Пелам Вудхаус - Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие

– Пойдем наверх, – сказал Родни.

Джейн задрожала. Гардины заколыхались. Из алькова донесся звук, означавший, что детективы что-то записывают. После некоторой паузы Энестейзия вскрикнула:

– Нет, нет ! Умоляю вас!

– А что? – спросил Родни.

– Так нельзя.

– Почему?

– Потому. Нельзя. Ой, Господи, не так крепко!

Из-за гардины выскочил Уильям. Джейн высунула голову. Сыщики покинули альков, держа карандаши. А посреди комнаты стоял Родни, сжимая женский зонтик.

– Никак не пойму, – говорил он, – а как же его держать?

Тут он заметил посетителей.

– А, Бейтс! – рассеянно сказал он и повернулся к Энестейзии. – Я думал, чем крепче, тем лучше.

– Неужели не ясно? – сокрушалась гостья. – Если вы вцепитесь в нее, как в соломинку, удар будет очень сильный. Мяч попадет в заросли или улетит с поля. Зачем вам сила, глупый вы человек, если он летит не туда?

– Понял, – смиренно произнес Родни. – Вы всегда правы.

– Вот что, – сказал Уильям. – Что все это значит?

– Держать надо крепко, но легко, – сказала Энестейзия.

– …легко, – покорно повторил Родни.

– Что все это значит?!

– И пальцами, не ладонью.

– Да нет же! Что ты здесь делаешь?

– Даю урок. Не мешай, пожалуйста.

– Да-да, – не без раздражения сказал Родни. – Не мешайте, Бейтс. Есть же у вас дела.

– Мы идем наверх, – сказала Энестейзия. – Там нам никто не помешает.

– Нет, – сказал Уильям, – не идете.

– Родни все приготовил, – объяснила сестра. – Вроде спортивного зала.

– Бедняжка! – вскрикнула Джейн. – Этот негодяй тебя обманывает! Он не играет в гольф.

Мистер Браун кашлянул и переступил с ноги на ногу.

– Кстати, о гольфе, – сказал он. – Тут со мной случилась интересная штука. Мяч пошел хорошо… ничего особенного, конечно, но неплохо, неплохо. Как же я удивился, когда…

– А я во вторник, – перебил его мистер Деленси, – чуть-чуть сильней замахнулся, тут кэдди говорит: «Мяч выбит с поля». Я говорю: «Нет, не выбит», он опять свое: «Выбит». Словом, верьте – не верьте, когда я подошел к мячу…

– Тихо! – сказал Уильям.

– Как вам угодно, сэр, – отвечал вежливый Деленси.

Джейн поневоле ощутила, как благородно и романтично выглядит Родни. Он был бледен, но тверд.

– Вы правы, – сказал он, – в гольф я не играю. Однако смиренно надеюсь, что эта замечательная девушка сумеет меня научить. Ах, я знаю, что вы спросите! – Он поднял руку. – Вы спросите, как смеет человек, загубивший свою жизнь, лелеять такую мечту. Но не забывайте, – голос его дрогнул, – что Уолтеру Тревису было под сорок, когда он коснулся клюшки, а через несколько лет он выиграл любительский матч всей Англии.

– Это верно, – сказал Уильям.

– Да-да, – сказали сыщики, почтительно приподнимая котелки.

– Мне тридцать три года, – продолжал Родни. – Четырнадцать лет я писал стихи и сомнительные романы. Над божественной игрой я смеялся, если вообще о ней думал. Но летом я увидел свет.

– Аллилуйя! – хором вскричали сыщики.

– Однажды меня уговорили попробовать. Презрительно усмехаясь, я взял клюшку, – глаза его сверкнули, – и великолепно сыграл! Двести ярдов по прямой. Стою, смотрю, и что-то меня укусило. Это была страсть к гольфу.

– Так всегда бывает, – вставил мистер Браун. – Помню мой первый удар. Я…

– А у меня, не поверите… – подхватил мистер Деленси.

– С этой минуты, – продолжал Родни, – я захотел только одного. Но ничего не получалось. После того удара…

Он замолчал. Уильям смущенно закашлялся.

– Хорошо, – сказал он, – но почему моя сестра пришла в это, простите, логово?

– Очень просто, – отвечал Родни. – Только она одна может все ясно и умно объяснить. Таких девушек больше нет, ни единой. Я обошел всех профессионалов, и никто не помог мне. Им не понять артистической души. Ты для них – какой-то полудурок. Они щелкают языком. Они говорят: «Ай-я-яй!» Словом, я не мог выдержать. И тут эта божественная девушка предложила давать мне уроки. Мы пробовали заниматься в клубах, но все так неприязненно смотрят… И мы решили перейти сюда, чтобы спокойно работать.

Уильям заговорил не сразу. Он медленно мыслил.

– Вот что, – сказал он, – слушайте внимательно. Я задам очень важный вопрос. Вы готовы жениться на моей сестре?

– Жениться? – чуть не в ужасе воскликнул Родни. – Да я недостоин коснуться ее клюшки! У меня гандикап больше тридцати, а она вышла в полуфинал Открытого чемпионата. Нет, Бейтс, я пишу белые стихи, но все-таки не утратил совесть. Конечно, я люблю вашу сестру. Я ее так люблю, что у меня бывает бессонница. Но я не посмею просить ее руки.