Сьюзен Хилл: Однажды весенней порой

В доме на Фосс-Лейн Дора Брайс ни разу ни словом не обмолвилась о своей дочери, но каждый вечер, сидя у пылающего очага, она думала о ней, и в ней зарождался интерес к не появившемуся еще на свет дитяти. По ночам, перебирая в уме все беды и утраты и чувствуя, что жена тоже не спит, Артур Брайс обнимал ее своей искалеченной рукой и сокрушался, что он не тот человек, в котором она могла бы почерпнуть силы. Наверху, собираясь лечь спать, Джо тихонько опустил крышку прадедушкиного сундучка, затянул ремни и задвинул его в дальний угол комнаты за штору.

Пришли первые заморозки, а за ними холода; замерзла вода в бочагах и водоемах, а во дворе райдаловской фермы из водопроводного крана повисла сталактитовой сосулькой вода. Но снега все еще не было. Ночью овцы сбежались в лощину, сбились в кучу; тела их под густой свалявшейся шерстью казались тяжелыми и бесформенными.

Наступил декабрь. Воскресенье. Рут спустилась с заднего крыльца, дошла до половины сада и остановилась между яблонями, точно в том месте, где в момент смерти Бена на нее обрушился удар. В морозном воздухе виден был пар от ее дыхания, а трава и верхушки кустов казались присыпанными сахаром от покрывавшей их изморози.

Рут была совсем одна. И все же не одна. Она была все та же - Рут Брайс. И она стала другой. Она любила Бена, он был нужен ей, и она по-прежнему не понимала, как будет жить без него всю оставшуюся жизнь. Но Бен был мертв и погребен в могиле, а ей предстояло жить дальше, день за днем, день за днем. Сейчас зима. За ней придет весна.

Элис спала в своей постели в маленькой комнате: колени подогнуты, руки покоятся на округлившемся животе. Рут не знала, что чувствует Элис, о чем она думает, и непохоже было, чтобы они могли когда-нибудь стать по-настоящему близки, привязаться друг к другу. Но сейчас, на первых порах, горе, тоска и воспоминания о Бене сплотили их; они неплохо ладили между собой, и все шло своим чередом, а срок Элис тем временем приближался. Джо приходил их проведать. И как-то раз пришел Артур Брайс, и, хотя говорил он мало, Рут была рада ему - рада и за Элис, и за себя. Она слышала про старика Муни, и мысль о его одинокой кончине, о том, что не нашлось у него друзей и некому было позаботиться о нем, пугала ее. Она не допустит, чтобы при ее жизни такое случилось еще с кем-нибудь из тех, кого она знает.

Ее рука скользнула вдоль ствола дерева, упала, и дрожь прошла по ее телу. Она повернулась и зашагала по тропинке к дому, который теперь уже не стоял без нее пустой, где она не была больше одинока. Она произнесла: "Бен". Один раз громко произнесла его имя.

На пороге она обернулась и увидела лисицу, неслышно, целеустремленно скользнувшую через сад. Но куры были надежно заперты в курятнике, и лисица проследовала дальше - по лугу, к темнеющему вдали лесу.

В свете восходящей луны осел Валаам стоял, словно высеченный из камня, - серый, неподвижный, как статуя.

Рут затворила за собой дверь.