Денисенко И.В.: Степь

Газарчи только это и было нужно. Примчавшись в стойбище к белой юрте Байрама, он заходить не спешил. А постоял в нерешительности, и, переводя дух, чуть в сторонке от входа, наблюдал, как женщины около юрты отжимают простоквашу и выкладывают на старую выделанную шкуру белые колобки творога. Высохнув, колобки превратятся в сыр «курт», мало уступающий по твердости старому прянику. Курт был ужасно кислый, но для аромата и вкуса его добавляли в сурпу. « Я оказывается, знаю, что такое пряник?» - отвлеченно подумал следопыт, все внимание которого было приковано к девчушке в темно-синей бархатной безрукавке каркеспе. Хороша! Хороша была старшая дочь Байрама, но старовата…16 лет ей исполнилось в этом году, а замуж не спешила. Уж сколько ей Байрам выгодных женихов предлагал, и сами иные приезжали желая породнится с уважаемым Байрам-атой. Но всех отбрила строптивая Сауле. Тот глуп, этот уродлив, другой стар, четвертый жирен. И такая острая на язык, что у женихов всякое желание взять себе такую змею в дом пропадало. Говорили, что сам Байрам свою дочь побаивается. Вот и следопыт стоял в нерешительности, и пристально смотрел на Сауле, пока она не почувствовала его взгляд и не подняла глаза. Тогда Газарчи вынул из котомки белые лилии, сорванные им в реке, и аккуратно положил перед собой на землю. Девушки, работающие вместе с Сауле, этот его поступок заметили:

- Глянь, Сауле! Да он к тебе никак сватается?!

- Травой, как лошадку тебя подманить хочет!

И девушки прыснули от смеха заливаясь, словно скворцы весной, а Сауле лишь слегка улыбнулась. На шум вышел из юрты Байрам и, увидев следопыта, рассердился:

- Э? Тебя за смертью посылать? Посмотрел? А зачем не заходишь? Почему молчишь?

Газарчи двинулся на встречу уважаемому, боясь повернуть голову в сторону девушек, ему почему-то страшно было увидеть, как Сауле смеется вместе с сестрами и презрительно смотрит на него. А она не смеялась, а тоже отвернулась, словно ничего не произошло.

Но Газарчи этого уже не видел. Он покраснел, и, не поворачивая головы в сторону девушек, быстрыми шагами устремился к Байраму. С Байрамом ему пришлось говорить долго. Тщательно выбирая слова, чтобы наиболее точно описать, что он увидел.

- Значит, говоришь, ножом пырнули, а потом стрелы воткнули? Да-а-а…, - покачал Байрам головой, - И следов приходящих со стороны ты не увидел? – сощурился Байрам, в раздумье, поглаживая рукой длинную козлиную бородку, - Это точно?

Следопыт кивнул, мол, даже если бы они угнали табун в ту же сторону, с которой пришли, он бы заметил. И потом стеганный дырявый халат, брошенный чуть дальше от пути следования табуна, рядом с рекой, заставляющий предположить, что убитого утопили. Но почему не утопили вместе с халатом? А положили на виду? И потом… на халате кровь и дырка от ножа или сабли. Но кровь попала на халат снаружи, а не когда он был на теле…

- И что? – не понял Байрам.

- А вот что, - спокойно сказал Газарчи вынул из-за пазухи пышак (Байрам инстинктивно отшатнулся), и ткнул им себя в левую руку. Пробив халат, нож вошел в руку. Затем следопыт скинул с плеча рукав и вывернул. Кровь, брызнувшую из раны, ватный халат обильно впитал в себя.

- Видишь? Пятно внутри больше чем снаружи? А на том шопане наоборот. Как будто его порезали, а потом налили сверху крови. Я даже не уверен, что это человеческая кровь. Конечно, если бы это был халат с одной подкладкой - тадагай шопан, а не толстый ватный, то кровь разошлась бы одинаково, что внутри, что снаружи…, - бормотал следопыт, но Байрам его уже не слышал.

- Ай, молодца! – Байрам хлопнул тяжелой пухлой ладонью Газарчи по плечу - Верно говоришь! Обмануть захотели старого Байрама! Со славным Аблаем поссорить?! Куаныш! Возьми нукеров и приведи мне жен этих ублюдков!

- Кого? – сонно отозвался Куаныш, стоящий в пяти шагах за хозяйской спиной. Куаныш постоянно маячил около хозяйской юрты и являлся по первому зову. Хоть он был и недалекий, но крайне исполнительный.

- Жен пастухов, которые пропали баран! – гневно рявкнул Байрам, оборачиваясь. И Куаныш сразу скрылся из виду.

- А ты молодец, следопыт! Молодец! Иди к женщинам, пусть тебя покормят – проговорил Байрам, и, потеряв к Газарчи всяческий интерес, откинул полог юрты.

***

Семь или восемь юрт, не много. Около юрт только женщины и дети, которые первыми заметили мое приближение и показывали остальным на меня пальцем. Впрочем, особого оживления я не заметил. Ну, одинокий всадник, ну, чужак. У меня что? Табличка на груди? Чужой? Вроде и одет неброско, как все. И лицом не белый однозначно. Весь в пыли и загаре от жаркого солнца, даже бритая наголо голова не блестит, все пылью покрыто. Однако, увидев издалека, меня сразу записали в чужеземцы. Что ж, будем пробиваться моим излюбленным методом – на авось.