Екатерина Неволина: Перышко из крыла ангела

– И что, отомстил? – спросила Таня с легким любопытством.

– Извини, если ты про те заметки. Я не хотел пугать тебя. Но ты должна знать, какой он на самом деле! Все должны знать, что он – убийца!

Мишины глаза сверкали яростным огнем, а в голосе слышался напор и святая вера в свою правоту.

– Значит, ты считаешь себя вправе судить других? – спросила девочка.

– А что тут судить? Сама подумай! Твой отец причинил очень много зла и причинит еще больше, если его не остановить. Если его не наказать!

– И что, месть для тебя настолько важна? – Таня смотрела не на него, а себе под ноги, как будто ответ на этот важный вопрос лежал прямо там.

– Я думал, ты меня понимаешь и…

– А я думаю, что ты в точности такой же, как мой отец, – перебила его Таня.

Миша шагнул вперед и сжал ее пальцы.

– При чем здесь твой отец? Ты действительно очень мне нравишься, – сказал он тихо. – Все эта история с Ником Старом не имеет к тебе отношения. Я просто хочу, чтобы ты была на моей стороне… или нет. Если хочешь, не принимай ничью сторону. Просто забудь об этом, пусть все остается по-прежнему!

– А при том, что вы оба не видите ничего, кроме той правды, которую придумали для себя. – Таня осторожно высвободила свою руку. – Ни он, ни ты не замечаете других людей. И поэтому очень жестоки. Вы оба.

– Хорошо, скажи, как мне измениться? – быстро сказал Михаил и снова попытался взять ее за руку, но она только покачала головой.

Черные пряди упали ей на глаза, и она нетерпеливо отвела их.

– Я не знаю. Это надо просто чувствовать. Ты вообще умеешь чувствовать, любить, сострадать? – Она взглянула в его лицо. Михаил казался обеспокоенным, но не более того.

«Может ли он радоваться и огорчатся? Есть ли у него эмоции?» – подумала вдруг Таня, вспоминая, что, пожалуй, ни разу не замечала на этом красивом неподвижном лице никаких ярких человеческих чувств – ни когда они стояли высоко на площадке недостроенного дома, ни когда он дрался с ребятами из ее стаи… Его лицо всегда оставалось спокойным и холодным…

– Я же сказал: ты мне нравишься. Какие чувства тебе еще нужны? Ну, хорошо. Помоги мне стать лучше!

– Знаешь, мне снился сон, – вновь заговорила девочка. – Музыка, зал, свечи… Это был маскарад. Мне казалось, что под одной из масок был ты, и я срывала их одну за другой, но всякий раз не находила лица – там была только новая маска…

– Таня! Я не могу потерять тебя! – перебил он.

– А я не могу остаться. Я не верю, что ты – живой. И, знаешь, ты мне просто больше неинтересен. Ни ты, ни твоя глупая месть.

– Почему ты все время повторяешь слово «месть»? Это не месть, это справедливость. Я просто восстанавливаю справедливость!

В свете фонаря золотистые волосы Михаила казались нимбом. Карающий ангел. Человек, лишенный человеческих чувств.

По крайней мере, он предстал перед ее глазами именно таким. Красивым, бесстрастным и абсолютно чужим.

Все счастливые воспоминания, связанные с Мишей, мгновенно пронеслись перед ее мысленным взором и исчезли, сменившись пустотой и равнодушием.

Таня заглянула в свое сердце и увидела, что оно тоже вдруг опустело. Словно холод, шедший от Михаила, добрался и до него.

Девочка устало прикрыла глаза рукой:

– Я не сержусь на тебя. Нам с тобой просто не по пути. Я ухожу – вот и все.

И она пошла прочь.

– Я думал, что ты понимаешь меня! Погоди! – крикнул ей в след Михаил, но Таня и не думала оборачиваться.

На душе у нее вдруг стало легко и спокойно. За эти дни она потеряла двоих близких людей. За эти дни она поняла, что эти люди не были для нее близкими.

Дождь! Она стояла на улице, запрокинув голову к небу. Теплые струи воды стекали по ее лицу, волосы были насквозь мокрые.

Какое это счастье – теплый летний дождь!

– Танюша! Посмотри: солнце. Это грибной дождь, скоротечный. Как же хорошо! Ты не жалеешь, что приехала на дачу? – Мама, так и не решаясь выйти на улицу, застыла в дверях небольшого деревянного домика с крохотной застекленной верандой.

– Нет, не жалею. – Таня с жадностью глотала дождевые капли и действительно ни о чем не жалела.

– Зря Марина не приехала… Как ты думаешь, она обиделась на нас?

– Мама, за что ей на вас обижаться?!

Нет, Таня все-таки никак не могла понять свою маму. Она… и Геннадий Сергеевич столько сделали для Марины, даже дежурили в ее палате после операции. И вот – надо же вообразить, будто Марина могла за что-то на них обидеться!