Валерий Алексеев: Остров гарантии

– Давай ближе к делу, – перебил я ее. – Может быть, ты все-таки скажешь, откуда у тебя эта вещь?

– Ты знаешь.

– Я хочу, чтобы сказала ты.

Мы оба долго молчали.

– От Бори… – после паузы жалобно проговорила Маринка. – Но в этом ничего нет…

– Ты знаешь, что я об этом думаю?

– Знаю. Но это совсем другое дело. Мне просто понравилась эта штучка. Ни у кого такой нет.

– У нас с тобой слишком разные взгляды, – устало сказал я. Я не притворялся: я и правда вдруг почувствовал себя совершенно разбитым; мне не хотелось ничего объяснять Маринке, ничего доказывать. Я столько раз говорил ей, что именно я думаю о людях, которые берут у Борьки разные штучки, которых ни у кого нет. – Мы слишком разные, – добавил я, подумав. – Прощай.

– Подожди… – тихо сказала Маринка.

– Чего ждать? – горько ответил я. – Ждать больше нечего. Все ложь, Марина, милая, все ложь.

Возможно, Маринку и в самом деле оскорбили мои слова, а может быть, она просто поняла, что ей ничего не остается, как оскорбиться.

– Ты хочешь сказать, что я способна обмануть тебя? – вспыхнула она.

– Я ничего не хочу сказать.

– Так знай: у меня тоже есть своя гордость. Запомни это навсегда.

И она повесила трубку.

Я тихо побрел в комнату, так и не осознав до конца, что я сейчас сделал. Я знал одно: Маринка не могла, не имела права приклеиваться на Борькину липучку.

Целый час я сидел в одиночестве и разговаривал сам с собой. Говорят, тоска и одиночество не способствуют поднятию тонуса, но, если бы мои старики были дома, я, наверное, повредился бы в уме.

– С одной стороны… – говорил я, прикидывая все доводы и контрдоводы.

– Но зато с другой стороны…

Наконец я вскочил, выбежал в столовую и записал все свои мысли на листе бумаги. Получилось примерно вот что: ПОМИРИТЬСЯ ЛИ МНЕ С МАРИНКОЙ?

ЗА/ПРОТИВ

1. Я люблю ее.1. Ну, это еще неизвестно, и не только в плане общих рассуждений о первой любви, но и в плане последних событий. Можно ли любить то, что не знаешь? А в том, что ты ее не знал, ты сегодня уже убедился. Кроме того… но об этом хватит.

2. Мне без нее плохо.2. Вот это другое дело. Вопрос только в том, плохо ли тебе без нее или плохо вообще. В смысле: с ней с такой, с НОВОЙ, было бы лучше?

3. Она красивая. Лучше ее нет. И не будет.3. Лучше – это о внешности.

4. Она ничего особенного не сделала. Как поступила бы на ее месте другая?4. Другая. Но не она.

5. И все-таки: что особенного, если ей понравилась красивая вещица? Она девочка.5. Эту красивую вещицу она прятала от тебя. Значит, знала, что делает.

6. Но до сих пор она не думала, что это настолько скверно. Знала просто, что мне не понравится.6. Ее предупреждали: у этого человека брать НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ. Нельзя, чтобы он имел право и о ней плохо думать.

7. Это было один-единственный раз.7. Убить можно тоже один-единственный Раз.

8. Надо уметь прощать, чтобы тебя самого прощали.8. То есть за свое прощение покупать право на будущие грехи? Быть добрым, чтобы иметь право быть грязным?

9. Она никого не унизила, взяв подарок. Это главное.9. Никого, кроме себя. Теперь он станет говорить: «Вот видишь, все и всех можно купить».

10. Между прочим, ОН – это мой друг.10. Это ничего не меняет.

11. Ее редко балуют подарками.11. Да.

12. И я в этом смысле не исключение.12. Да.

13. Она первая позвонила.13. Да.

14. Она любит меня.14. Если есть нечестная любовь – разумеется.

15. А великодушие?15. См. п. 8.

16. Она мне близкий человек или нет? Могу я простить ошибку близкому человеку?16. –

Против этого последнего довода нельзя было ничего возразить.

«С этого и надо было начинать, дубина!» – радостно сказал я себе самому. Мне сразу полегчало: я понял, что надо делать. Надо немедля пойти к Борьке и надавать ему по шее, чтобы впредь не смел экспериментировать на живых людях.

Причем, если это будет проделано тактично и со вкусом, а также с необходимыми комментариями, ему и в голову не придет обижаться.

С этой мыслью я натянул теплый свитер, накинул на плечи пальто и, захватив все изготовленные документы, выбежал во двор.

Двор наш – один из самых благоустроенных в районе. Об этом не один раз говорили по радио и даже писали в «Вечерней Москве», где помещен был снимок управдома дяди Пузи на фоне декоративной ракеты: он опирался о ее оперение плечом и застенчиво улыбался, не представляя себе еще, конечно, какие потрясения ему придется пережить.

Бесспорно, дядя Пузя – добрый и старательный человек. Немало времени, наверно, убил он, доставая для нашего двора весь этот инвентарь: беседки, карусели, качалки в виде уток, металлические микрокачели с сиденьями на застежке (чтоб не выпал никто из малышей), грибки с железной крышей, разрисованные, конечно, под мухомор, и последний крик моды – огромный шар из толстых металлических прутьев, по которым дошколята могли бы лазить, удовлетворяя свою естественную потребность не за счет деревьев, не успевших еще подрасти. Правда, с этим шаром вышла маленькая конфузия: прошлой осенью один детеныш лет четырех оказался каким-то образом за прутьями, внутри, и вынимать его оттуда пришлось с помощью автогена. С тех пор дядя Пузя с большой осторожностью относится ко всяким зарубежным новшествам, о которых пишут в журнале «Архитектура».