Жан Ануй: Томас Бекет [=Бекет, или Честь Божья]

Три прелата, чувствуя себя оскорбленными, отходят в сторону, перешептываясь, бросая взгляды вслед королю.

Джильберт Фолиот. Надо сообщить об этом в Рим! Не уступать!

Епископ Йоркский(архиепископу). Монсеньер, вы примас Англии. Ваша личность неприкосновенна, и ваши решения по всем вопросам, касающимся церкви, — закон для всей страны. Против подобного бунта у вас есть мощное оружие — отлучение от церкви.

Епископ Оксфордский. Этим оружием надо пользоваться осторожно, достопочтенный епископ! Церковь торжествовала всегда, во все века, но она действовала весьма осмотрительно! Наберемся терпения. Гнев короля ужасен, но скоропроходящ. Он вспыхивает, как солома.

Джильберт Фолиот. Жалкий честолюбец, которого король приблизил к себе, постарается разжечь эту солому! И я вполне согласен с достопочтенным епископом Йорка, что только отлучение от церкви может усмирить этого наглого распутника.

Бекет(входя при этих словах). Мессиры, король принял решение отложить заседание Совета. Король надеется, что ночь, посвященная размышлениям, внушит вам мудрое и справедливое решение, о котором вы завтра соблаговолите сообщить ему.

Джильберт Фолиот(горько усмехаясь). Просто-напросто, король собирается на охоту…

Бекет(улыбаясь). Вы правы, мессир епископ, не буду скрывать. Поверьте, меня весьма огорчил этот спор и грубая форма, которую он принял. Но я не хочу возвращаться к тому, что говорил здесь в качестве канцлера Англии. Мы все — и миряне и духовные лица — связаны по отношению к королю феодальной клятвой, которую мы ему даем, как нашему господину и сюзерену; клятвой хранить его жизнь, его плоть, его достоинство и честь. Надеюсь, никто из вас не забыл этой клятвы?

Архиепископ(мягко). Мы не забыли ее, сын мой. Так же, как и клятвы, данной нами раньше — богу. Вы еще очень молоды, возможно, еще стоите на распутьи. Но вы приняли решение, смысл коего от меня не укрылся. Позвольте старику, стоящему на краю могилы, старику, защищавшему в этом довольно-таки мерзком споре нечто большее, чем вам это представлялось, позвольте мне, как отцу, пожелать вам никогда не пережить горечи от сознания, что вы сделали ошибку. (Протягивает Бексту руку.)

Бекет целует архиепископский перстень.

Благословляю вас, сын мой…

Бекет(стоявший на коленях, легко поднимается). Весьма недостойный сын, отец мой… Но когда бываешь достоин? И чего достоин?.. (Делает пируэт и уходит — молодой, изящный, дерзкий.)

Джильберт Фолиот(подскакивает от негодования). Он оскорбил ваше преосвященство! Это недопустимо! Наглеца надо обуздать!

Архиепископ(задумчиво). Он долго был при мне. Странная, непостижимая душа. Не судите по наружности — это не обычный распутник. Мне не раз доводилось наблюдать за ним во время увеселений, среди шума и криков. Он держится как-то отрешенно. Он еще не нашел себя.

Джильберт Фолиот. Его нужно сломать, монсеньер, пока он еще не нашел себя! Иначе духовенству Англии это обойдется дорого!

Архиепископ. Мы должны действовать осмотрительно. Наш долг проникать в сердца людей. Я не уверен, что Бекет всегда будет нашим врагом.

Архиепископ и прелаты уходят. За сценой слышен крик короля.

Голос короля. Ну что, мой сын, они ушли? Едешь ты на охоту?

С колосников спускаются деревья. Черный бархатный занавес в глубине раздвигается, открывая ясное небо, колонны превращаются в нагие деревья зимнего леса. Звуки охотничьего рога. Свет меркнет, а когда он вспыхивает, — король и Бекет верхом. У каждого на руке на кожаной перчатке сидит сокол. Идет проливной дождь.

Король. Просто потоп! (Вдруг.) Ты любишь соколиную охоту?

Бекет. Я не люблю, чтобы за меня действовали другие. Вот когда я вижу вепря у самого кончика своего копья, и он, повернувшись, бросается на меня!.. Это восхитительное мгновение — ты с ним один на один, и все зависит только от тебя!

Король. Удивительная любовь к опасностям! Почему во всех вас сидит это желание рисковать своей шкурой по самому ничтожному поводу, чего бы это ни стоило? Собственно говоря, ты человек изысканный — ешь мясо вилкой, пишешь непонятные стихи, — и вместе с тем ты гораздо ближе к моим баронам, чем думаешь.

Бекет. Надо рисковать своей жизнью, только это и есть жизнь.