Валентина Осеева: Васёк Трубачёв и его товарищи

Под общий шум Алёша Кудрявцев незаметно протиснулся к Елене Александровне.

— Простите меня, я ничего не понимал… Спасибо вам… — сбивчиво проговорил он, краснея до слёз.

Елена Александровна удивлённо подняла брови, светло улыбнулась:

— Всё теперь будет хорошо, Алёша!

В буйной радости, перескочив через окно, Мазин бросился к Тишину и Петрусину. Положив им на плечи свои тяжёлые ладони, он весело сказал:

— Мы теперь наверняка будем в шестом классе! Я долго заниматься вашим воспитанием не могу, у меня на это терпения нет. Скажу напрямки: хотите дружить — так будьте порядочными людьми! — Он сгрёб в широкую ладонь руки растерявшихся мальчиков и крепко тряхнул их. — Вот вам залог моей дружбы. Но помните… — Он сделал страшные глаза и понизил голос: — В порошок сотру в случае чего!

Тишин и Петрусин испуганно покосились на будущего одноклассника.

— Это же не так трудно — быть хорошим человеком! — ласково и ободряюще сказал им Мазин.

Тётя Дуня уже несколько раз выходила на крыльцо, нетерпеливо поджидая племянника.

— Бежит! — крикнула она вдруг, завидев в калитке Васька. По лестнице за её спиной послышались быстрые тяжёлые шаги, и человек с опущенными рыжими усами протиснулся в дверь, бережно отстраняя с порога тётю Дуню.

— Да уймись ты, Паша! Дай я хоть предупрежу его… ступай пока в комнату… — волновалась она. — Ведь разрыв сердца у него может быть от такой радости!

— Не мешай нам, Дунюшка! Трубачёвы — народ закалённый! — протягивая навстречу сыну руки, дрогнувшим голосом сказал Трубачёв.

Павел Васильевич приехал в обеденное время. Узнав, что Васёк держит экзамен, он не пошёл в школу, чтобы не взволновать своего Рыжика неожиданным свиданием. Но час шёл за часом, а Васёк не возвращался. Павел Васильевич не отходил от окон.

— Вот и день кончается, а сына нет как нет! — жалобно говорил он сестре. — Сбегай хоть ты, Дунюшка, в школу!

— Да нельзя, Пашенька, голубчик! Ведь сроду я туда не ходила. Перепугается он, как меня увидит, а ему нынче арифметику отвечать. Судьба его на экзамене решается.

— Какая арифметика сейчас — пять часов времени! И куда он запропастился, вихрастая голова! — горевал Павел Васильевич.

— Батюшки мои, да, может, он ещё какую географию сдаст! Ты бы прилёг пока с дороги, Паша. Ведь давно ли из госпиталя выписался, все раны свои растревожишь! Приляг, голубчик! — уговаривала тётя Дуня.

Павел Васильевич махнул рукой.

— Какой мне сон сейчас нужен? — укоризненно спрашивал он, собирая на лбу лесенку морщин. — Я сына обнять хочу!

Он спускался по ступенькам, открывал дверь, стоял на крыльце… Тётя Дуня торопилась за ним. Она боялась внезапной встречи отца с сыном. «Один слабый, только что из госпиталя, другой непредупрежденный…» — в тревоге думала она. И теперь, увидев с крыльца возвращающегося племянника, она растерянно бросилась вперёд, пытаясь загородить собой Павла Васильевича.

— Пусти, пусти, Дунюшка! — сопротивлялся Павел Васильевич.

Васёк сразу увидел на крыльце рядом с тётей Дуней какого-то большого сутулого человека с рыжеватой головой. Лица его не было видно, но сердце Васька вдруг забилось крепко и часто, ноги ослабели.

— Васёк!.. — жалобно вскрикнула тётя Дуня. Но Васёк уже ничего не слышал, он рванулся вперёд и повис на шее отца. Жёсткие знакомые усы щекотали ему щёки, сильные руки крепко прижимали к себе.

— Трубачёвы — народ закалённый… — бормотал потрясённый Павел Васильевич, обнимая сына.

— Папа… мы выдержали… экзамен… — плача, сказал ему Васёк.

В доме Трубачёвых запахло пирогами. Тётя Дуня, отпросившись с работы, весь день угощала гостей. Приходили старики — сослуживцы Павла Васильевича, приходили соседи.

На другой день Васёк держал экзамен по русскому языку. Павел Васильевич сам проводил сына до школы и долго в волнении прохаживался по улице.

Васёк выбежал к нему счастливый и возбуждённый.

— Папа, идём! Идём! Мы все выдержали на «отлично»! — Он потянул отца за руку.

Павла Васильевича со всех сторон окружили ребята, наперебой рассказывая ему об экзаменах, тормоша его и обнимая.

Директор и Сергей Николаевич радостно приветствовали отца Трубачёва. Елена Александровна с чувством сказала Ваську:

— Я так и представляла себе твоего папу, — он очень хороший человек!

Павел Васильевич был в восторге от новой школы.

— Главное, своими руками восстановили… Ну герои! Иначе не скажешь! — ощупывая толстые стены, окна и двери, умилённо говорил он.