Майкл Кристофер: Женщина и кларнет

Кларнетист играет. Музыка Q-5. Она наливает себе еще вина. Пьет. Слушает, думая о чем-то.

Здорово ( Слушает .) Что это? ( Подпевает. ) А вино, правда, отличное… У меня за всю жизнь было всего трое мужчин. Да нет, конечно, их было больше, но только трое для меня что-то значили. Да и до сих пор значат.

Он играет. Она слушает.

Да, трое. Трое из… Если я вслух произнесу сколько их было, мертвые восстанут из гробниц. Уж папаша-то мой точно из могилы выпрыгнет, как ошпаренный. Что самое смешное, моего первого мужчину он же сам мне и подсунул.… Мне тогда было шестнадцать.

Звонок в дверь.

Ну просто так совпало — этот парень сам сюда вошел, через эту дверь. Отец-то у меня винной торговлей занимался. А парень этот, Пол, у него работал. Так его звали. Пол. Он постарше меня был. Не намного. Года на два — на три. Мужчина.

Снова звонок в дверь.

Да что я тогда понимала. Для меня он был мужчина. Правда, в первый момент он у меня никаких эмоций не вызвал. Я тогда была дико влюблена в другого.

Еще звонок.

И тут у меня была проблема… Ну, короче…

В дверь звонят дважды. Музыка Q-5A Торжественно. Люба идет к двери, открывает. На пороге стоит Пол.

ЛЮБА. Пол? Тебе чего?

ПОЛ. Что-то ты долго.

ЛЮБА. Что?

ПОЛ. Не открываешь.

ЛЮБА. Да так.

ПОЛ. И не одета.

ЛЮБА. Я одевалась.

ПОЛ. Больно долго до двери шла.

ЛЮБА. Нормально.

ПОЛ. Я уж думал, никого дома нет.

ЛЮБА. Дома я. Одевалась.

ПОЛ. А-а…

ЛЮБА(Кларнетисту ) С ним вечно так. По сто раз все повторять надо.

ПОЛ. Так ты поэтому не одета.

ЛЮБА. Пол!

ПОЛ. Чего?

ЛЮБА. Ты зачем пришел?

ПОЛ. Зачем пришел?

ЛЮБА. Пол, прошу тебя, постарайся сосредоточиться.

ПОЛ. Я… Я это…

ЛЮБА. Нет, ты плохо стараешься. Давай, напрягись.

ПОЛ. Я это… Ну…

ЛЮБА. Ты должен себе сказать, вот он — я. Я тут стою. Я позвонил в дверь, и Люба мне открыла, и я вошел, и теперь я должен сказать, зачем я пришел, а потом сделать то, зачем я пришел, а потом я должен отсюда уйти, потому что Любе надо одеться, и она мне совсем не рада, она мне даже меньше рада, чем обычно. Так что если в моей тупой башке есть хоть одна извилина, я сейчас скажу Любе чего мне тут надо, и уберусь к черту! Ну, чего тебе тут надо?

ПОЛ. Кое — какие бумаги взять для твоего отца.

ЛЮБА. Ну так бери и выметайся.

Пол идет за бумагами.

О Господи, да разве можно так обращаться с человеком? Нельзя. Но можно. Я же еще девчонка была, не забывай, совсем девчонка. Еще в носочках ходила. А если тебе шестнадцать, и ты девственница, да еще в носочках, то главная твоя черта — бессердечие. Господи. Вокруг сплошные проблемы. В голове каша. Дерзкая, развязная. Закомплексованная. Я была слишком маленького роста, слишком толстая, и слишком развитая — на свою беду. И я была влюблена. Или… Не знаю, как это назвать. Ну, а как это еще называется в шестнадцать лет? Его звали Вильям. Вилли. Билл. Самый красивый в мире. Бледный, томный, белокурый, белозубый, да еще протестант, да еще вся семья — республиканцы. Как я могла устоять? Да я вовсе не хотела устоять. Проблема была в другом — этот Вилли — Билл не проявлял ко мне ни малейшего интереса. Уж как я только ни старалась привлечь его внимание…

ПОЛ. Нашел.

ЛЮБА. Нашел — молодец. Иди… Он в мою сторону не смотрел даже…

ПОЛ. Извини, что побеспокоил.

ЛЮБА. Ладно… И не потому что я была не в его вкусе. Еще как в его.

ПОЛ. Просто твой отец из-за них волновался…

ЛЮБА….И не потому что его ко мне не тянуло… Тянуло…

ПОЛ…. сильно волновался… Ну, я и решил…

ЛЮБА. И не потому что я хоть чего-то не сделала, чтобы его завлечь…

ПОЛ… надо за ними сходить…

ЛЮБА. а просто ему со мной было бы нечего делать…

ПОЛ. Надо было, конечно, сперва позвонить, спросить…

ЛЮБА….Потому что я была девственница.

ПОЛ…можно ли зайти…Что-что?

ЛЮБА. Я — девственница.

ПОЛ. А — а… Сочувствую.

ЛЮБА. Я себе в сто раз больше сочувствую. О господи! Прямо сдохнуть хочется. Прямо сгореть заживо… Ты что, еще здесь?

ПОЛ. Еще здесь

ЛЮБА. Ты поглядел бы на себя. Погляди, как ты ходишь. Сколько я себя помню, на тебе вечно эти штаны. Пол, и откуда ты здесь такой взялся?