Денисенко И.В.: Степь

***

Не знаю почему Аблай согласился. Скорее всего потому, что в конечном итоге он ничего не терял. А может потому, что понимал – нож у горла это аргумент. С другой стороны ничего не мешало ему натравить на меня своих псов, когда ножа не стало? А может желание стать ханом повлияло на решение? Но так или иначе, я стоял в первых рядах его войска, когда мы атаковали ставку джунгарского хана. И впервые рядом со мной плечом к плечу в бою были не друзья-товарищи-единомышленники, а враги, которые в любой момент могли ударить мне в спину. А всё мои ошибки… Нет, чтобы проникнуть в юрту по тихому, и отправить бека к праотцам без шума и пыли, так нет - попёр напрямую. С другой стороны, не поспеши, непонятно чем бы там без меня дело кончилось. Автомат в руках Дервиша надолго Аблая бы не задержал. Непонятна штуковина, которую в действии не видел, как оружие им восприниматься не будет. А значит не появись я вовремя, он мог просто прирезать девку и кинуть её тело на Дервиша. Впрочем, что теперь разбор полетов устраивать? Случилось то, что случилось. Мне вон для атаки даже копьё выдали. И врезались мы в джунгар клином и пошла катавасия с песней и танцами!

Как там пел перед боем акын? «Мы неслись, горяча своих сильных коней, топоры боевые из-под седел достав». Конечно, наше приближение незамеченным не осталось. А вот собраться и активно противостоять атаке джунгарам времени не хватило. И то, что они вооружены и защищены лучше кыпчаков роли почти не сыграло. Всё-таки кыпчаки относительно мирный народ и воевали с чем придется и в чем придется. Кольчуги редкость. В основном толстые кожаные куртки, ламеллярные панцири из комбинации кожи и толстого войлока. Просто зипуны и зимняя одежда одетая одна поверх другой, чтобы создать хоть какую-то видимость защиты. В руках копья - заостренные колья, которые еще вчера были деревцами. Палицы, дубины, топоры насаженные на удлиненные рукоятки, которыми давеча дрова рубили. Кистени….

Сосед справа махнул кистенем и сбил встречного джунгара с коня жизни, отправив его во прах погибели. А я рубил налево и направо автоматически, думая о совершенно другом. Впереди была цель. Ханский шатер с развивающимся над ним ту (знаменем). Снять знамя или убить контайши, значит выиграть битву. Меж тем левое и правое крыло джунгар, которые должны были ударить в спину кыпчакам после начала сражения, увидев, что на ставку напали, развернулись на помощь. И если в ближайшие пять минут мы не достигнем цели, нам придется очень туго. Ещё рывок вперед. Ещё! Матильда рванула, сбивая противника грудью. Удар джунгарской сабли, от которого я отклонился, скользнул по лошадиной шее, распарывая шкуру.

- Твоего отца имел! – прорычал я сквозь зубы, рубя по островерхому шлему. Вот уже и шатер рядом. Где ты?! Тайши?!

- Где ты контайши?! Где прячешься?! – заорал я, стараясь перекрыть шум сражения, - Или ты уже одел женскую безрукавку? * И спрятался под казаном ?!

*( Одеть на воина женскую безрукавку – считалось страшным оскорблением, так джунгары наказывали трусов). Ага! Услышал! Оскалился я в улыбке, наблюдая как богато одетый воин в традиционных доспехах торгауыт, смахивающих издалека на японские о-ерой, поскакал мне на встречу. И поскакал не один. Ещё пара трупов на моем пути и мы встретились. Трусом джунгар разумеется не был, и сейчас со всех сил это пытался доказать. Именно поэтому его свита, вырубившая моих товарищей кыпчаков слева и справ, меня не тронула, оставив на закуску хозяину. Вот пожалуй и всё, подумал я прикрывая бок саблей. И по боковой поверхности клинка скользнула тяжелая сабля контайши.

***

Господи! Неужели это всё, что у меня будет в жизни? Смерть, кровь, грязь? И так из века в век? Хватит обманывать себя. Меня никто ни ждет. Единственной моей давно нет в этом мире. А я устал… Устал от всего этого. Не сейчас, не физически, а морально. И надо сознаться потерял всякую надежду хоть что-то изменить в этом мире к лучшему. Может быть Дервиш прав, и красоту не вылепишь руками, обагренными кровью. Убийством злодея не решишь всех проблем. Но и чистым в этом море крови не останешься. Пусть меня убьют. Как говорил Синмен-сан, каждый самурай вступая в битву должен мечтать о смерти. Да, наверное. Раньше я понимал это как отрешение от самого себя для преодоления страха перед костлявой, для преодоления инстинкта самосохранения. Именно смирившись с неизбежностью смерти воин будет сражаться до конца. А теперь? Теперь я понимаю иначе. Когда сражение длинною в жизнь начинает надоедать, поневоле стремишься к смерти. Но не сейчас… Не сейчас. Нужно помочь Дервишу. Где он там? Так и есть! По крутому склону горы бежали двое, карабкались к вершине. Но даже отсюда мне было видно, что с десяток преследователей, оторвавшись от основной массы, их уже настигают. Правду говорил шаман: «Вы встретитесь на Алтае». Алтай, это не только буквально в переводе – золотая гора, и название местности, а еще и название самой высокой вершины среди гор Синегорья, к которой сейчас стремился Дервиш с возлюбленной. Над вершиной стояло марево, внутри которого угадывалась сфера, переливающаяся всеми цветами радуги. Разрыв реальностей.