Шодерло Лакло: Опасные связи [Пьеса]

Это так на тебя похоже: никому ничего не сказать.

В установившейся паузе Турвель подходит к натянутому на раму гобелену и берет иголку с уже вдетой ниткой. Однако у нее так дрожат руки, что она вынуждена воткнуть иголку в игольницу.

Дорогой, завтра мы должны навестить эту семью — вдруг мы сможем еще чем-то помочь.

Турвель. Прекрасная мысль.

Вальмон. Да вы, тетушка, садитесь.

Роземонд. Нет, мне нужно разыскать месье кюре. Это недолго. Пока он не ушел, я непременно должна рассказать ему этот случай, он будет в восторге.

Она суетливо покидает гостиную. И сразу воцаряется долгое молчание. Турвель предпринимает новую, более решительную попытку совладать с гобеленом. Вальмон усаживается напротив, выжидательно наблюдает за ней.

Смеркается. Стремясь овладеть ситуацией, Турвель прерывает затянувшееся молчание.

Турвель. В голове не укладывается. Как человек со столь великодушными порывами может вести такой развратный образ жизни?

Вальмон. Боюсь, что у вас преувеличенное представление как о моем великодушии, так и о моей порочности. Если бы я знал, кому обязан нелестными выражениями в мой адрес, я мог бы защищаться, поскольку я этого не знаю, ограничусь признанием в том, что я слаб.

Турвель. Вы называете милосердие слабостью?

Вальмон. Видите ли, моя ужасная репутация имеет свое оправдание. Я вращался среди людей безнравственных и с легкостью поддавался их влиянию. Моему тщеславию льстило, если удавалось их затмить. И вдруг — вы…

Турвель. Вы хотите сказать, что вы бы этого не сделали…

Вальмон. Без вашего примера, да. Это был не более, чем отраженный луч ваших добродетелей.

Пауза, в продолжение которой Турвель в растерянности оставляет вышивание и, постояв секунду-другую, опускается на краешек шезлонга.

Видите, как я слаб? Дал себе слово, что вы ничего не узнаете, но стоило мне вас увидеть…

Турвель. Месье…

Вальмон. Будьте покойны, мои намерения чисты, у меня и в мыслях нет оскорбить вас. Просто я вас люблю, я вас обожаю.

В одно мгновение он оказывается в другом конце гостиной, падает на колено и берет ее руки в свои.

Умоляю, помогите мне!

Турвель, освободившись, разражается слезами.

Что с вами?

Турвель. Я так несчастна!

На какой-то миг тень улыбки пробегает по лицу Вальмона, но когда он заговаривает, его голос дрожит.

Вальмон. Но почему?

Турвель. Оставьте меня!

Вальмонвстает с колена и направляется на прежнее место, стараясь не выдать своего истинного состояния.

Вальмон. Мне не следовало ничего говорить, я понимаю простите. Но, право же, вам нечего опасаться. Совершенно. Скажите, что мне делать, укажите мое место, я подчинюсь.

Турвель удается овладеть собой и взглянуть ему в глаза.

Турвель. Я смела думать, что могу рассчитывать хотя бы на ваше уважение.

Вальмон. Я ли вас не уважаю!

Турвель. Тогда выкиньте все из головы, ни слова более, вы меня оскорбили, вам нет прощения.

Вальмон. В мою пользу, согласитесь, говорит, по крайней мере, то, что я был с вами честен.

Турвель. Напротив. Теперь я вижу, все, что я слышала о вас — правда. Я даже думаю: нет ли тут продуманной интриги?

Вальмон. Когда я решил навестить тетушку, я знать не знал, что вы остановитесь в ее доме. А если бы и знал — это ничего бы не изменило. Поймите, до встречи с вами мне дано было испытать одно только чувство — страсть. Любовь — ни разу.

Турвель. Довольно.

Вальмон. Нет, позвольте. Дайте мне возможность оправдаться. Я здесь не из-за вашей красоты, хотя и не мог не обратить на нее внимание. Вспомните, я не уехал раньше только потому, что тетушка — при вас! — попросила меня остаться.

Турвель. Месье…

Вальмон. Нет, ваша красота — это не главное. Меня поразила ваша доброжелательность, меня потянуло к ней, я не понимал, что со мной творится. Стоило вам уйти, и я начинал испытывать физическую боль… и тогда меня осенило: я влюблен, впервые в жизни. Разумеется, я понимаю, всю безнадежность моего положения, но что мне в том, если я стал другим, если я не стремлюсь обладать вами, нет. Все, к чему я стремлюсь, это быть достойным вас.

Турвель решительно встает.

Турвель. Я вынуждена оставить вас, месье. Вы упорно навязываете мне признания, которые я не могу и не хочу выслушивать.