Сергей Баруздин - То, что было вчера

Но при чем же здесь Митя? Огурцы, морковь, салат, лук…

Лук… Акоп Христофорович Оганесян (Саша не сразу привыкла к этому необычному для нее набору слов) как-то говорил, что во Франции едят луковый суп. Конечно, если бы Митя вдруг захотел жениться на ней и сыграть настоящую свадьбу, то Саша разузнала бы, как готовят этот французский луковый суп и подала бы на стол. Уж тут бы она постаралась! И Оганесяна они обязательно позвали бы. И он бы пришел, обязательно пришел, потому что это удивительный человек, как и Вячеслав Алексеевич, впрочем…

Акоп Христофорович, Вячеслав Алексеевич, Митя…

Да, у Саши был Митя. А он, может, и не позвал бы их на свадьбу, если бы свадьба была. Он ведь про них просто не знает. И про то, что Саша отвечает в больнице за стенгазету, не знает. А скоро опять День печати, и даже в «Правде» наверняка напишут о тех, кто выпускает стенные газеты. Митя знает, как крутить фильмы. Но не всегда даже знает, что за фильмы крутит. А потом приходит к ней — и они ни о чем не говорят, а если Митя…

Да, теперь Саша сообразила. Митя любит ее салат. Салат с уксусом и сахаром.

Саша вспомнила про салат и про свои грядки.

Она уже подошла к дому и открыла дверь в свою половину, когда ее окликнула соседка:

— Где же вы так, милая? А тут Митя приходил и ждал, минут пятнадцать ждал, все интересовался, не сказали ли вы мне чего, не предупреждали ли? Наказал к нему зайти, как вернетесь. Он ждет.

— Спасибо, — смутилась Саша и добавила: — Большое спасибо! Я сейчас!

Дома она быстро переоделась и выбежала снова на улицу, направляясь к Мите.

Зачем, почему? Этого она и сама не понимала. А все-таки шла к нему.

В больницу привезли солдата. Он был без сознания. Со слов сопровождающих записали имя, фамилию, номер воинской части. Когда и как случилась беда — никто не спрашивал. Было не до этого. Солдат — «тяжелый». В таких случаях сначала надо спасать, а потом выяснять. У солдата были сломаны ребра, повреждена голень, пяточная кость. К этому плюс — сотрясение мозга и повреждение левого глаза.

Младший лейтенант, сопровождавший солдата, суетился во дворе у машины, потом бегал возле носилок, пока солдата несли в коридор хирургического отделения, затем все пытался помогать, когда больного укладывали в коридоре на диван. Места в палате не было, да оно и не нужно было сейчас. Нужна операция, и сложная, и одну из сестер срочно послали на дом за хирургом Вячеславом Алексеевичем.

Солдат изредка приходил в себя и настойчиво просил о чем-то или звал кого-то, но понять его было трудно.

— Ты что, Еремеев? Скажи, что? — вскакивал младший лейтенант, наклоняясь к дивану, на котором лежал солдат. Он умолял и просил Еремеева и не знал, что делать, потому что свалилось на него это несчастье как-то сразу, неожиданно и не рядом с расположением части. Просто он шел по шоссе, и тут эта авария, и Еремеев, лежащий на асфальте возле своей машины с помятым кузовом, а было уже совсем темно. Тогда он остановил крытый грузовик, первый попавшийся, вместе с шофером погрузил солдата в кузов и вот доставил его сюда, поскольку медлить было нельзя ни минуты.

Младший лейтенант и шофер не очень тихим шепотом обсуждали происшествие, и сестры и нянечки без конца шикали на них, и тогда шофер все время спрашивал:

— А сестричка Саша где? Саша? Просто Саша! Светленькая, такая маленькая и чуть рыженькая?

Шоферу никто не отвечал, и он виновато возвращался к младшему лейтенанту, объясняя:

— Сестричка здесь хорошая есть, я сам у нее лежал, но сейчас, наверное, нет ее, что ли… Поздно ведь. А она такая… Что он там говорит?

— Я и не поблагодарил вас, — вспомнил младший лейтенант. — Спасибо, что вы так, а то, знаете… А говорит он, я не пойму что. Зовет кого-то. Бред это, наверное? Страшно?

Младший лейтенант относился к шоферу с подчеркнуто вежливым и вообще-то естественным уважением.

— Ведь вы могли и не остановиться, когда я вас…

— Да как же я мог?

Шофер был старше младшего лейтенанта не меньше, чем в два раза. Он без конца вскакивал и искал по коридорам хирургического отделения какую-то сестрицу Сашу, просто Сашу, как он говорил, и повторял, что она, именно она, спасла его после страшной аварии, в которую он попал по собственной глупости.

Младшему лейтенанту стало спокойнее: раз тут спасают после чего-то страшного, то и Еремеева должны спасти, а Еремеев его беспокоил сейчас больше всего.

Солдат опять что-то забормотал, и даже чуть приподнялся на диване, и стал просить подбежавшего к нему младшего лейтенанта и пожилую нянечку: