот под маленький круглый щит, которым татары защищают лицо.

Ни одному из шестерых не удалось приблизиться к князю и нанести свой удар. Это мог бы сделать только равный по ярости и сокрушительной силе татарский батыр.

И такой батыр нашелся.

Злобный и бесстрашный, зубы — кипень, глаза — угли, он без колебаний пошел на единоборство. Под ним и лошадь была злобная, крепкая, с крутой шеей. Она скалила крупные, покрытые желтизной зубы.

Не доходя несколько саженей, батыр резко послал лошадь. Она скакнула, взрывая снег.

Юрий Всеволодович тотчас же натянул повод своего коня, крикнул:

— Назад!

Умный конь послушно прянул, а когда всадник потянул повод влево, шагнул за верею.

Батыр проткнул копьем воздух, однако не раздосадовался, смотрел на противника, словно бы поощряя его улыбкой. Уже приближался поднятый, хищно блестящий на солнце, загнутый у завершил меч, запаленное костистое лицо в медном шлеме, из-под которого выбилась на лоб прядь смоляных волос.

Батыр изловчился и обрушил меч на Юрия Всеволодовича.

Тот успел отшатнуться назад и сам ударил навлет. Меч скользнул по медной голове батыра.

Татарин сделал резкий выпад, острие угодило под железную личину, но лишь царапнуло щеку. А он уже оказался сзади, ударил расчетливо, с оттяжкой, надеясь срубить голову. Однако крепежные пластины нашейника спасли князя, меч лишь лязгнул.

Юрий Всеволодович мотнул головой — цел, теперь долго жить буду, раз сейчас остался невредим.

— Башка дзе! Дзе! Дзе! — ободряли батыра из татарского строя.

— Не дамся! Не видать вам моей головы! — твердил Юрий Всеволодович уже в беспамятстве, уже теряя силы.

Давали себя знать язвы, полученные ранее. Их было три, и все три смертельные…

Пронзенный копьем, он еще не чуял конца, еще успел ударить щитом наотмашь. Татарин пал с лошади. Юрий Всеволодович, сдерживая зародившуюся в груди тошноту, пригвоздил его к земле, так, что перо копья вонзилось по самое яблоко, Но и сам получил удар в спину. Это нукер батыра опустил на него меч. Острие проникло между шеломом и ожерельем, бармица не выдержала удара, лезвие просекло шею насквозь.