Вашингтон Ирвинг: Легенда о трёх прекрасных принцессах

– Ступал ли кто-нибудь по земле благороднее этого кавалера в малиновом! – вскричала Саида, старшая из сестер. – Посмотрите, как гордо он держится! Точно все окружающие – его же собственные рабы.

– Обратите внимание на кавалера в синем! – воскликнула Сораида, – сколько в нем изящества, сколько грации, сколько мужества!

Нежная Сорааида не молвила ничего, но в душе отдала предпочтение кавалеру в зеленом.

Принцессы не отрывали взоров от пленников, пока те не скрылись из вида; затем, глубоко и печально вздохнув, они отошли от окна, взглянули одна на другую и уселись, мечтательные и томные, на свои оттоманки.

Вошедшая спустя некоторое время Кадига нашла их все в том же положении; они сообщили ей обо всем, что видели, и даже высохшее сердце дуэньи было тронуто их рассказом.

– Бедные юноши! – воскликнула она, – готова поручиться, что их плен причиняет немало страданий прекрасным и знатным дамам их родины! О дети мои, вы не имеете ни малейшего представления о жизни этих кавалеров у себя дома! Сколько доблести на турнирах! Какое поклонение дамам! Какие ухаживания и серенады!

Любознательная Саида зажглась любопытством. Она была ненасытна в своих расспросах и заставила дуэнью поведать о днях ее юности и нарисовать живописные сцены родной страны. А когда речь зашла об испанских женщинах и их красоте, прекрасная Сораида стала лукаво поглядывать в зеркало и прихорашиваться, тогда как Сорааида с трудом подавила горестный вздох, услышав о серенадах при лунном свете.

Всякий день любознательная Саида возобновляла расспросы, и всякий день рассудительная дуэнья повторяла свои рассказы, которые выслушивались ее питомицами с глубоким вниманием, хотя зачастую и прерывались нежными вздохами. Наконец благоразумная старая женщина поняла, что допустила ошибку. Она привыкла смотреть на принцесс как на малых детей; между тем они успели на ее глазах неприметным образом вырасти, и теперь перед нею цвели три прекрасные девушки брачного возраста. «Пришла пора, – решила дуэнья, оповестить об этом султана».

Однажды утром, когда Мохамед Левша восседал на диване в одной из дышащих прохладою зал Альгамбры, из крепости Салобренья прискакал раб с посланием благоразумной Кадиги, поздравлявшей его с днем рождения дочерей. Раб одновременно доставил султану изящную маленькую корзинку, которую украшали цветы и внутри которой на ложе из виноградных и фиговых листьев покоились персик, абрикос и нектарин, яркие, покрытые пушком, еще смоченные росой и едва только созревшие. Монарх был сведущ в восточном языке плодов и цветов и сразу разгадал смысл аллегорического подношенья Кадиги.

– Итак, – сказал он себе, – опасный период, о котором толковали астрологи, наконец наступил: мои дочери достигли брачного возраста. Что же предпринять дальше? Они скрыты от взгляда мужчин; они под неусыпным надзором благоразумной Кадиги; все это отлично, но они все же не у меня на глазах, как это предписали астрологи. Я должен собрать их под свое крылышко и надзора за ними не доверять никому.

Сказав это, он повелел приготовить к их приезду одну из башен Альгамбры и отправился во главе отряда телохранителей в Салобренью, чтобы лично доставить оттуда принцесс.

Прошло почти три года с тех пор, как Мохамед лицезрел в последний раз дочерей. Он едва поверил глазам при виде той поразительной перемены, которая в столь короткий срок произошла в их наружности. За это время они переступили тот поразительный порог в жизни женщины, который отделяет угловатую, еще не развившуюся и безмятежную девочку от прелестной, застенчивой и мечтательной девы. Этот переход подобен переходу от плоских, высохших и скучных равнин Ламанчи к роскошным долинам и живописным холмам Андалусии.

Саида была высокого роста и хорошо сложена; ее манеры были свободны и взгляд проницателен. Она вошла смелым, решительным шагом и низко поклонилась Мохамеду, чтя в нем скорей своего властелина, чем родного отца. Сораида была среднего роста, с обворожительным взглядом и плавной походкой, и ее блистательная красота казалась еще более ослепительной благодаря роскошному платью. Она подошла к отцу с улыбкою на устах, приложилась к его руке и приветствовала его стихами прославленного поэта, чем доставила монарху неизъяснимое удовольствие. Сорааида была застенчива и робка, ростом поменьше сестер, и в ее красоте было что-то молящее, ищущее ласки и покровительства. Она не была предназначена повелевать, подобно старшей сестре, или обольщать, как вторая, но скорее была создана, чтобы безраздельно отдаться любви и в этом найти свое счастье. Она робко, едва не падая от волнения, подошла к отцу и хотела поцеловать его руку, но, взглянув на него и увидав на его устах родительскую улыбку, уступила порыву души и бросилась ему на шею.