Питер Устинов

А ведь Хилари-то свою книгу дописал, щедро сдобрив рукопись ядом, как садовник кусты пестицидом. Иногда по вечерам или бессонными ночами Хилари перечитывал главы, меняя кое-где фразы на более отточенные и менее двусмысленные, а затем наконец засыпал безмятежным сном, и на губах его играла тонкая улыбка. Отставка всегда вызов для тех, кто считает, что она пришла преждевременно, и Хилари, проживший большую часть жизни так, как будто досрочно вышел на пенсию, стал нервен и суетлив, когда апатия, к которой он ранее старательно стремился, оказалась навязанной ему. Время от времени он извлекал из потрепанных портфелей старые записные книжки и документы, которые использовал для книги, и перечитывал их имя за именем, как бы проверяя списки запятнанных существ, способных обрести истинное лицо лишь в полумраке. Имена эти не только воскрешали в памяти эпизоды, вызывавшие то вспышки раздражения, то улыбку, то даже привкус тайны, но и, казалось, звучали теперь заупокойной по утраченным возможностям. Временами Хилари чувствовал себя теннисистом, достигшим вершин успеха преждевременно, на заре истории, когда люди еще носили цвета клуба или страны с бескорыстной гордостью и мололи несусветную чушь насчет того, чтоб не подводить своих и играть только по правилам. Разведка тоже велась по жестким правилам. Требовалось не только действовать порядочно самому, но и ожидать искомой порядочности от других. Но затем, с нашествием духа потребительства и сопутствующей ему продажности, шпион быстро превратился в свободного профессионала, действующего на свободном рынке: одним ухом к земле, вторым прислушиваясь, кто больше даст. Сей тлен поразил не только отдельных разведчиков, но и целые разведслужбы. Работая в направлениях, именуемых то дезинформацией, то дестабилизацией, они неизбежно то и дело входили в теснейшие отношения с заклятыми врагами на растущем рынке купли-продажи информации — черной бирже; любой достоверный слух, любая крошка измены колебались в цене в зависимости от конъюнктуры. Каким богачом мог бы стать Хилари, родись он лет на двадцать — даже на десять раньше! А теперь ему уготована судьба ископаемого, последнего несчастного обломка трагического поколения разведчиков, обреченных жить на зарплату и пенсию, вместо того чтобы обзавестись корпорацией с почтовым ящиком на Каймановых Островах и жить себе в безвестной роскоши. Его мемуары и стали реакцией на предательство его обществом, эволюционировавшим слишком поздно для блага тех, кто жил по законам и правилам, но прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как люди помоложе пасутся на запретных полях . И, как ни странно, переживаемое недовольство заставляло Хилари и людей его сорта реагировать на падение нравов с невероятным тщеславием. Как жестко судили они о профессионализме и холодном достоинстве их бездоходного прошлого, как поносили они халатность нового клыкастого поколения, неспособного хранить тайну, если предоставлялся случай ее продать. Они относились к современным разведчикам с глубоким сарказмом и отчаянно им завидовали. В таком вот странном настроении уселся Хилари однажды вечером перед телевизором посмотреть девятичасовой выпуск новостей. Он плохо спал последнее время, просыпаясь по ночам то от внезапного приступа душевной муки, то от непроизвольной нервной судороги руки или ноги. Иногда ему казалось, что он задыхается, и никак не получалось отогнать от себя это ощущение, дать сердцу успокоиться и продолжать свой обычный терпеливый труд. Хилари мог лишь отнести это все за счет возраста, но в то же время казалось, что это тело его подобным образом выражает потаенное недовольство избранным им образом жизни. Видимо, отставка, повседневная пассивность, бесцельность и несобранность существования все усугубляло скрытую истерию, прорывающуюся наружу подобными ночными вспышками . Выпуск новостей начался. Премьер-министр выступила с речью в каком-то северном городке на церемонии открытия яслей, где работающие женщины смогут оставлять младенцев на день. Персонал для яслей набрали из числа безработных, на скорую руку подучив их новым обязанностям на двухнедельных курсах. Младший министр неосторожно раскрыл планы "частичной приватизации" Королевского ВМФ, вызвав тем самым неприязненную реакцию группы адмиралов, находящихся на пороге отставки, и куда более позитивное отношение со стороны известной компании по производству печенья, объявившей о готовности "принять" для начала какой-нибудь фрегат, но с условием, что в новом названии судна будет отражено имя благодетеля. Снова премьер-министр получая где-то почетную степень, заявила, что теперь, когда страна вернулась к викторианским ценностям, она должна пойти еще дальше к ценностям первой елизаветинской эпохи. Премьер-министр также осадила какого-то беспринципного крикуна, вновь напомнив в ответ на его наскоки, что "нельзя подрывать рынок". Министр по делам Короны обвинил радио и телевидение "в ощутимой предвзятости в пользу левых". Применение горчичного газа в усобице на берегах Евфрата вызвало больше жертв, чем предполагалось. В супермаркете городка Терра Ота, штат Индиана, ветеран вьетнамской войны впал в буйство и застрелил пятнадцать человек, посмотрев удостоенный премии "Оскара" фильм "Буйство" с аналогичным сюжетом. Хилари наблюдал все это, сохраняя привычную, хорошо усвоенную сардоническую мину и размышляя как об абсурдности всего происходящего, так и о собственном бессилии перед лицом сего ежевечернего потока отбросов из пищеварительного тракта мира. События дня подносились с той зловещей угрюмостью, которая и служит визитной карточкой образцового обозревателя телевидения. Внезапно обозреватель запнулся, а затем заговорил снова, как бы открывая новую тему: Читать дальше