Елена Соковенина: Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции

Медведь долго молчит.

— Убиться веником! — бормочет она, наконец. — Эх, Лена Фёдоровна! Ведь это утопия! А ты теперь без мужа!

Это правда: начавшийся экономический кризис разрушил мою семью. Кому теперь нужны мои глаженые рубашки!

Но знает об этом один Медведь.

— Я знаю, чего не хочу, — продолжаю я, — у меня не будет никаких Мракобесенко, никаких грустных, на всё согласных тёть, никаких Елизаветинских — и Тендер.

— Я так понимаю, что на таком корабле и денег у тебя не будет, — тихо добавляет Медведь.

— Ничего, я что-нибудь придумаю. И пусть только сунется какое-нибудь серьёзное рыло — выгоню!

Дальше мы идём уже без разговоров, молча и быстро: попутный ветер — не шутка.

Приближается Новый Год. Каким он будет — мы не знаем. Работаем мы теперь из дома. Шесть раз госпожа Тендер объявляет, что журнал закрывается, и шесть раз это оказывается неправдой. До нас доносятся слухи, что Тендер добралась до Кремля и добыла там какие-то гранты и субсидии. Корректора Катю пригласили стать редактором нового приложения к журналу, посвящённого русскому языку. Мои материалы сданы на полгода вперёд. Мне никуда не нужно. Я пытаюсь записать в блокнот новые темы, но вместо них там появляется сначала два десятка кривоногих кошек, потом странное существо по имени Модест, Редкий Белый Жираф, и толстая лиса. Я собираюсь собраться с силами и написать про очередного Петю, но вместо двух статей получается только одна. Дальше по привычке:

«Дорогие дети! Должны доложить: делать добрые дела — драгоценный дар! Достаёшь доску, дрель — дрр! — дед доволен диваном. Доложите, друзья, двадцать два добрых дела! Дожидаемся. Дяди, деды, другие доброжелатели».

А потом вдруг:

«Бездомный бродяга Булкин болтался без бремени богатства. Былое бередило, безнадёжило…»

Но делается это машинально: в голове у меня нет ни лис, ни жирафов, ни доброжелательных дядюшек. Мне нужен сюжет для книги. Мысли налезают одна на другую, путаются и перемешиваются. Я как будто иду сквозь туман, пытаясь рассмотреть что-то такое, что вот-вот станет видно…

За два дня до Нового Года Технический едет в офис и увольняется. Следом пишу заявление я.

— Мама! — кричит Саша, и скачет по прихожей. — Как прекрасно, что тебя уволили!

— Меня не уволили, — брюзжу я. — Я сама сбежала.

Но Ужасный Мальчик меня не слушает.

— Ты знаешь, я счастлив! — он берёт меня за палец. — Идём скорее, будем играть в «Небесных ястребов!».

Пройдёт шесть или семь лет. Много за это время будет хорошего, много и плохого. Некоторые события окажутся страшными. Другие — очень счастливыми. Будут моменты, когда я стану проклинать свой беспокойный характер, принёсший мне и моим близким столько трудностей.

Но никогда, ни одной минуты не я не пожалею о том, что сделала свой выбор.

Как и предполагала мудрая Ольга Владимировна Медведь, финансовая часть моего небольшого проекта оказалась гораздо сложнее, чем казалось сначала. Мы (!) по-прежнему без бремени богатства. Но ни былое, ни настоящее не бередит и не безнадёжит — мало-помалу дела наши становятся лучше.

Я говорю «мы», имея в виду, конечно, свою маленькую команду. Медведь, как это можно было бы подумать, в неё не входит. Точнее, не числится там официально. Зато периодически прибегает на помощь, когда я оказываюсь в трудной ситуации, или когда меня настигает очередная идея. Ну, и вообще мы поддерживаем друг друга.

Мне по-прежнему приходится много бегать, чтобы свести концы с концами. Но что бы ни случилось — я всё-таки занимаюсь любимым делом. И если завтра придётся умереть (что было бы очень жаль — у нас масса работы), я буду знать, что умру, сделав для этого дела всё, что могла. И даже, пожалуй, кое-что, чего не могла.

Что касается самой Ольги Владимировны, то она, судя по всему, нашла работодателя своей мечты. Недавно (значительно раньше, чем думали мы обе) Медведь купил мотоцикл и теперь выглядит если не счастливым, то, во всяком случае, очень довольным. Остаётся только надеяться, что Ольга Владимировна будет достаточно осторожна, чтобы дожить до старости и стать той самой татуированной старушкой на железном коне.

Госпожа Тендер процветает. Журнал прожил год или два после нашего ухода и тихо скончался, не сумев принести прибыль, но у неё всегда было много идей, много энергии — а это дорогого стоит.

Мы ничего больше не слышали о госпоже Мракобесенко и надеемся, что судьба обошлась с ней не слишком жестоко.