Хель: Цикл "Спектр"

Завоеватель стояла на одном из холмов и пустыми глазами следила за Танатосом, рыскающим над долиной. Он забирал себе не всех, ворочал души, кое-какие отрывал у тел и прицеплял к себе тонкой цепочкой. Душ таких набралось уже с десяток, а подручный Аида все не унимался, сортируя мертвецов по какому-то одному ему известному признаку. Наконец, издав удовлетворенное ворчание, тощий и обнаженный Танатос растворился в ночи, забрав с собой добычу.

Губы Зены дернулись. Она положила ладонь на эфес меча, упившегося сегодня смертью. Да и сама Зена была покрыта кровью с ног до головы: волосы слиплись, образовав корку, золотые доспехи обзавелись красным узором и вмятиной на животе. Немилосердно болела рассеченная нога, наступать на нее было почти невозможно. Ныло правое плечо, уставшее от бесконечных замахов.

Конь Зены погиб в этой битве. Ему вспороли брюхо, и Завоеватель сама, собственной рукой, оборвала его мучения. А затем перерезала глотку тому, кто лишил ее верного друга.

Тени сгустились за спиной воительницы, пахнуло чем-то сладким и тошнотворным.

Завоеватель выпрямилась, крепче сжимая меч, хотя ей не с кем было больше сражаться сегодня.

– Славная битва, – прошелестел бесполый голос. Невыносимо тяжелая рука легла на больное плечо.

– Да, – хмуро отозвалась Зена, впервые в жизни жалея о том, что это не Арес пришел поздравить ее с победой.

Что нужно здесь повелителю царства мертвых? В его присутствии подкашиваются ноги, и бесконечная тоска заползает в сердце, холодит кровь. Хочется лечь и закрыть глаза, не помня о том, что после этого ты больше не поднимешься.

Аид сине-черным туманом обогнул Завоевателя, скользнул по ногам прохладной осязаемой тенью, выпрямился в человечьем облике мужчины средних лет. Усталые светлые глаза его были еще более мертвыми, чем у Зены. Оно и неудивительно.

– Мне нравится, как ты работаешь, воительница, – голос бога все еще чудился шелестом высокой травы.

Зена передернула плечом, на котором по-прежнему тяжестью висело ощущение его прикосновения, и ничего не сказала.

Аид смотрел на нее и в то же время будто мимо. Одеяние его смутно белело в ночи саваном.

– Мне нравится, – повторил он. – Отныне знай, воительница, что ты желанный гость в моем царстве, и Харон отвезет тебя ко мне, не требуя платы.

Слова бога страхом скользнули по спине Завоевателя. Зена хотела спросить, мертвой или живой ждут ее в Тартаре, но в ту же секунду Аид растворился во тьме.

Завоеватель еще долго стояла на холме, сжимая холодной рукой меч.

Она никогда не любила богов. И хотела бы, чтобы и они не обращали на нее внимания.

Особенно этот.

Ночь висела над Грецией душным покрывалом. Звезды привычно рисовали свои узоры, бледнотелая луна смотрела одним глазом на вверенные ей угодья. Прямо под ней, на сплетении прямых дорог, на перекрестке стояла высокая женщина в причудливых и теплых одеждах. Голову ее венчал странный убор из оленьих рогов.

– Так-так-так, – бормотала женщина, и с ее обращенных к небу ладоней ссыпалась серая пыль, пачкающая пальцы. – Туда ли я пришла?

Она запрокинула голову, немигающе глядя на по-прежнему безучастную к происходящему луну. Улыбка раздвинула полные, будто припухшие, губы.

– Туда, – пробормотала женщина, опуская руки. Оставшиеся пылинки сорвались с пальцев, закружились в непроглядно-темном воздухе, осторожно оседая на землю. Едва последняя коснулась перекрестка, в том месте, где она упокоилась, просел песок. Женщина вновь улыбнулась, довольно, торжествующе.

Седой туман, невесть откуда взявшийся, подполз к ногам, улегся рядом. Сильный порыв ветра ударил в лицо, разметал длинные темные волосы. А точно посреди перекрестка, поднимаясь из-под земли, принялась расти призрачная фигура, постепенно обретающая женские черты.

– Северная шаманка, – вновь ударило ветром, и женщина покачнулась. Даже ей, высокой и статной, пришлось задрать голову, чтобы посмотреть прямо в лицо вытянувшейся великанше.

– Та ли ты, которую я призывала? – шаманка особым образом сложила пальцы, готовясь исчезнуть отсюда в любой момент, если того потребуют обстоятельства. Вышедшая из тьмы улыбнулась ей и крикнула вдруг, сотрясая землю:

– Суди сама, ведьма!

Призрачная великанша рассыпалась в пыль, серебристую, подсвеченную луной, и в тот же миг пыль эта собралась вновь, соткав другой облик для ночной незнакомки: вполне человеческий и мирный. Густые черные волосы покрывалом легли на покатые плечи, фиолетовый хитон складками упал на землю, закрывая босые ноги. Черные же поджарые псы встали за своей хозяйкой, молчаливые и грозные; глаза их едва заметно блестели в лунном свете.