Владимир Шустов - Тайна горы Крутой

— Ну, открыватели, это, по-моему, боксит. Минерал, дающий нам алюминий.

— А Юлька говорил — мрамор…

— Отдохнули? — Семен ловко закинул за спину ружье, предусмотрительно взятое из дома — мало ли какая встреча может произойти в тайге, — поправил широкополую шляпу, которая делала его похожим на лихого степного наездника, и скомандовал: «Вперед!»

Короткий бросок по крутому каменистому склону, и ребята были уже у Иглы. Расчищенная заготовителями надпись четко выделялась на граните. Читалась она легко. Это, очевидно, потому, что каждый знал ее наизусть. И все же ребята еще и еще раз пробегали глазами по волнующим строчкам. Затем, тщательно осмотрев со всех сторон гранитную глыбу, пионеры сели отдохнуть и разговорились. Только Ванюшка Бобров продолжал ползать на четвереньках вокруг Иглы, обдирать остатки мха и таращить лучистые глаза на каждую царапину в надежде отыскать еще что-нибудь. Он увлекся и чуть-чуть не проскочил мимо очень странной палочки, застрявшей в трещине на плоском, как стол, камне.

Обрадованный и удивленный, малыш бережно поднял находку. Палочка оказалась не палочкой, а лапкой какой-то птицы. Но странно, на лапке была еще одна косточка, а в нее спрятана свернутая трубочкой бумажка.

— Сеня, Сеня, — позвал Ванюшка, — на! Я нашел что-то.

— Что это? — Семен взял из рук малыша лапку, осмотрел ее и вытащил из костяного футляра листок плотной бумаги, испещренный бисерными буквами.

— Ребята!

— Я ее в трещине нашел, — объяснил Ванюшка среди общего переполоха, вызванного находкой.

Но на этот раз его никто даже и не поправил. Все следили за лицом начальника лагеря. Выражение на нем менялось с поразительной быстротой. Любопытство переросло в изумление, изумление — в недоумение, недоумение — в тревогу.

Густой загар не скрыл бледности, проступившей вдруг на лице Семена.

— Кто разговаривал с Аксентьевым? — спросил он.

— Я. — Коля поднял руку.

— И я, — откликнулась Люся.

— Я тоже говорил, — сказал Вася. — Все разговаривали.

— Уехали на рыбалку?

Ребята догадались, о ком идет речь, и в один голос ответили утвердительно.

— На рыбалку, — задумчиво повторил Семен, — в Малую Падь, к дедушке, — он протянул записку Васе.

Председатель совета быстро пробежал глазами по строчкам.

— Тимка! — вырвалось у него. — Слушайте, что пишет Тимка!

— «Лагерь. Юльке. Юлька, я уже в Урминске, Григория Лапина нашел. Встретил его товарища — партизана. Живет Лапин в Белоруссии, возле Минска. Село я пока еще не знаю, но узнаю. Лапин награжден орденом Ленина за одно геройское дело. Теперь я, Юлька, поеду к нему. Вы пока не приезжайте. Васе и всем нашим про это не говори, рано. А так — мирись с ними, Юлька. Выпускаю Мраморного из Урминска. Вот только поезд на Минск, жаль, ночью уходит. Звеньевой первого — Тимофей». Вот, слыхали? — лицо у Васи то бледнело, то краснело, глаза метали молнии. — Теперь знаете, какая рыбалка?

— Понятно, — нахмурился Володя Сохатов, — значит, они обманули, и как они поступили бессовестно. А если они разыграли нас? Урминск Тима догадался вставить и голубя тоже!

— Тимка не может разыгрывать, — заступился Коля, выпрямляясь. — Не может!

— А тебя он никому не разыгрывал? — заметил кто-то. — С городком, помнишь?

— Тогда шутка была, а так — обман.

— Я ее подбросил? Это же Тимкин почерк. На, смотри! — Вася чуть не бросил записку Коле.

Коля поднес бумажный квадратик к глазам:

— Да, почерк Тимки.

Ребята внимательно исследовали камень, где Ванюшка обнаружил лапку птицы с депешей. Обшарили вершину, не притаился ли за камнями ехидный Тимка, но везде было пусто. Семен поторапливал с осмотром: надо спешить домой, в лагерь. С твердым намерением немедленно разыскать Юлю и разузнать все подробности отряд стал спускаться с горы. И тут Семен заметил высоко в синеве сокола. Описывая круг за кругом, сапсан парил над гарью и как бы провожал ребят. «Так вот как попала на Крутую записка Болдырева, — мелькнуло в голове у Семена. — Вот кто виновник. Значит, в его цепких когтях нашел свою гибель голубь — посланец из Урминска!»

— Внимание! — крикнул Семен.

Отряд остановился. Начальник лагеря вскинул к плечу ружье и прицелился. Грянул выстрел. Дробь, посланная из ствола меткой рукой, настигла хищника. Сапсан неловко перевернулся через голову, крылья его беспомощно изогнулись. И вот уже не птица, а бесформенный бурый ком летел к земле, теряя на лету перья.