USER - Ульев Сергей Николаевич

Граф тотчас повернулся к нему.

- А вы, поручик... у вас что за причина?

- Любовное рандеву.

- С моей бабкой?!

- Вы рехнулись, любезный! Хоть я и охоч до дам, но не до такой же степени. - Ржевский брезгливо покосился на покойницу. - У меня была интрижка с ее воспитанницей.

- Но у графини никогда не было никаких воспитанниц!

- Да? Ну, стало быть, со служанкой. Какая разница? В темноте не разберешь.

- Хорошо, допустим. Но как же вы тогда очутились в спальне графини?

- Вы хоть и внук, граф, но все же не мальчик! Могли бы и сами догадаться. Мы играли со служанкой в жмурки. Я стал ее искать, заблудился среди комнат, забрел сюда, залез под кровать и уснул.

- Вгешь, Гжевский, - засмеялся Давыдов. - Чтоб ты заснул на любовном свидании? Ни за что не повегю!

- Иногда и от женщин не мешало б отдохнуть.

- Хватит врать, господа, - устало заявил Долбухин. - Мы все прекрасно понимаем, о чем идет речь. Но... графиня мертва, и свою тайну она унесла с собой.

- Не надо было грозить ей пистолетом! - вдруг крикнул Васильков, подскочив к Давыдову. - Это вы всё испортили, Денис Василич!

- Я?! Помилуйте, бгатец, - возмутился тот. - Пистолет был незагяжен.

- Но она об этом не знала!

- Может, и не знала. Но она ведь не стала пгосить, чтоб я его убгал.

- Конечно! Она же язык со страху проглотила.

- Язык она проглотила, когда вы, любезный корнет, предложили ей выйти за себя замуж, - вступился за приятеля Ржевский. - Забыли, как хотели с ней переспать?

- Ложь! - взвизгнул Васильков. - Я ее и пальцем не тронул. Только сапоги снять успел.

- Вы, что же, сапогами ее били? - возмутился Долбухин. - Отвечайте, корнет! Да как вы посмели?!

- Вы бы, уж, лучше помолчали, граф! - в истерике заорал Васильков. - Это вы ее запугали. При вас она умерла!

- Но я, кажется, ей ни сапогами, ни пистолетом не грозил, - развел руками Долбухин.

- Вы запугали ее до смерти. Представили нас всех как последних негодяев. "Снежную бабу из вас сделают", - передразнил Васильков. - "Говори, бабка, где деньги!"

- Так это же была шутка.

- Ничего себе шуточки! Граф, вы убийца! Взгляните на эту несчастную старуху. Она бы еще жила до ста лет. За что вы ее убили?

Тут все посмотрели на покойницу, и в комнате повисла жуткая тишина.

За дверью стали слышны приближающиеся шаги.

- Держу пари - майор Котлярский, - тихо произнес поручик.

- Ставка? - уточнил Давыдов.

- Пять бутылок шампанского и три водки. Пошло?

- Идет. Газбейте гуки, когнет.

Васильков в сердцах ударил по рукам спорщиков и явно перестарался. Ржевский хотел было в ответ вмазать ему кулаком по носу, но Давыдов удержал.

- Т-с-с, господа, - прошипел граф.

В дверь робко постучали.

- Да, да? - откликнулся Долбухин, подражая голосу графини.

В проеме показалась красная физиономия... майора Котлярского!

- Майор, вы опоздали! - сказал граф.

- А что, дорогие мои? - побормотал тот, совершенно растерявшись. - Я, кажется, не к стати?

- Не знаю, как другие, а я очень рад вас видеть, - сказал Ржевский, подмигнув Давыдову.

- Входите, раз уж пришли, Афанасий Сергеич, - проворчал Давыдов. - Шапку только снимите.

- А чего?

- Графиня... скончалась, - шмыгнул носом корнет.

Котлярский испуганно перекрестился.

- Между прочим, старушка любила выпить, - сказал Долбухин, чтобы разрядить неловкое молчание.

Он взял с этажерки графин с вином, и, раздав каждому по рюмке, наполнил их до краев.

Все продолжали молчать, уставившись на свои рюмки.

- Поручик, может, вы скажете? - предложил граф.

- Господа офицеры, - сказал Ржевский. - Взбодритесь! Графиня должна быть счастлива, что у ее одра собралось столько отпет... отменных мужчин. Она сейчас смотрит на нас с небес и радуется.

- Черта с два! - всхлипнул Васильков. - Вы бы на ее месте радовались?

- Вы зелены, корнет! Я старше вас и знаю женщин.

- А вы уверены, поручик, что душа ее сейчас на небесах? - задумчиво обронил Долбухин.

- Ну, ежели она попала в ад, тем только лучше. Значит, рано или поздно я непременно узнаю ее тайну.

- Это почему же? - встрепенулся Васильков.

- По мне в преисподней давно черти плачут!

Глава 19

Идеальная женщина

- Три тысячи чертей! Мадемуазель, если вы всерьез полагаете, что после всего произошедшего этой ночью, я поскачу с вами под венец, - вы напрасно обольщаетесь. Если бы я женился после каждого такого случая, то уже содержал бы целый гарем. Но я не персидский шах!

Так говорил в январе 1812 года поручик Ржевский, проснувшись в теплой постели Сусанны Анечкиной - далеко не первой дамы, соблазненной им за последний месяц, с тех пор, как он вернулся из Москвы в расположение своего эскадрона, в уездный город N.