Джон Голсуорси - САГА О ФОРСАЙТАХ

На другой день рассыльный доставил на Саут-сквер записку для

Динни.

"Бэртон-клуб, I3/IV-32.

Дорогая Динни,

Был бы рад встретиться с вами на несколько минут. Время и место выберите сами, а я явлюсь точно. Излишне говорить, что дело касается Клер.

Искренне ваш

Майкла не было дома, но Динни посоветовалась с Флёр.

— Разумеется, вы должны с ним встретиться, Динни. А вдруг в последнюю минуту он взял да раскаялся? Позовите его сюда, когда Клер не будет.

— На это я, пожалуй, не рискну: они могут столкнуться. Лучше повидаюсь с ним вне дома.

— Тогда либо у статуи Ахилла, либо у статуи Ромы.

— У Ромы, — решила Динни. — Оттуда мы куда-нибудь пройдём.

Она назначила встречу на другой день в три часа и долго ломала себе голову, зачем Джерри понадобилось её видеть.

Следующий день был тёплый — настоящий оазис в этом хмуром апреле.

Подходя к статуе Ромы, девушка ещё издали заметила Корвен а, который стоял у решётки, спиной к изваянию. Он курил сигарету, вставленную в коротенький красивый пенковый мундштучок, и, хотя её зять выглядел точно так же, как в тот день, когда они виделись в последний раз, Динни вздрогнула, словно почувствовав толчок.

Он не протянул руки.

— Вы очень любезны, Динни, что пришли. Давайте пройдёмся и поговорим на ходу.

Он направились к Серпентайну.

— Что касается известного дела, — неожиданно начал Корвен, — то я вовсе не жажду его выиграть.

— Зачем же было начинать? Ведь обвинение не соответствует истине.

— По моим данным — соответствует.

— В части предпосылок — может быть; в части выводов — нет.

— Вернётся ли ко мне Клер на любых угодных ей условиях, если я возьму иск назад?

— Едва ли, хотя, конечно, я могу её спросить. Я, например, не вернулась бы.

— Какое безжалостное семейство!

Динни промолчала.

— Она влюблена в этого Крума?

— Если у них даже есть чувство друг к другу, я не вправе его обсуждать.

— Почему бы нам не говорить откровенно, Динни? Ведь нас же никто не слышит, кроме вон этих уток.

— Вы потребовали возмещения ущерба, и это не подогрело в нас нежные чувства к вам.

— Ах, вот в чём дело! Но я возьму назад все свои претензии, лишь бы она вернулась, пусть даже наделав глупостей.

— Иными словами, — спросила Динни, не глядя на него, — дело, затеянное вами, представляет собой нечто вроде шантажа? Я как будто правильно выбрала термин?

Он посмотрел на неё прищуренными глазами:

— Остроумная мысль! Мне она в голову не приходила. Нет, я знаю Клер лучше разных адвокатов и детективов и потому отнюдь не убеждён, что улики на самом деле так вески, как кажутся.

— Благодарю.

— Да, но я уже предупредил вас или Клер, — Что всё равно, — что не могу и не хочу уехать отсюда, пока не приведу все в ясность. Если Клер вернётся, я просто поставлю на случившемся точку. Если нет, дам делу идти своим ходом. Такая позиция лишена смысла и на шантаж не похожа.

— А если она, предположим, выиграет, вы её опять будете преследовать?

— Нет, не буду.

— Вы же могли освободить и её и себя, — стоило только захотеть.

— Да, мог, но такой ценой, которая меня не устраивает. И потом, то, что вы говорите, сильно смахивает, — извините за резкость, — на предложение вступить в сделку.

Динни остановилась:

— Что ж, я поняла, чего вы хотите. Спрошу Клер. А сейчас расстанемся. Дальнейшие разговоры ни к чему хорошему не поведут,

Джерри тоже остановился, глядя на неё, и лицо зятя взволновало девушку. Из-под маски его жёстких смуглых черт проступили боль и растерянность.

— Мне очень жаль, что всё так сложилось, — порывисто сказала она.

— Человеческая натура — дьявольская штука, Динни, и вырваться изпод её власти невозможно. До свиданья. Желаю счастья!

Она подала ему руку. Он стиснул её, повернулся и ушёл.

Подавленная, Динни постояла под молодой берёзкой, чьи набухшие почками ветки, казалось, трепетали и тянулись к солнцу. Странное положение! Ей жалко всех — и Джерри, и Клер, и Крума, и никому из них она не в силах помочь.

Она вернулась на Саут-сквер со всей возможной для неё быстротой.

Флёр встретил её вопросом:

— Ну что?

— Мне очень неприятно, но говорить об этом я вправе только с Клер.

— Он, наверно, предложил взять иск обратно при условии, что Клер вернётся. И если у неё голова на плечах, она должна согласиться.

Динни решительно сжала губы.

Она дождалась ночи и лишь тогда зашла в комнату Клер. Сестра только что легла, и Динни, усевшись в ногах кровати, без предисловий начала: