Диана Килина: Под снегом

Музыка отдавалась эхом в моём желудке, в висках начала пульсировать кровь, и я, признаться честно, отчаянно захотела скрыться за большой широкой деревянной дверью, ведущей в кабинет администратора.– Итак, – начал Сергей, медленно потягивая свой вискарь, – Как у вас дела?Я удивлённо приподняла брови и уставилась на него непонимающе:– У нас?– Ты же пришла к большому боссу, а не ко мне, – Серёжа расхохотался.– Почему все ведут себя так, как будто это нормально? – я не сдержалась и взвизгнула, – Я просто зашла поздороваться. И только.– Ну–ну, – промычал он в ответ, – Ладно, не буду допрашивать. Сами расскажете.– Иди ты, – буркнула я, отворачиваясь.Кивнув Бри, я начала протискиваться сквозь толпу, чтобы добраться до двери кабинета. Даже не удосужившись постучать, я дёрнула ручку и ввалилась внутрь.Звуки музыки мгновенно стихли и стали практически неразличимы. Вот это изоляция.– Как же у тебя тут хорошо, – пробормотала я, подходя к столу и отодвигая кресло, – Я, похоже, тоже старею. Весь этот шум и гам убивает.Я плюхнулась на кожаное сиденье и вытянула ноги под столом. Саша не сводил с меня глаз с первой секунды, как я вошла в помещение. Он едва улыбнулся, и устало зажмурился. Потом он снял свои очки и недовольно на них покосился, откладывая на стол:– Никак не могу привыкнуть к этим штукам.– Тебе идёт, – ответила я, переплетая пальцы в замок на животе.Он уставился на меня удивлённо, а потом спросил:– Опять издеваешься?– Да ладно тебе, босс, – я как–то глупо хихикнула, – Пора признать, что тебе не восемнадцать. Старческая дальнозоркость и всё такое. Скоро придётся задуматься о Виагре.Я заржала, глядя, как вытянулось его лицо. Саша злобно сверкнул глазами, а потом сморщился:– Какая гадость, – сделав паузу, он слегка улыбнулся и откинулся на спинку кресла, – Как дела? – Нормально, – я пожала плечами, – А ты как?– Тоже нормально. Когда муж возвращается?– После Нового года, – я вздохнула, – Билетов нет, не успевает.– Печалька, – протянул босс, отводя взгляд куда–то в сторону.Я уставилась на него удивлённо и пару раз моргнула.– Печалька? – повторила я.– Да, печалька, – Саша улыбнулся и снова посмотрел на меня, – Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведёшь.– Не сыпь мне соль на раны, – простонала я, откидывая голову на подголовник, – Если честно, меня это бесит.– Что именно? – голос босса смягчился.– То, что праздники приходится встречать без него. Это как–то неправильно.Саша ничего не ответил. Тогда я подняла голову и посмотрела на него с прищуром:– Ну, давай, скажи какую–нибудь гадость.Он промолчал, но оскалился. Ну, то есть, улыбнулся.– Не томи, – я вздохнула, – Ты же хочешь прокомментировать.– Я оставлю свои мысли при себе, Алиса. Но если ты чувствуешь себя одиноко, ты только намекни.Он подмигнул мне, и я залилась краской. Пошлит, однозначно.– Нет, серьёзно. Я тебя приласкаю, – не унимался он, и я выдала первое, что пришло мне на ум:– Не волнуйся, я в состоянии сама с этим справиться, – пробормотала я, вытаскивая мандарин из кармана.Принявшись чистить его, я услышала ехидный голос:– Шаловливые пальчики?Мандарин в моей руке треснул, и сок брызнул мне в глаза. Зажмурившись, я вытерла тыльной стороной ладони свою рожу, и смерила его гневным взглядом:– Серьёзно? Ты хочешь об этом поговорить?Саша громко засмеялся, и я судорожно обернулась на дверь.– Если честно, я был бы не против за этим понаблюдать, – ответил он, и я окончательно изменилась цветом лица, став ярко–красной, как помидор.Конечно, зеркал тут нет и себя увидеть я не могу, но все знают это мерзкое ощущение, когда к лицу приливает кровь. То есть, ты не видишь этого, но знаешь, что краснеешь.– Фу, как мерзко, – выдала я, возвращаясь к чистке мандарина.Когда шкурка была сложена аккуратной горкой на столе, я принялась жевать дольки, растягивая удовольствие. Босс пристально разглядывал, как я жую, отчего в голове снова возник отчётливый образ из прошлого, когда мы пили кофе в кафешке в Кадриорге.– Будешь? – пробормотала я, вытаскивая оставшиеся мандарины из кармана.– У меня аллергия на цитрусовые, – босс пожал плечами, – Но я верю, что тебе вкусно.Я окинула его сочувствующим взглядом. Бедняга.– Праздники и без мандаринов. Да мне тебя по–настоящему жаль, – я вздохнула, и босс слегка улыбнулся, а потом опустил глаза на бумаги, – Как дела со страховкой?Он вздохнул, но лица на меня не поднял. Потом откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.– Официально я дал ключи от машины девушке в алкогольном опьянении. Как ты думаешь?Я вздрогнула, но постаралась не выдать своей реакции. – Совсем плохо? – осторожно спросила я, выпрямляясь на кресле.– Нет, просто никаких возмещений не будет. Я потерял почти двести тысяч, – Саша нахмурился, – Видимо кто–то свыше решил, что это хорошая расплата за жизнь человека.Я судорожно сглотнула. Потом набрала воздуха в лёгкие побольше, и спросила:– Ты звонил её родным?– Да. Помогаю с похоронами. Но всё равно как–то гадко, – он поднял голову и посмотрел на меня, – А ты как? Оклемалась?– Не совсем, – я пожала плечами и поднялась с кресла, – Но уже лучше. Во всяком случае, перестала просыпаться от кошмаров.Я прошлась по кабинету, освещаемому приглушённым светом настольной лампы, и подошла к стене, увешанной фотографиями. Здесь были снимки с открытия, с праздников, с первой годовщины заведения, на которой я уже не присутствовала. Не знаю, что я искала глазами, но я с любопытством вглядывалась в каждый снимок. Здесь были фотографии Кристины с Сашей, и я невольно нахмурилась, глядя на её идеальные черты лица и стрижку, которая поразительно похожа на мою нынешнюю. Потом перевела взгляд на снимок, с прошлого Рождества: Дима, Дэн, Майя и Бри стояли за стойкой в смешных красных шапках гномиков и с дождиком на шее. На другой фотографии в обнимку стояли Бри и Серёжа. Каждая из этих фотографий отражала жизнь клуба, но ни на одной не было меня. Словно я никогда не существовала.– Не этот ищешь? – раздалось за моей спиной, и я резко обернулась.Саша протянул мне пластиковую фоторамку ярко–бирюзового цвета. Я взяла её в руки и невольно улыбнулась. На снимке была я, это именно та фотография, которую я видела в газете после открытия. Я стою, облокотившись на стойку руками, и смотрю куда–то вдаль. – О чём ты думала в тот момент? – спросил босс, не отходя от меня.Меня обдало приятной волной, исходящей от его тела. Качнув головой, я подняла лицо и посмотрела на него:– Это фото с открытия. В тот день ты стал распускать руки в этом кабинете.Саша улыбнулся, обнажив ровные зубы. Он шагнул ко мне ещё ближе, но я не отступила. Горячее дыхание коснулось моего лица, и я невольно задрожала от нервного предвкушения. Сглотнув, я опустила глаза на снимок, который по–прежнему держала в руках.– Он висел здесь? – спросила я, поднимая глаза.Саша кивнул.– Почему ты его убрал?Он пожал плечами. В помещении повисла неловкая пауза. Потом наконец–то он заговорил:– Ты ушла. – Они тоже, – я кивнула на фото Кристины и Майи, – Но они здесь.– Когда я смотрю на них, мне не больно, – ответил босс.Я как–то резко пошатнулась и, обретая равновесие, упёрлась спиной в стену. Саша протянул руку и забрал у меня фотографию, отбросив её на чёрный кожаный диванчик, стоящий слева. Он шагнул ко мне, придавив к стене своим могучим телом. Когда он прикоснулся ко мне губами, поцеловав в уголок рта, я издала какой–то невнятный звук.– Я обещал без рук, так что… – выдохнул он мне в щёку, опираясь ладонями на кусочки стены между висящими фотографиями, – Без рук.Саша наклонился ниже и прикоснулся губами к вороту моей водолазки. Даже через ткань я почувствовала его дыхание, посылающее лёгкую вибрацию в моё тело. Потом его голова опустилась ещё ниже, и я зарылась лицом в его волосы, от которых исходил уже привычный сладкий аромат. Его губы коснулись моей груди, и мой лифчик внезапно стал слишком тесным. Босс не остановился на этом, и сполз на колени, уткнувшись носом мне в ширинку. Руки он по–прежнему держал на стене, но теперь по обе стороны моих бёдер. Я судорожно сглотнула, и вжалась в стену посильнее, ощутив чёткие контуры фоторамок спиной. Саша повёл носом и поднял край моей кофты, оголив кусочек кожи. Я резко вдохнула воздух, ощущая настойчивый прилив адреналина. Кровь забежала по моим венам с бешеной скоростью, стук сердца эхом отдавался в висках, и я поняла, что если он действительно не прикоснётся ко мне, я просто взорвусь.Я положила руки ему на запястья, и водрузила его ладони себе на бёдра. Саша поднял голову и сверкнул довольной улыбкой. Он медленно провёл руками вверх, и поднял мою водолазку, посылая рой мурашек по моему телу своими холодными пальцами. Потом они переместились вниз и расстегнули пуговицу на моих джинсах. Следующим шагом он медленно опустил молнию и приспустил мне штаны.– Чёрт, Алиса, – выдохнул он, прижимаясь лбом к моему животу, – Ты вся горишь.Я закрыла глаза и задержала дыхание, ожидая дальнейших действий. Но их не последовало. Он просто поднялся на ноги, оставив меня с задранной кофтой и расстёгнутыми штанами. Я открыла глаза и воззрилась на него с удивлением. Тогда он снова меня поцеловал, сделав что–то неимоверно интимное и пошлое своим языком. Я даже не могу это описать человеческими словами. Это было как «Вау!» и «Ух ты!». Хотя даже такие эпитеты не сравнятся с моими ощущениями в этот момент. Как будто вместо крови у меня потекло расплавленное железо. Густая, раскалённая, красно–оранжевая масса сжигала меня изнутри, причиняя физическую боль. Такое дикое желание меня охватило.Потом босс отстранился, и с довольной улыбкой произнёс:– Я очень рад, что твоё тело так на меня реагирует, но я и пальцем к тебе не притронусь, пока ты не попросишь, – он жадно сверкнул глазами, оглядывая меня с ног до головы, и продолжил, – Кажется, так поступают друзья?Я непонимающе на него уставилась, и постепенно туман в моих глазах начал рассеиваться. Говнюк надо мной издевался, причём бил точно в цель. Он знал, что я не могу отказать ему, поэтому пошёл другим путём, заставляя меня умолять о продолжении. В голове закрутился вихрь нелитературного содержания. Одна половина моей души хотела, чтобы я упала на колени и начала просить ещё и ещё. Другая начала отчаянно сопротивляться. В моих мыслях опять началась беспорядочная драка, и я снова оказалась заложницей своего тела и проклятых гормонов. Решать нужно самой, хорошая и плохая девочки заняты разборками. Я резко застегнула джинсы и поправила водолазку. Запахнув полы пальто, которое я, кстати, так и не сняла, я скрестила руки на груди и вымолвила:– Не дождёшься.Саша звонко расхохотался и привычным жестом поправил мою чёлку за уши. Потом он коротко поцеловал меня, разморозив застывший металл в моих венах, и отошёл к столу. Плюхнувшись на кресло, он положил ногу на ногу, скрывая, сами понимаете, что, и ухмыльнулся:– Я готов подождать.Мне вдруг стало любопытно: какую всё–таки игру он затеял? Действительно будет прикидываться другом? И сколько он готов терпеть, пока я сомневаюсь? Но, самый главный вопрос: сколько я буду сомневаться?Похоже, сегодня придётся пустить в ход шаловливые пальчики.ГЛАВА 17«Доброе утро, босс! В 8 я отведу Тео в садик, и можем выдвигаться за твоим Кадиллаком»Несмотря на время – пол седьмого утра, ответ пришёл мгновенно:«Я зайду к тебе?»Я напечатала:«Я буду проходить мимо твоего дома. Спускайся в 8 10»Разрази меня гром, но кнопочный телефон – это удобно. Особенно набирать эсэмэски. С айфоном я постоянно промазывала пальцами и писала с кучей опечаток. Может быть, не стоит поддаваться массовой пропаганде, и взять себе что–нибудь с клавиатурой?Поднявшись с кровати, я поплелась на кухню и включила чайник. Пока он закипал, я подготовила френч–пресс, свежемолотый кофе, и вскипятила сливки, чтобы взбить их. У мамы нет кофемашины, как у нас в Хельсинки, так что пришлось осваивать волшебную пенку самостоятельно, приспособив для этих целей крошечный миксер, которым я готовила смесь для Тео, когда он был маленьким.Сварив себе кофе, я залезла в планшет, чтобы прочитать новости дня и насладилась тридцатью минутами блаженной тишины. Ровно в семь в коридоре послышался топот маленьких ножек, а потом сын радостно заулыбался и попросился ко мне на колени. Я никогда ему не отказывала в таких моментах близости.Вообще, Тео не был ручным мальчиком. Поначалу, когда он только родился, я не отпускала его от себя. До полугода, пока я кормила его грудью, ему это нравилось. Потом, особенно когда он пошёл, ему захотелось свободы, и так продолжалось до недавнего времени. В два он почему–то снова потребовал ласки. Если честно, мне это нравилось. Иногда, я засыпала с ним вместе в его комнате. Мне просто было привычно чувствовать, что он рядом.– Что ты будешь на завтрак? – спросила я у сына.Он нахмурился и принялся думать. Потом он выдал:– Хотю банан.– Банан? – удивилась я.– Да.– Ладно, – я сняла его с колен и поставила на пол. Потом поднялась и залезла в холодильник, – Будет тебе банан. Почистить?– Угу, – хмыкнул он, поразительно похоже в интонациях на меня.Я растянулась в улыбке и протянула ему фрукт. Он забрался на кухонный стул и принялся тщательно пережёвывать мякоть, морщась от холода.– Молоко?Тео кивнул.Налив ему стакан, я поставила его перед ним и чмокнула сына в рыжую макушку. Покончив с бананом, он выпил всё до последней капли и вытер смешные усики, которые остались у него над верхней губой.– А теперь – умываться, чистить зубы и одеваться. Через пятнадцать минут выходим.Он послушно поплёлся в ванную, и там зажурчала вода. Проходя мимо, я убедилась, что он встал на подставку, и тщательно чистит свои молочные зубы. Мой мальчик был очень развит, и, если честно, я не знаю, как так получилось. С улыбкой, я вернулась в свою комнату и надела свободные джинсы и серую толстовку на молнии. Причесав свою короткую шевелюру, я вернулась на кухню и убрала посуду. Тео вышел из ванной, и направился в спальню, чтобы одеться. Через пять минут я уже застёгивала ему ботинки и надевала на него куртку с шапкой.Мы вышли из подъезда, и направились к детскому саду, который был всего в пяти минутах от дома босса. Добравшись до места, я вручила сына воспитательнице, поцеловала его на прощание и пошла к шестнадцатиэтажке.Саша ждал на мосту. Поравнявшись с ним, я улыбнулась, глядя на серую шапку, шарф и перчатки на его руках. Лицо у него было заспанным.– Тяжёлая ночка? – выдала я, и он поморщился.– У меня годовой отчёт на носу, – он тяжело вздохнул и пожал плечами.– Сочувствую. Мне бы твои проблемы, – я ехидно ухмыльнулась, – Вот у меня есть муж, а я развлекаюсь со своим бывшим боссом, который меня трахал. Что скажут люди?Саша улыбнулся.– Мы с тобой пока ещё не развлекаемся, – он подмигнул мне, шагая уверенным шагом рядом, – Но ты можешь попросить, не забыла?– Забудешь такое, как же, – буркнула я.На такой весёлой ноте, мы добрались до подъезда, возле которого был припаркован мой Polo. Я завела машину, чтобы прогреть её и принялась махать щёткой, очищая стёкла от снега. Ночь была снежная, сантиметров пять насыпало. Хрустящего, сверкающего, белого снега. Красотища.Устроившись в машине, я включила радио и завела мотор.– Куда едем?– На Таммсааре, у них есть то, что мне нужно.– Ты уже определился? – бросила я, выезжая со двора на дорогу.– Да, – коротко бросил он, принявшись переключать радиостанции.Остановившись на русском радио, он удовлетворённо откинулся на сидении.– И что ты выбрал?– Спорт седан ЦТС.– Звучит зловеще, – промямлила я, не отрываясь от дороги.– На фотографиях и видео выглядит неплохо, – Саша шелохнулся, наверное, пожал плечами.Из приёмника донеслись обрывки песни, и я сделала погромче. Я узнала композицию от группы «Серебро» и невольно начала подпевать:Наши тени скрывались под лампой,Чтобы эту любовь не увидел никто.Я попробую в такт на пуантах,Сердце плачет со мной – это скроет пальто.Проехав тоннель на Ярвевана тээ, я совсем забыла о присутствии босса в машине, и отдалась во власть музыки, позволив себе немножко взгрустнуть.Какого было моё удивление, когда с пассажирского кресла до меня донёсся мягкий голос, растягивающий слова в такт музыке:Никому, никому. Никогда, никогда.Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не отдам.Так мы и доехали до Viking Motors, которые приветливо распахнули перед нами двери только в девять утра. Чтобы скоротать время, я заехала в МакДональдс, и купила два бигмака. И кофе.– Держи, – я протянула Саше коробку с фастфудом, и он поморщился.– Буэ, – он сделал тошнотворный жест у горла и закатил глаза.– Ты попробуй сначала, и потом мы это обсудим, – я засмеялась, а потом состроила умоляющее лицо, – Пожалуйста, сделай это ради меня.Босс пожал плечами и взял у меня коробку. Открыв её, он сглотнул.– Выглядит неплохо.– На вкус ещё лучше, – сказала я, впиваясь зубами в свой бургер.Он сделал то же самое и принялся тщательно пережёвывать продукт массового американского потребления. Я невольно залюбовалась тем, как он ест, периодически отвлекаясь на красивые губы, с которых он слизывал соус.– Что? – он уставился на меня с интересом, когда наполовину приговорил бигмак.– Почему ты такой, – я запнулась, не сразу найдя подходящее слово, – Горячий?Он проглотил кусок, который жевал и с улыбкой ответил:– Я постоянно хочу задать тот же вопрос тебе.– Чушь, – промычала я с набитым ртом, – Я вовсе не горячая.– Поверь мне, Алиса, ты горячая. Уж я–то это знаю, – он обжёг меня взглядом и принялся доедать гамбургер.Когда с «завтраком» было покончено, он простонал:– Я получил пищевое изнасилование.Я растянулась в улыбке.– Да ладно тебе, фастфуд не так ужасен.– Это для тебя, – я уставилась на него с любопытством, и он продолжил, – Ты молодая и тебе повезло с генетикой. А мне, после этой штуки, – он кивнул на коробку в своих руках, – Придётся полтора часа на беговой дорожке провести.– Босс, неужели тебя волнует твоя фигура? – я сложила губки бантиком и пару раз хлопнула глазами, чем вызвала его улыбку, – Обычно это забота девочек.– Ты видела, как выглядят пузатые мужики в деловых костюмах? – он уставился на меня, с хрустом комкая картонную коробку в кулаке.– Отвратительно зрелище, – я поёжилась.– Вот и я о том же, – он вздохнул, – Ну, пошли?Я кивнула и забрала у него остатки упаковки от бигмака. Закинув мусор в бумажный макет из МакДака, я выбросила его по пути в автосалон.Пока Саша разговаривал с работником центра и оформлял бумаги, я прогуливалась между рядами новеньких наполированных машин, и уставилась на большой внедорожник. Согласно описанию, модель называлась SRX. Вид шикарный. Салон с кремовой кожаной обивкой. Я заползла на водительское сиденье. Вот это простор. И запах просто волшебный – пластик и кожа. Хотя, у новых машин всегда такой запах.– Ты себе присмотрела? – ухмыльнулся Саша, заглядывая в открытую дверь.Я вздрогнула. Он опять очутился рядом, напугав меня до усрачки.– Не хочешь себе такую? – спросила я, выбираясь из этой роскоши.Внутри она точно такая же, как снаружи. Как конфетка.– Нет, я не люблю внедорожники, – поморщился он.– Почему?– Меня смущает легенда, которая с ними связана.– Какая? – я уставилась на него с интересом.– Ну, говорят, что мужики на больших машинах имеют маленький член, так что…Мои губы сами собой сложились буквой «О». Конечно, о какой же ещё легенде мог говорить этот старый извращенец.– У тебя будет повод развеять этот миф, – я подмигнула ему, и он звонко расхохотался.Его смех эхом разлетелся по залу, отчего я невольно заулыбалась.– Алиса, я тебя обожаю, – он притянул меня за плечи к себе и чмокнул в макушку. Потом он отстранился, но объятий не отпустил, – Я уже сделал свой выбор.– Покажи хоть, что покупаешь.Продолжая меня по–дружески обнимать (ну–ну), он подвёл меня к чёрному Cadillac CTS. Машина была красивой. Особенно впечатляли узкие вертикальные габаритные огни, это своеобразная фишка Кадиллака. Перед машины был массивным и, если честно, был похож на обычное выражение лица босса: строгий и суровый.– Круто, – протянула я, обходя машину, – Она тебе подходит больше Бентли.– Думаешь? – он сложил руки на крыше авто и погладил холодный чёрный металл.– Однозначно, – я вгляделась в салон, отметив красивый коричневый оттенок кожи на сиденьях, – Чем может похвастаться этот красавчик? Ну, кроме нового владельца, – я улыбнулась, и босс ответил мне широкой белозубой безумно–очешуительно–сногшибательно–красивой улыбкой.– Сиденья с подогревом, ксенон, кондишка, сенсорный экран с USB–входами, AUX, встроенный GPS, голосовой набор, – начал довольно перечислять он, обходя машину и оглядывая её благоговейным взглядом.– Все тёлочки Таллинна теперь твои, – я рассмеялась, – Хороший вид, – я посмотрела на задний бампер.– Хороший, – эхом отозвался он, поравнявшись со мной.Что–то в его тоне подсказывало мне, что он имел в виду не машину. Я провела весь день вместе с ним, свозив его в авто регистр для оформления бумаг. Потом я повезла его в банковскую контору в Юлемисте, для того, чтобы он оформил оплату. Мы проходили мимо витрины магазина мобильников, и он остановился напротив неё. Я подошла к нему и пробежала глазами по трубкам. Как назло, все были с сенсорными экранами.– Ты не хочешь себе новый телефон?– Ммм, – промычала я, – Никита обещал привезти из Англии последний айфон. Хотя, если честно, я взяла бы что–нибудь с кнопками.– Ты доверяешь моему вкусу? – Саша улыбнулся.Я пожала плечами, а потом ответила:– В общем–то, да.– Окей. Поднимись наверх, там есть индийский ресторанчик. – Ладно, – я снова пожала плечами и поплелась в сторону эскалатора.Я заказала две чашки кофе: латте и крепкий чёрный, и уселась за дальний столик напротив большого окна, из которого открывался вид на озеро Юлемисте. В воздухе за стеклом кружились крупные снежинки. Начало темнеть, и вдоль дороги загорелись фонари, украшенные гирляндами. Люблю Рождество и Новый год. Всё такое красивое вокруг.Заметив боковым зрением движение возле себя, я повернула голову. Саша снимал пальто и шарф, а потом сел напротив меня. Официантка подоспела вовремя и поставила на стол перед нами мой заказ. Он довольно фыркнул, увидев кофе, а потом положил на стол голубой пакет с логотипом Elisa.– Это мой подарок на Рождество.Я потянулась к нему, и заглянула внутрь. Достав небольшую коробку, я уставилась на неё, изучая изображение чёрной кнопочной трубки. – Открывай, я хочу видеть твоё лицо в этот момент, – проворковал босс, и я послушно открыла коробку.Я не смогла удержать визг радости, и Саша растянулся в широченной улыбке. Лицо его выглядело чертовски соблазнительным и довольным.– Нравится?– Очень, – выдохнула я, беря в руки ярко–голубую трубку.– Угадал с цветом?Я подняла на него глаза, и он подмигнул мне. Кивнув, я достала свой старенький телефон и вытащила из него СИМ–карту, чтобы устроить её в новом домике. Он был просто волшебный – глянцевый, блестящий и магически–бирюзовый. Я уверена, что приложи я его к своей татуировке на лопатке, он бы слился с ней в одно целое.Это не просто цвет, который мне нравится, это именно тот оттенок, который я так безумно люблю.Принявшись изучать свою новую игрушку, я кое–как настроила его и сразу скачала себе приложение ВКонтакте для прослушивания музыки. Наконец–то я смогу слушать музыку в машине, как нормальный человек.Допив кофе и расплатившись, Саша поднялся со своего места. Я сделала то же самое, и он помог мне одеться. Радостно сжимая новенький телефон в руке и не в силах оторвать от него глаз, я посеменила следом за ним на парковку.Усевшись в машину, я принялась рыться в бардачке и вытащила оттуда провод для подключения телефона к стереосистеме. Воткнув штекер в приборную панель, а второй конец в мобильник, я вошла в своё музыкальное приложение и прокрутила маленький экран, чтобы найти достойный трек. – Что это? – отвлёк меня от моего занятия голос Саши.Я подняла на него глаза, и он потряс коробкой с диском Макса Барских, который, по всей видимости, выпрыгнул к нему на руки.– Ты внезапно ослеп? – спросила я.– И ты заставляла меня слушать электронную хрень и радио? – он нахмурился, – Ты хочешь моей смерти, – простонал босс и закрыл глаза, откидывая голову на подголовник.– Я не хочу слушать этот диск, – я пожала плечами, и вернулась в свой телефон.– Включи песню, которая играла, когда ты забрала меня из клуба, – тихо попросил он.Я уставилась на него в удивлении, а потом нашла нужную композицию.– Только у меня кавер. Авторские права и всё такое. Оригинал удалили, – я вздохнула и нажала на play.В салон стала проникать мелодичная гитарная музыка и звуки виолончели. А потом динамики запели голосом Райана Теддера.– Круто, – протянул Саша, когда я тронулась с места и выехала с парковки, – Звучит лучше.It's unforgivable, I stole and burnt your soulIs that what demons do?They rule the worst of me destroy everything,They bring down angels like youКак и в пятницу, мы принялись петь припев вместе. Признаться честно, боссу нужно было стать певцом, а не бизнесменом. У него волшебный голос. Да и сам он, как Мерлин, временами творит чудеса.Когда я встала на светофоре у перекрёстка между Питерским и Вессе, я повернулась к Саше. Он принялся стучать ладонью по двери в ритм музыке. Я закусила губу от удовольствия, наблюдая за ним. Я давно не видела его таким расслабленным.Если честно, я вообще никогда не видела его таким.– Что? – спросил он, перекрикивая музыку.– Ничего, – я покачала головой и вернулась к дороге.Он пожал плечами и принялся подпевать моим динамикам:I need to know now, know now Can you love me again? Я подъехала к своему дому и припарковала машину на площадке возле подъезда. Выйдя на улицу, я довольно улыбнулась, глядя, как Саша натягивает шапку на голову.– Ты спасла мои мозги, – улыбнулся он в ответ, – Спасибо за подарок.– Не хочешь подняться? – неожиданно для самой себя спросила я, – Поздороваешься с мамой. Он нахмурился:– Думаешь, стоит?– Почему нет?Я направилась к подъезду, не дожидаясь ответа, и открыла дверь ключом–таблеткой. За спиной послышались шаги, хрустящие на снегу.Мы вошли в подъезд, и я вызвала лифт, который недавно обновили, покрыв металлической плёнкой и повесив большое зеркало напротив дверей. Уставившись на своё отражение, я потёрла нос и развернулась лицом к боссу. Он как–то странно улыбнулся и опёрся плечом на стенку кабины.– Тебе идёт такая причёска, – сказал он, – Не жалко было?– Не зубы, отрастут, – буркнула я, и он задумчиво хмыкнул.Лифт остановился, двери разъехались в разные стороны. Я открыла квартиру и пропустила его внутрь. Он стряхнул снег с туфлей, и снял чёрное пальто, открывая мне прекрасный вид его тела в мягком тёмно–синем джемпере. Этот цвет резко контрастировал с его глазами, и теперь они просто осветили крошечную прихожую своим красивым тёмным цветом.Я дёрнулась, и сняла с себя верхнюю одежду, последовав его примеру. Саша протянул руку, и забрал её у меня, водружая на вешалку. Я указала ему рукой на кухню, а сама разулась и заглянула в гостиную. Не найдя там маму, я поплелась в её спальню.– Мам, привет, – она отвлеклась от телевизора и улыбнулась, – У нас гости.– Кто? – с удивлением спросила она, приподнимаясь на руках и усаживаясь на кровати поудобнее.– Саша.Её глаза округлились и загорелись любопытством, а потом она махнула рукой:– Ну–ка, дай мне мой костыль. Хочу поскорее на него посмотреть и облизнуться.Я невольно рассмеялась, и помогла ей подняться. Доковыляв до кухни, она застыла в дверях.– Александр! Какая приятная встреча, – радостно выпалила она.Я выглянула из–за её спины, и увидела, что босс направился к ней. Поддерживая её за локоть, он помог ей усесться на стул и проворковал:– Анна Павловна, сколько лет, сколько зим.Я, молча, подошла к чайнику и привычными жестами приготовила всё для кофе.– Как ваши дела? – спросила мама.– Сравнительно неплохо. Рад вас видеть, – мягкие и тёплые нотки, звучащие в его голосе, просто взорвали меня мысленно.Никита всегда держался сдержанно с моей мамой, несмотря на то, что она старалась относиться к нему с теплом. Он признался мне, что он считает её виноватой в том, что я так рано родила. Мол, не уследила. Мы тогда сильно поругались и не разговаривали два дня. Он, конечно, извинился, но осадочек остался.Я приготовила три чашки кофе, себе и маме с молочной пенкой, а боссу по традиции чёрный. Поставив всё на кухонный стол, я посмотрела на Сашу.– Ты голоден?– Нет, – ответил он, – Я всё ещё перевариваю гамбургер.Я расхохоталась, а мама уставилась на меня осуждающим взглядом.– Что? – спросила я.– Ты заставила его съесть эту гадость?– Ага. И ему понравилось, – я подмигнула ей, и мама улыбнулась.– Неправда, – буркнул Саша.– Правда, правда, – бросила я, усаживаясь за стол.– Какие у вас планы на Новый год? – спросила у босса мама, отпивая свой кофе.Он устало вздохнул и протянул:– Работа.– Вы будете работать? – лицо у мамы вытянулось.– Да, нужно отчёты доделать.– А Ваша семья? Родители? – продолжила она допрос с пристрастием.– Я вырос в детдоме, – улыбнулся Саша, и я нервно тряхнула головой, – Моя мать умерла, когда мне было десять лет.В воздухе повисла неловкая пауза. Я переваривала эту информацию, но, наверное, для этого мне понадобиться недели три, как удаву, проглотившему кролика. А потом моя мама тихо произнесла:– Приходите к нам. Новый год – семейный праздник. Негоже встречать его наедине с бумагами.Моя кружка стукнула по столу, и я уставилась на свою мать. Такого я не ожидала. Затем я перевела взгляд на босса. Он пристально посмотрел на меня своими глазищами и сухо бросил:– Если Алиса не будет против.– Алиса пока что не хозяйка в этом доме, – парировала мама, и я вздрогнула, – Я вас приглашаю.Саша замолчал, изучая моё лицо. А потом, не отрывая взгляда от меня, спокойно сказал:– Хорошо. Я приду.ГЛАВА 18– Лиса–Алиса, привет! Я соскучился, – проворковал Никита из моего ноутбука.Я уставилась на него невидящим взглядом и попыталась выдавить из себя улыбку. Вышло паршиво, но он, как всегда, не заметил.– Привет. Как сборы?– Как обычно, – он вздохнул и пошевелился, отчего изображение на экране задрожало, – Как ты? Какие планы?– Сегодня Новый год, – напомнила я с укором.– Да, малыш, я знаю, – он качнул головой и его кудри подпрыгнули, – Прости, что я не рядом.– Я всё понимаю, – сухо бросила я, пытаясь сконцентрироваться на его изображении.– Я обещаю, что мы отпразднуем, когда я вернусь.– Угу.– Люблю тебя, – сказал он своим обыденным тоном.– Я тебя тоже, – ответила я так же обыденно.– Мам, зачем ты его пригласила? – вырвалось у меня, когда я покончила с нарезкой оливье.Мама шумно вздохнула за моей спиной. – Мне кажется, здесь его место.– В смысле? – я развернулась к ней, держа пластиковую миску в одной руке, а другой перемешивая майонез с салатом.– Алиса, ты не обижайся, – начала мама, потупив взгляд, – Но мне не нравятся твои отношения с Никитой.Я хотела что–то возразить, но она подняла руку с ножом, останавливая меня.– Подожди. Дай договорить и ничего не отвечай, – она вздохнула, и вернулась к свежему огурцу, который под движением её рук превращался в мелкие кубики, – Алиса, я редко лезу в твою жизнь и стараюсь тебя не трогать. Но сейчас я хочу поговорить с тобой откровенно.– Мам, я, между прочим, замужем… А ты пригласила моего бывшег…– Дочка, я прекрасно понимаю, что это неправильно, – она перебила меня, и я захлопнула рот, – Но я вижу, что ты с ним совсем другая. Ты вся светишься, когда он рядом.Я замолчала, а потом честно спросила:– Ты хочешь, чтобы я встречалась с Сашей?– Алиса, неважно чего я хочу. Важно то, чего хочешь ты, – спокойно ответила она, поднимая глаза на меня и останавливая руку с ножом, – Пора определиться и сделать свой выбор. Я отставила миску на столешницу за спину и закрыла глаза. Сделав глубокий вдох, я подошла к столу и села напротив неё на стул с серой кожаной обивкой. Согнув одно ногу, я обхватила её руками.– Мам, я не знаю, чего я хочу, – я покачала головой и положила подбородок на колено, – Мне хорошо с ним, это правда. И за последние дни он открылся и стал совсем другим. Но эти отношения никуда не приведут.– Почему ты так решила? – мама отложила нож и уставилась на меня непонимающими глазами– У нас всё не так, – я закрыла глаза, – Всё это началось неправильно. И продолжается так же. Сейчас я чувствую, что кое–как я смогла выстроить своё поведение с ним. Мы просто друзья. Мне кажется, что так и должно быть.Неожиданно мама рассмеялась. Я открыла глаза и посмотрела на неё нахмурившись.– Алиса, вы смотрите друг на друга так, как будто в мире больше никого не существует. – Это так заметно? – буркнула я.– Конечно. Он любит тебя, и ты его тоже. Мне кажется, что решение выйти замуж за Никиту было не правильным. Тебе надо было подождать и дать Александру сказать своё слово.– Он всё сказал, когда я застала в его номере Кристину, – процедила я сквозь зубы, переводя взгляд на стену.– Он ошибся, с кем не бывает, – мама дёрнулась на стуле, – Ты тоже совершала ошибки, – с укором сказала она, – Не тебе его судить.Я посмотрела на неё и залилась краской. Она абсолютно права, только я этого не понимала.Как я могла винить его в том, то он обманул меня? Он сделал то, что сделал, потому что так получилось. У него были свои методы, чтобы бороться с болью. У меня, в мои семнадцать, были другие, и доказательство этому сейчас играет с конструктором в соседней комнате, постоянно напоминая мне о том, какой я была.Блин, да я же изменяла мужу, пока он работал. Кто я такая, чтобы осуждать людей?– Алиса, в твоей жизни только ты принимаешь решения, – сказала мама, смягчив голос, – Только ты отвечаешь за свой выбор.– Я знаю, мам. Но как сделать всё правильно?– Кто сказал, что выбор обязательно должен быть правильным? – улыбнулась мама, – Выбор должен исходить из твоего сердца. А каким он будет – покажет жизнь.После этого разговора, мы вернулись к приготовлению праздничного ужина. Я загрузила кровяные колбаски с клюквой в духовку, положив на каждую по кусочку сливочного масла. Почищенный картофель уже кипел на плите. Стол придётся тащить в гостиную, но без помощи я не справлюсь. Мама у меня сейчас одноногая, так что накрывать придётся, когда появится Саша.Приняв душ и высушив волосы, я уложила длинную чёлку за ухо, открывая лицо и, немного подкрасилась. Потом я надела серые брюки от костюма мамы и чёрную рубашку, в которых я была в свой первый день в «Палаццо». Вставив в уши маленькие гвоздики с топазом, я оценивающе посмотрела на своё отражение и улыбнулась.Неплохо.Потом я помогла переодеться маме, спрятав её загипсованную ногу под широкими шёлковыми брюками изумрудного цвета и натянув на неё белоснежный шифоновый топ. Заплетя её светлые волосы в косы, я собрала их в пучок. Одну, самую тоненькую, я закрутила вокруг него.– Класс, – проворковала мама, крутя головой в зеркале.– Я видела эту причёску в «Голодных играх». Красиво, правда? – спросила с улыбкой я, разглядывая переплетение на её голове.– Очень. И просто. Надо взять на вооружение.Зазвонил домофон, и я пошла открывать дверь. Когда на пороге появился босс с большим подарочным пакетом в руках, я удивлённо заморгала. Он снял пальто и остался в серых брюках и чёрной рубашке, плотно обхватывающей его руки и плечи, а мои глаза медленно поползли из орбит.– Вы что, сговорились? – спросила мама, опираясь на костыль.Саша удивлённо моргнул, окидывая меня фирменным взглядом с ног до головы, а потом лукаво улыбнулся.– Нет, мы просто читаем мысли друг друга даже на расстоянии.Я фыркнула, а босс с мамой разразились смехом. – Нужно стол в гостиную перенести, – сообщила я ему.– Без проблем.Мы направились на кухню и, встав в противоположные концы стола, одновременно взялись за его края.– В проём пролезет? – спросил Саша.– Да. Мы подняли стол и перетащили его в комнату, где горела праздничная ёлка. Тео ходил около неё, бросая любопытные взгляды на подарки. Я забрала их накануне, когда отвела его в садик. Упаковка переливалась под крошечными огоньками гирлянд, и удачно завершала праздничную атмосферу.Саша принялся помогать мне, расставляя посуду и приборы на столе, и притащив из кухни два стула. Он поставил их рядом, так же, как и две тарелки с вилками и ножами. Водрузив бокалы для шампанского и воды на стол, он довольно оглядел комнату, задержав взгляд на ёлке. – Я сто лет не встречал Новый год в домашней обстановке, – вырвалось у него.Он отодвинул стул и жестом пригласил меня за стол. Я села, а он опустился рядом. Я не смогла упустить тот факт, что он поставил стулья немного ближе, чем можно было. Его плечо то и дело задевало моё, пока он накладывал салаты по тарелкам. Но я не испытывала неловкость. Напротив, мне казалось, что сейчас всё на своих местах.Мама устроилась на диване. Удивительно, но даже несмотря на гипс, она не утратила свою грацию и изящность. Положив здоровую ногу поверх другой, она включила телевизор и широко улыбнулась.– «Ирония судьбы». Какой же всё–таки хороший фильм.Босс перевёл взгляд на экран и улыбнулся.– Ваш любимый момент? – спросил он у мамы.– Финал. Мне нравится фраза, сказанная мамой Жени. И нравится баллада.Он сделал глоток воды, а потом прочитал:С любимыми не расставайтесь!Всей кровью прорастайте в них.И каждый раз навек прощайтесь!Когда уходите на миг.Мама бросила короткий взгляд на меня и её губы тронула лёгкая улыбка. Я принялась есть салаты. Они последовали моему примеру.– Мама, когда подалки? – нетерпеливо спросил Тео, ёрзая на диване.Для него я сделала простой овощной салат, потому что, по моему мнению, ему ещё рано есть майонезные блюда. Хотя сама я частенько грешу вредной пищей, я стараюсь привить ему нормальные привычки в питании. Он поковырял вилкой помидоры черри в тарелке и съел несколько горошин. К остальному он не притронулся, но и не просил то, что ели мы.– Скоро, – ответила я, и он просиял, заёрзав ещё больше.Потом он перевёл свои голубые глаза влево, и уставился на Сашу. Я проследила за его взглядом и увидела, что босс ему подмигнул. Тео залился краской и улыбнулся.– Я – Тео, – сказал он.Тут до меня дошло, что я не познакомила их. Как бы заново, но всё же. Сгорая от стыда, я уже было хотела исправить свою оплошность, но босс всё сделал сам.Он поднялся со своего места, обошёл стол и сел на диван рядом с моим сыном. Потом он протянул ему свою пятерню, и с улыбкой произнёс:– Саша.Тео вложил свою крошечную ладошку ему в руку, и я с силой сжала вилку в своей руке. От моего лица отлила кровь, и я судорожно сглотнула, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать.Когда Никита знакомился с моим сыном, он держался очень напряжённо, и это не ускользнуло от внимания Тео. Ему было чуть больше года на тот момент, но дети всегда чувствуют эмоции других людей. Никита тоже протянул ему руку, но Тео спрятался за мою спину, а потом убежал в комнату и не выходил оттуда почти два часа.Я отложила прибор и поднялась из–за стола.– Пойду за горячим, – выдавила из себя я, и вышла из гостиной.Подойдя к кухонной мойке, я вцепилась в её края и затрясла головой. От ощущения правильности всего происходящего, я ещё отчётливей осознала, что всё это неправильно. Он не должен быть здесь, вместо него тут должен быть мой муж. Именно Никита должен был вызвать улыбку Тео и моей мамы, именно с ним мы должны были чувствовать себя так раскованно и свободно. Именно с ним у меня должна быть семья.– Алиса? – тихо сказал Саша за моей спиной, – Что случилось?Я тряхнула головой и закрыла глаза, чтобы растворить подступившие слёзы. Потом я повернулась к нему, но осталась стоять на месте, держа дистанцию.Его тёмные глаза забегами по моему лицу, и он сделал два шага, преодолев расстояние, которое было между нами. Погладив меня по щеке, он наклонился и прикоснулся мягкими губами к моему лбу.– Если ты хочешь, чтобы я ушёл, только скажи, – шепнул он.Я отрицательно помотала головой. Потом я подняла голову, и посмотрела в его красивые глаза, переливающимися всеми оттенками тёмного дерева.– Я хочу, чтобы ты был здесь. Просто… – я запнулась, – Это мой первый настоящий праздник после смерти папы.Он вскинул бровь и слегка улыбнулся.– Спасибо за честь, – сделав короткий кивок головой, он продолжил, – Давай откроем подарки, чтобы Тео не сошёл с ума от ожидания.Я кивнула и вспомнила о пакете, с которым он вошёл в квартиру.– Ты пришёл не с пустыми руками.– Нет, – ответил он, отступая на шаг, – Пошли.Он потянул меня за руку, и мы оказались в прихожей. Подхватив свой пакет, он втянул меня в гостиную.– А теперь, подарки, – радостно сказал он, Тео подпрыгнул на диване, его голова исчезла под столом, и вылез он из–под скатерти.– Ула! – заверещал он, – Я пелвый!– Конечно, – босс залез в пакет и достал оттуда коробку, обтянутую золотистой бумагой, и протянул её Тео, – Держи.Тот радостно принялся разрывать бумагу зубами, и я поморщилась от этого. Потом, я подошла к ёлке и вытащила большую коробку, поставив её в центр комнаты.Мама вытянула шею, выглядывая над столом. Когда Тео справился с обёрткой, он радостно завизжал:– Плансэт! Я уставилась на коробку с мини–айпадом в его руках, и посмотрела на Сашу. Он всё понял по моему взгляду и прошептал губами:– Не сейчас.Я затряслась от злости. Зачем он это сделал? Это слишком дорогой подарок для двухлетнего ребёнка. Ладно, ему три через несколько месяцев, но всё же… Он его ухайдакает через неделю.– Я тебя убью, – прошептала я в ответ, и босс ухмыльнулся.Потом Тео принялся за второй подарок. Когда он разорвал бумагу и увидел изображение машины на коробке, он довольно воскликнул:– Ух ты!Я помогла ему, вытащив авто. Бентли был точно таким же, как в магазине – чёрным и глянцевым. – Его нужно зарядить, чтобы он работал, – объяснила я сыну, когда он принялся крутить руль и нажимать на кнопку, которая должна была приводить агрегат в движение, – Завтра сможешь покататься.Тео не отходил от своей машины, наматывая вокруг неё круги. – А теперь, дамы, – проворковал Саша, протягивая мне и маме две маленьких чёрных коробочки, перетянутых белыми атласными бантами.Я взяла свою и развязала ленту. Сняв крышку, я ахнула.– Вот это да, – озвучила мою мысль мама, – Александр, это великолепный подарок.– Я рад, – босс отвесил поклон головой, и вернулся на свой стул, – И называйте меня Сашей, пожалуйста.Я последовала за ним, не в силах оторвать глаз от украшения, лежащего на белой подушечке.Тонкий браслет из серебра дополняли три подвески: крошечная серебряная птица, широкое кольцо из огранённой бирюзы и небольшой ключик, покрытый камнями. Я сразу узнала в украшении стиль Pandora.– Спасибо, – пролепетала я, вытаскивая эту красоту.– Давай помогу, – Саша взял у меня из руки украшение, и я вытянула запястье, на котором носила часы. Он ловко застегнул браслет на моей руке, и от прикосновения его холодных пальцев меня пробила лёгкая дрожь.Мама тоже стала счастливой обладательницей браслета, правда у неё были кольца из полудрагоценных камней: лунного, кварца и тёмно–синего лазурита. Когда она надела браслет, тоже с помощью Саши, он заиграл на её смуглой коже яркими красками, подчёркивая красивый оливковый оттенок.– Красота, – выдохнула она, вытягивая руку.– Всё самое лучшее для моих девочек, – промурлыкал Саша.Я напряглась при слове «моих», но мама даже не обратила на это внимания. Как будто то, что он сказал, звучало в этом доме постоянно.Около десяти к нам присоединилась Алевтина, бросая оценивающие взгляды на Сашу. Мы обменялись подарками, правда босс не знал, что будет кто–то ещё и пообещал Але такой же браслет с кулоном–ножницами. Она охала, разглядывая наши украшения, и незаметно прошептала мне одними губами, когда большой босс отвернулся: «Он просто Бог!». Я подарила ему собрание книг Стефани Майер. Все части «Сумерек» в подарочных обложках с золотым тиснением, на английском языке с автографом автора. Купила с аукциона на ebay для себя, но решила отдать боссу. Ржал он долго, но пообещал их прочитать.Мама уговорила нас поехать в центр, чтобы посмотреть на салют. Я отпиралась до последнего, но в итоге сдалась. Пришлось выпить бокал безалкогольного шампанского, которое я заблаговременно купила в магазине, предугадывая подобную ситуацию. Встретив русский новый год, мы с Сашей откланялись и поехали в центр города.Поставив машину на платную парковку напротив Каубамая, я вылезла на холодный воздух. Закутавшись в пальто поплотнее, я ощутила ладонь у себя на талии и обернулась.Саша улыбнулся и потянул меня в сторону старого города, откуда мы доберёмся на площадь свободы.– Пошли встречать наш первый Новый год, – сказал он.Пробираясь сквозь толпу, он тянул меня за руку, чтобы подобраться поближе к месту лучшего обзора. Салют всегда пускают с горки Харью и лучше всего его видно, если встать под лестницей на неё ведущей. Когда он всё–таки протиснулся через громко гудящих людей и обхватил меня руками, толпа начала обратный отсчёт:Kьmme! Ьheksa! Kaheksa! Я крепко зажмурилась, ощущая рой мурашек, поднимающийся по моей спине от его мягкого голоса, считающего по–русски. Всё вокруг замерло, перестав существовать. Я ощущала только его тёплое дыхание на своих волосах, его приятный мягкий баритон над ухом, его крепкие объятия и размеренное биение его сердца, отдающееся лёгкой вибрацией в моей спине.Я резко развернулась к нему лицом, и он замолчал. Посмотрев в его глаза, которые в ночном свете стали бездонно–чёрными, я отчаянно захотела, чтобы этот Новый год стал для меня началом новой истории. Новой книги в моей летописи. И первую страницу я хочу написать вместе с ним. Я загадала такое желание, надеясь, что оно сбудется.Яркие вспышки взорвались в воздухе, отразившись в его расширенных зрачках. Я смотрела на голубые, зелёные и красные огни, вспыхивающие в его глазах, и не смогла не заметить мои любимые золотистые искорки. Он наклонил голову и прикоснулся ко мне губами. Я двинулась ему на встречу и обвила его шею руками, притягивая ближе.Его руки ловко расстегнули моё пальто и забрались под шерстяную ткань, обнимая меня за талию. Потом они переместились назад, и стали гулять по моей спине. По моему телу прошла дрожь, но не от холода, а от другого ощущения. Я почувствовала какую–то неведомую силу, энергию, которая окутала нас под вспышками новогоднего салюта. Она, словно тонкая нить, начала затягиваться вокруг, прижимая нас друг к другу, растворяя друг в друге, сшивая в одно целое.Когда вспышки прекратились, Саша тихо сказал мне в губы:– С Новым годом, Алиса.– С новым счастьем, – ответила я.ГЛАВА 19– Замёрзла? – шепнул он мне в ухо.Я поёжилась, и поглубже зарылась в его объятия. Отрицательно покачав головой, я ответила:– Нет.– Хм, – он натянул на меня одеяло.Новогодняя ночь почти закончилась, но я не хотела закрывать глаза и проваливаться в сон. Вместо этого, я устроилась на его тёплом теле, и мирно сопела ему в шею.Я всё–таки сдалась, когда привезла его домой и решила подняться. Я начала его умолять прикоснуться ко мне ещё в лифте, а потом в прихожей, в гостиной, и наконец–то в спальне, куда он зашёл, чтобы переодеться. Когда я вошла следом и увидела его обнажённым по пояс, я больше не могла сдерживаться, потеряв остатки гордости и стыда. Он сломал меня, хотя мы оба понимали, что наша «дружба» – это всего лишь игра. И в этой игре мог быть только один победитель. Не победительница.– Саш, а как вы познакомились с Дашей? – вырвалось у меня.Он напрягся подо мной, но всё–таки ответил:– Она была в особняке в Женеве.Я подумала, и задала вопрос, который давно хотела спросить:– Это правда? То, что было написано в газете.– Да.Подняв голову, я попыталась прочитать выражение его лица, но оно было непроницаемым. Он окинул меня взглядом и провёл ладонью по моему обнажённому плечу, отчего волоски на моих руках стали дыбом. Нахмурившись, Саша натянул одеяло ещё выше, практически накрывая меня с головой.– А ты… – начала я, подбирая слова, – Ты правда этим занимаешься?– Ты про оргии? – он невозмутимо поднял бровь, и я залилась краской. Босс ухмыльнулся, – Нет, давно уже нет.– А у тебя было с мальчиками?Он уставился на меня, как на идиотку:– Ты сейчас серьёзно?– Мне просто интересно, – пробурчала я, пряча лицо у него на плече.– Нет. С мальчиками у меня не было, – сухо ответил он, – И с детьми тоже.Я выдохнула и сползла с него на матрас. Перевернувшись на живот, я приподнялась на локтях. – Ты поэтому развёлся с женой? – промычала я невнятно, пристально его разглядывая.Маска с его лица никуда не делась, но плечи расслабленно опустились. Он вздохнул и закинул руки за голову, закрывая глаза. Потом он ответил:– Да, это была одна из причин.– Ты изменял ей? – спросила я увереннее.– Нет. Мы занимались этим вместе.– Фу, – вырвалось у меня, и босс улыбнулся.– Алиса, мне слишком много лет, чтобы заниматься сексом в темноте под одеялом. Я попробовал многое и люблю разнообразие, – он вздохнул и снова закрыл глаза, – И мне казалось это нормальным, до определённого времени.– До какого?– До того самого, – отрезал он, – Давай оставим эту тему.Я вздохнула и уронила голову на подушку. От хлопка наволочки и простыни исходил какой–то свежий запах и аромат его пряного тела. Ткань приятно хрустела под нами и немного раздражала мою кожу.Саша пошевелился, и я почувствовала его дыхание на своём затылке. Он провёл носом по моим коротким волосам, и запустил пальцы в мою макушку.– Мне их не хватает, – сказал он с теплотой в голосе.– Если честно, мне тоже, – выдала я в подушку свою маленькую тайну.– Зачем обстригла? – спросил он, целуя меня в спину.– Увидела твою фотографию с Дашей в газете. Мне не понравилась её причёска, – буркнула я недовольно, поморщившись от щекотки.– Дурочка, – тихо рассмеялся он в моё плечо, – Я попросил её перекраситься и подстричься в Женеве.Я перевернулась на спину и уставилась на него, как на восьмое чудо света.– Зачем?– Чтобы она стала похожей на тебя, – ответил он, проводя пальцем по моей ключице.– И татуировку она тоже не просто так сделала?– Нет, – Саша улыбнулся и наклонился ко мне, чтобы поцеловать. Потом он передвинулся и коснулся губами моей щёки, – В Женеве я постарался запомнить каждую деталь твоей колибри. Я сам нарисовал для неё эскиз.– Господи, ты точно больной.– Я знаю, – выдохнул он, и поднял голову.Потом он оттянул одеяло и обнажил меня до пояса. От прохладного воздуха кожа покрылась мурашками. Приподнявшись на руках, он наклонился надо мной и опустился ниже.– У тебя появилась новая, – сказал он, разглядывая надпись под моей левой грудью.Я провела по месту, которое фантомно зудело после того, как я посетила тату–салон месяц назад.– Боль была адская. Прямо на ребре, – призналась я.– Красиво, – он поцеловал строчку, а потом прочитал её вслух, – Je t’aime.Я улыбнулась и зарылась пальцами в его густые с сединой волосы. Саша поднял голову и его глаза сверкнули.– Ещё?Я ничего не ответила, просто кивнула. Он раздвинул рукой мои ноги и устроился между ними. Медленно поднимаясь, Саша поцеловал меня в ключицу, изгиб шеи и подбородок.– J'ai perdu tout le temps que j'ai passe sans vous. – Что это значит? – улыбнулась я смешному слову.– Я потерял всё время, что провёл без тебя, – ответил он, вглядываясь в моё лицо, – Почему ты так улыбаешься?– Меня смутило слово «пердю», а так ничего. Мило, – прыснула я, сдерживая смех.Саша рассмеялся мне в шею, продолжая нависать надо мной, опираясь на локти.– Я тут афоризмами на французском бросаюсь, а ты надо мной смеёшься, – сказал он с фальшивой обидой.– Между прочим, сейчас ржал ты, – я стукнула его кулаком в плечо, а потом обхватила его и подняла голову, чтобы поцеловать, – Когда ты говоришь на французском, я готова простить тебе всё. Даже то, что ты козёл.Саша фыркнул, но ответил на мой поцелуй. Потом он прищурился и прижал меня к матрасу, подняв мои руки над головой.– Иногда мне хочется тебя отшлёпать за твой мерзкий язык.– Ты же не поклонник… – начала я, пытаясь вырваться из цепкой хватки.– Нет, но вот именно тебя мне хочется связать и отшлёпать, – смачно повторил он, устраиваясь у меня между ног поудобнее.– Даже не вздумай, я не по этой части, – фыркнула я, обхватывая его ногами.– Я знаю. – Это так странно, – прошептала я, когда он снова проложил дорожку из влажных поцелуев от моей шеи до ключицы.Босс поднял голову и нахмурился:– Что странно?– Мы. – Почему ты считаешь нас странными? – спросил он, отпустив мои руки.Я обхватила ладонями его плечи. Проведя пальцем по шраму от неудачной татуировки, который красовался у него на правом плече, я заглянула ему в глаза и честно ответила:– Мне казалось, что у нас ничего не может быть кроме секса. Я думала, что мы слишком разные.– А теперь? – его голова наклонилась, и он поцеловал меня под ухом.– А теперь, – я вздохнула, – Я не знаю. Расскажи о своих родителях.Саша посмотрел мне в глаза и сел на кровати, вытянув ноги вдоль моего тела. Он прикрылся одеялом, а я повернула голову и посмотрела на его пятку, лежащую рядом с моим лицом.– Отца я никогда не знал, а мама… Ну, она была чем–то похожа на тебя, – наконец–то сказал он, положив руки мне на колени.Я приподнялась на локтях, и села напротив него, согнув ноги. Его ладони переместились мне на бёдра, и он начал медленно их поглаживать, а потом сжал и придвинул меня к себе.– Чем? – спросила я, уткнувшись носом ему в подбородок.Он слегка улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать меня. – Она была живая. Весёлая, жизнерадостная. Мама любила жизнь, любила своё дело и, как бы это ни было парадоксально, – Саша глубоко вздохнул, и отвёл прядь волос с моего лица, – Она любила меня.– Почему ты считаешь это парадоксальным? – спросила я, устраивая голову у него на плече.– Я внешне похож на своего отца. Он бросил её, когда узнал о беременности. Она осталась одна в чужой стране, без помощи, без друзей и родственников, – он провёл ладонью по моему позвоночнику, и я зажмурилась от удовольствия, – Я часто думаю о том, что, наверное, ей было больно смотреть на меня и видеть его перед собой.– Ерунда, Саша, – сказала я, – Мать любит своего ребёнка, независимо от того, на кого он похож.– Ты так говоришь, потому что Тео похож на тебя, – Саша вздохнул и прикоснулся губами к моему плечу, – А представь, если бы это было иначе.– Не думаю, что я любила бы его меньше, – буркнула я.– Может и нет, – он пожал плечами и немного отстранился.– Как она умерла? – спросила я, подняв голову.– Её сбил пьяный водитель, когда мы шли домой из школы.Я сглотнула, и хотела что–то сказать, но он продолжил:– Мама была учителем французского языка в моём классе. Не знаю, как у неё получилось, но она смогла устроить меня туда, тогда ещё, сороковую школу. В то время это было трудно, тем более для матери–одиночки, – он погладил меня по щеке большим пальцем и нахмурился, – Я оставался на продлёнку, а вечером мы вместе добирались домой. Когда мы переходили дорогу, я заметил, что шнурок на ботинке развязался и остановился на тротуаре, чтобы его завязать. А она пошла вперёд. Тогда на неё и наехали.– Ты всё видел? – смогла выдавить из себя я, убирая его руку от моего лица.– Я держал её голову на коленях, пока она умирала, – сказал Саша, переплетая свои пальцы с моими, – Что–то шептал ей, плакал, целовал её лицо. Просил не оставлять меня. В общем, говорил то, что может сказать десятилетний мальчишка.– Мне очень жаль, – прошептала я.Саша слегка улыбнулся и вытер слезу, которая невольно скатилась по моей щеке.– Мне тоже. Потом был детский дом, в котором я провёл восемь лет своей жизни. Мне повезло, и директор не стал переводить меня в другую школу, так что я ходил пять дней в неделю по два часа пешком. Но мне нравилось там учиться. И я полюбил французский язык, потому что он напоминал мне о матери.– Сергей сказал, что тебя никто не называет Сашей, – промямлила я.– Ну, Юля называла меня Сашей, потому что она вроде бы как была моей женой, – нахмурившись сказал он, – А до неё никто. Это напоминало о маме.– Как вы с ней познакомились? – я решила перевести тему.– На какой–то вечеринке, или в клубе. Я не помню. Я и жениться решил спонтанно, просто подумал, что пора, – Саша пожал плечами, – Она оказалась рядом. Потом она неожиданно забеременела, хотя мы предохранялись. Сейчас я понимаю, что это было не случайно, но тогда я не придал этому значения.– Почему ты думаешь, что это произошло не случайно? – спросила я, постаравшись сделать это спокойно.– Юля хотела удержать меня, я это чувствовал. Когда родилась Соня, наша дочь, я успокоился на какое–то время. Но мне всё равно было мало, мне хотелось острых ощущений, эмоций. Тогда Юля предложила вступить в… – он запнулся, ища подходящее слово, – Клуб по интересам. Ей не нравилось то, чем мы занимались, но она хотя бы могла меня контролировать и была уверена, что я вернусь домой после работы.– Кто подал на развод? – мой голос окончательно охрип, и я кашлянула.– Она. Через полгода не выдержала и попросила меня уйти. Я переехал в гостиницу, но продолжал возвращаться домой, чтобы общаться с Соней. Тогда Юля увезла её к матери, и дала мне понять, что её «я хочу, чтобы ты ушёл» несло в себе другой посыл, – он вздохнул, и устало улыбнулся, – Ну, а остальную историю ты знаешь. Мы разводились два года, я боролся за встречи с ребёнком, она боролась за деньги. Как–то так, – сказал Саша, пригладив мои волосы.– Грустно, – сказала я, повернув голову и уставившись на наше отражение в зеркале.Мы сидели, переплетаясь ногами, слегка прикрытые одеялом. Саша наклонил голову, и его лицо исчезло у меня на плече. Я провела рукой по его спине, и положила ладонь ему на затылок, коснувшись густых волос. Отражение повторило моё движение, и в нём другая рука легла на руку Саши, положив её мне на бедро. Он поднял голову и проследил за моим взглядом. Когда его глаза встретились с моими в зеркальной поверхности, он улыбнулся и поцеловал меня в щёку. Девушка, которая вглядывалась в моё лицо по ту сторону зеркала, залилась румянцем и её глаза заблестели.– Если честно, я так и не поняла, почему я похожа на твою мать, – вяло пошутила я.Саша фыркнул, прикоснулся холодными пальцами к моему подбородку и повернул моё лицо. Он продолжал улыбаться, а потом мягко толкнул меня на кровать, и навис надо мной, опираясь на вытянутые руки.– Как бы это парадоксально не звучало, – сказал он, наклонившись, чтобы поцеловать меня. Уже у самых моих губ он замер, и закончил свою фразу, – Ты меня любишь.ГЛАВА 20«Возвращаюсь завтра в 14 00»Я прочитала эсэмэску от Никиты и нахмурилась. Как–то слишком быстро. Я ещё не успела собраться с мыслями.Пока я ждала маму в коридоре больницы, я мысленно думала о том, как попрошу развод. Я не хотела рассказывать мужу все подробности, но я понимала, что он захочет знать, в чём причина. Мне нужно придумать правдоподобную ложь, хотя я понимаю – неважно, что я ему скажу – это всё равно его разобьёт.Он меня любит, и я это знаю. Я не решила остаться с Сашей, точнее, я хотела бы этого, но не уверена, что всё к тому приведёт. Но за последние дни, за эти праздники, я поняла, что моя дальнейшая замужняя жизнь не имеет никакого смысла. Никиты постоянно нет рядом и мне хорошо от этого. Так не должно быть, это неправильно.Я осознала, что с ним я ощущаю себя чужой, не настоящей. Я чувствую себя не в своей тарелке в нашей огромной квартире, я устала от постоянных вечеринок, от шумных компаний у нас дома. Я устала от того, что он меня не замечает. Я устала быть призраком в собственной жизни.Он меня любит, я в этом уверена. Просто, он меня не знает. И я не дала ему шанса узнать меня.С этими мыслями, я встретила маму, неуверенно выходящую на двух ногах из кабинета врача. Посмотрев на неё, я улыбнулась.– Не хочешь где–нибудь пообедать? – спросила я, и она просияла.– Конечно, хочу. Я месяц сидела затворницей дома.– Индийская, европейская или итальянская кухня? – я подошла к ней, и поддержала за локоть.Ей нужно время, чтобы привыкнуть ходить без костыля. Я один раз сломала ногу, это было в детстве, и помню это ощущение, когда ты вроде бы стоишь на двух ногах, но вторую слабо ощущаешь.– Пицца. Хочу пиццу, – с энтузиазмом сказала мама.Мы вышли из больницы, и я помогла ей устроиться в машине. Потом села рядом, на своё место и завела мотор. Подумав недолго, я решила поехать в центр города, бросить машину на какой–нибудь платной парковке и нормально вывести маму в люди.– Может в кино сходим? – предложила я.– Можно, – она нахмурилась, – Только не на ужастики.Я расхохоталась, а потом переключила всё своё внимание на скользкую дорогу.– Выберем какую–нибудь романтическую комедию.– Это мне нравится, – протянула она.Я встала на светофоре, и подключила мобильник к стереосистеме. Ткнув в экран, я включила музыку и опустила плечи. Моё настроение полностью передалось маме, и она спросила:– Всё в порядке?– Никита возвращается завтра, – сухо сказала я.– Ясно, – она замолчала.Я прибавила громкость, и отключила все мысли в голове. Музыка отразила то, что бушевало у меня внутри:Я себя ругаю за тебя каждый день И температура в голове у дуры По дворам московским собираю я По осколкам плоским воспоминанияНа дорогах была привычная серая слякоть, которая никогда не сочетается с зимней красотой на заснеженных крышах домов, на скамейках и тротуарах. Второе января было солнечным, и яркие серебряные блики появлялись на белоснежном одеяле, заставляя его сиять как драгоценный камень.Бессонница ты моя, и это навсегда.Любая другая бежала бы от него без оглядки, но не я могу этого сделать. Поверь, дерьма в моей жизни было достаточно. Я не слишком хороший человек. Если быть откровенным, я плохой человек. И я всегда был таким. Я делал страшные вещи, но ещё хуже то, что я о них не жалею. Вспоминая эти строчки, до меня наконец–то дошло, почему мне так хорошо с ним. Он меня знает. Он понимает ход моих мыслей, понимает меня. Он не осуждает меня за раннего ребёнка, не осуждает мою мать, он просто принимает моё прошлое таким, какое оно есть. С ним мне легко, потому что я не должна натягивать маску идеальности, не должна фильтровать каждое своё слово и не должна притворяться той, кем я не являюсь. Я лживая, блудливая тварь – это факт. Он это понимает, и ему нравится. В общем, подобное действительно притягивается к подобному.Мы с мамой сходили на какой–то романтический фильм. Сюжета я не запомнила, потому что целиком и полностью была поглощена в свои мысли. Когда мы наконец–то добрались до итальянского ресторанчика в кинотеатре, я заказала себе равиоли со шпинатом и пармезаном, а мама взяла классическую пиццу «Маргарита». – Алиса, ты как? – спросила она, когда официантка удалилась.– Нормально, – бросила я, – Просто думаю.– О Саше? – мамин взгляд потеплел, и она улыбнулась.– И о нём тоже, – я повернула голову и уставилась в окно, разглядывая опустевшую летнюю террасу, которая в это время года была наполовину занесена снегом.– Он примет любой твой выбор, ты же знаешь, – огорошила меня мама, – Дело осталось за тобой.– Я боюсь, что Никита не примет любой мой выбор, – я посмотрела на неё, и она нахмурилась.– Никита хороший мальчик, но ещё слишком молод, – мама пожала плечами, – Конечно, ему будет больно, но время вылечит.– Угу, – буркнула я, положив руки на стол и разглядывая браслет на моей руке.Колечко с бирюзой сверкнуло в свете электрических ламп. Серебряный ключ падал мне в ладонь каждый раз, когда я опускала руку, и вызывал лёгкую щекотку и дрожь. Я невольно улыбнулась, пригладив холодный металл со вставками из крошечных камней.– Алиса, всё будет хорошо, – тихонько сказала мама, дотронувшись до моей руки.Мне почему–то отчаянно захотелось ей поверить. Но я не смогла.ГЛАВА 21На следующий день я отвела Тео в садик и на обратном пути позвонила в квартиру к Саше.– Да, – ответил в домофон хриплый голос.– Открывай, – буркнула я, стуча зубами.Я проспала, и собиралась впопыхах, успев натянуть только джинсы. Из квартиры я вышла в пальто и тонкой растянутой серой майке под ним. Десять минут, которые мы с Тео добирались до сада, длились целую вечность. И, странно, но на прощание я крепко его обняла и сказала: «Я люблю тебя». Дверь запищала, и я влетела в подъезд, отчаянно желая согреться. Пробежав по лестнице несколько этажей, я вошла в квартиру, стряхивая грязный снег с ботинок и, не снимая пальто, вошла в гостиную.– Привет, – начал босс, когда увидел меня.Я кивнула, трясясь от холода и ещё от какого–то странного чувства, которое я не могу объяснить словами. Резко дёрнувшись в его сторону, я раскинула руки, падая ему на грудь.– Эй, что случилось? – удивлённо спросил Саша, прижимая меня к себе, – Замёрзла?Я кивнула и вжалась в него сильнее.– Давай согрею, – прошептал он, и уткнулся носом мне в щёку.Я судорожно начала искать его губы и радостно выдохнула, когда они двинулись мне навстречу. Его тёплое дыхание соединилось с моим, я начала стягивать с него футболку, в которой он ходил дома. Босс потянул меня в спальню, по пути стаскивая с меня пальто и майку.Воздух вокруг стал горячим и тягучим, как растопленный мёд. Прохладные ладони коснулись моей спины, успокаивая бурю, бушующую внутри. Я замерла и зажмурилась от этого ощущения, и Саша взял инициативу в свои руки. Толкнув меня на кровать, он сел на меня сверху и принялся расстёгивать мои джинсы. Потом, он как–то грациозно сдвинулся, и потянул за штанины вниз, снимая с меня одежду вместе с трусами.– Мне всегда будет мало, – прошептал он, бросая довольный взгляд снизу–вверх на моё тело.Я ощутила отчётливый флешбэк в памяти и мысленно вернулась к тому месту, с чего мы начали.Гостиничный номер, холодные руки, блуждающие по моему телу. В ту ночь я открыла новые грани в себе, испытав первый и самый незабываемый оргазм в моей жизни. Я узнала, что рывок за волосы и сильный укус в шею могут быть такими приятными. Я даже не могла представить, что сжатые холодными руками запястья над головой, могут довести до экстаза. – Смотри на меня, – произносит властный голос в моей голове.Я смотрю, на этот раз я смотрю, не в силах оторвать от него глаз. Я растворяюсь в его тёмных зрачках, погружаюсь в эту черноту с головой, и чувствую, что я горю вместе с огнём, который горит где–то в их глубине.– Ударь меня, – слова срываются с моих губ сами собой, и он замирает.– Что?– Ударь меня, – прошу я настойчивее, вцепившись пальцами в его крепкие плечи.Он дёрнулся, отстраняясь, и я вонзила ногти в его кожу, прижимая его к себе. Саша вздрогнул и затряс головой:– Я не могу.– Ударь меня! – завизжала я так громко, что потолок надо мной затрясся.Пощёчина звонко ударяет меня по лицу, и я вою, извиваясь под ним. Слёзы брызнули из глаз, и я закричала от неожиданно пронзившего моё тело удовольствия.– Алиса! – выдохнул он, и вцепился зубами в моё плечо.– Не останавливайся, только не останавливайся, – прошептала я, как в бреду, заливаясь слезами.Я плачу, задыхаюсь, а потом падаю. Я лечу кометой миллион километров вниз, я не чувствую своего тела, оно растворилось в воздухе, оставив только тёплый след от себя. Меня не существует. Я нереальна.Тонкий хлопок скользит по моему телу, и я закрываю глаза, проваливаясь в темноту.– Эй? – я огляделась, стоя в незнакомом помещении с тёмным деревянным полом и бордовыми стенами, – Здесь есть кто–нибудь?Повсюду были цветы, розы всех оттенков красного. Ярко–алые и винно–бордовые, они покрывали пол, как пуховое одеяло. От тошнотворного сладкого запаха меня замутило, и я схватилась за шею, а потом проглотила комок, подступающий к горлу.– Ау? – протянула я, и мой голос эхом закружил в комнате.«Ау–ау–ау–ау».Потом я услышала громкий стук за спиной, и резко развернулась. Передо мной стоял деревянный гроб, покрытый тёмно–коричневым лаком. Я моментально узнала зал для прощаний в Таллиннском морге и поняла, что это за воспоминание.В тот день мы хоронили отца.Я подошла к гробу на дрожащих ногах и отодвинула крышку. Она недовольно скрипнула, и я вздрогнула. Посмотрев на лицо папы, я заплакала, дотрагиваясь пальцами до холодной гладкой кожи, покрытой толстым слоем грима.– Папочка, – прошептала я, – Папа, мне так тебя не хватает.– Я знаю, дочка, – прозвучало за моей спиной, и я одёрнула руку.Он подошёл ко мне сбоку и положил свою тёплую ладонь на моё плечо. Я подняла глаза, и увидела его красивое лицо с ярко–синими глазами.– Папа, мне так жаль, – пролепетала я, – Прости меня за всё, мне так стыдно.– Алиса, птичка моя, тебе нечего стыдиться, – сказал он с улыбкой и дотронулся до моего лица.Я крепко зажмурилась, и вжалась лицом в его большую ладонь.– Я люблю тебя, какой бы ты ни была. Помни об этом, – сказал он, медленно растворяясь в воздухе.– Нет, папа, – закричала я, – Папа не уходи!– Время пришло, – прошептал его голос, – Мы скоро встретимся.– Нет! – крикнула я в последний раз и открыла глаза.– Алиса, в чём дело? – влетел в спальню мой босс.– Кошмар, – выдохнула я, закрывая лицо ладонями.– Что тебе снилось?– Отец. Мне снился отец.– Поделишься? – он лёг на край кровати, и откинул влажные от слёз волосы с моего лица.Я отрицательно помотала головой, и он нахмурился. Повернувшись, я спряталась в его руках и вдохнула сладкий запах, перемешанный с мылом и стиральным порошком. Он надел свежую футболку, и она ещё не впитала его запах.– Сколько времени?– Полвторого, – тихо ответил он, целуя меня в макушку.– Твою мать! – вскрикнула я, подскочив с кровати.Я схватила джинсы с пола и натянула их на себя за две секунды. Судорожно застёгивая пуговицу, я материлась, как сапожник и проклинала всё, на чём свет стоит.– В чём дело?– Никита в два прилетает.В спальне повисла гробовая тишина. Я застыла, как вкопанная. А потом повернула голову и посмотрела на Сашу.– Я встречу его, и позвоню.Босс коротко кивнул, и поднялся. Ничего не говоря, он вышел из комнаты, и оставил меня в гордом одиночестве.– Саш, я поговорю с ним, обещаю, – крикнула я, натягивая майку.Выйдя в гостиную, я нашла его стоящим у окна. Он не ответил и даже не шелохнулся. Подойдя ближе, я распознала в его лице ту самую непроницаемую маску и поморщилась. Я с трудом протиснулась между подоконником и его окаменевшим телом и обвила его талию руками.Он переключил внимание на меня и его взгляд смягчился. Совсем чуть–чуть.– Я сделаю это, – настойчиво сказала я, – Слышишь?Он кивнул и обхватил моё лицо в ладони. Поцеловав меня, он обхватил мои плечи и прошептал:– Я буду ждать.ГЛАВА 22В аэропорт я успела, добежав до своего подъезда и прыгнув в машину, благо ключи от неё у меня всегда в кармане пальто.Когда я увидела кудрявую макушку, возвышающуюся над остальными, моё сердце болезненно сжалось. Никита выглядел усталым, но увидев меня, его лицо осветилось улыбкой.– Привет, Лиса–Алиса, – проворковал он, прижимая меня к себе, – Ну, наконец–то.Я ничего не ответила и выдавила из себя ответную улыбку.– Как сборы?– Нормально. Выиграли у англичан со счётом 3..Дальше я уже не слышала. Мой разум куда–то улетел, и я просто шла рядом, кивая головой. Он говорил и говорил, без остановки, делясь впечатлениями и эмоциями.А мне было пофиг. Абсолютно. Тотально.Сев в машину, я машинально пристегнулась, и поехала в сторону дома. Никита продолжал верещать над моим ухом, а я думала только о том, как мне начать разговор, который перевернёт всю мою жизнь.В подъезде я залезла в почтовый ящик, и взяла несколько конвертов и свежий выпуск газеты. «Посмотрите, как встречали Новый год Таллинцы!» – гласил заголовок. Потом загляну в светскую хронику. В лифте муж снова меня обнял, и меня накрыло волной его духов от Armani. Я нервно поморщилась от сладкого запаха, который неожиданно стал для меня тошнотворным. У квартиры, Никита напрягся и коротко меня поцеловал в висок. Я открыла дверь, и вошла в прихожую, снимая обувь и пальто.Ничего не говоря, я прошла на кухню и открыла холодильник в поисках чего–нибудь горячительного. Как назло, ничего не было, кроме приторно–сладкого Martini Asti. Вздохнув, я открыла бутылку с громким хлопком и уделала всю столешницу шипучей пеной. Не обращая внимания на липкие руки, я приложилась к горлышку и сделала большой глоток. Для храбрости.– Алиса? Всё в порядке? – спросил муж за моей спиной.Я поставила бутылку прямо в разлитую лужу, и вцепилась пальцами в столешницу.– Нам надо поговорить, – произнесла я чужим голосом, опустив голову.– Ты меня пугаешь, – сказал он, – Ты случаем не беременна? Потом что, если это так, это хорошая новость и тебе нельзя шампанское, – прокудахтал он радостно, и меня затошнило ещё сильнее.Мать твою, как же всё это сложно.Я набрала воздуха в лёгкие и на одном дыхании выпалила:– Никита, я хочу остаться здесь.В кухне повисла тишина. Я задержала дыхание и зажмурилась, ожидая его реакции.– Ты прикалываешься? – спросил он, дрогнувшим голосом.– Нет.Он снова замолчал, и я в буквальном смысле услышала, как скрипят его мозги, обдумывая мои слова.– Повернись, – хрипло бросил он.Я повернулась, но лица не подняла.– Посмотри на меня.Я помотала головой и сказала:– Не могу. Никита шагнул ко мне, и поднял мой подбородок. Его молодое лицо, казалось, постарело лет на пятнадцать, и я с трудом узнала его.– Почему? – он задал один простой вопрос, и мой мозг взорвался.Я начала искать в голове какие–то слова, объяснения, но, как назло, все мысли разлетелись под взглядом его серо–зелёных глаз.– Алиса, ответь, – настойчиво потребовал он, встряхнув меня за плечи.«Я не люблю тебя!» – завопил мой разум, но я проглотила эти слова, рвущиеся наружу.Я молчала, как дура, пока он ждал от меня какого–то толкового ответа. Я честно пыталась найти его, найти слова, которые его не обидят и облегчат мою участь, но не смогла. Я разревелась, громко всхлипнув один раз, то ли от бессилия, то ли от отчаяния.Потом он притянул меня к себе и прошептал мне на ухо:– Малыш, я думаю у тебя просто ПМС. Мы вернёмся домой, и всё будет хорошо.«Вот дерьмо» – подумала я.***Пока он был в душе, я прикончила бутылку шампанского наполовину. Потом, я сообразила, что обещала позвонить Саше.Вытащив свой голубой телефон из кармана пальто, я погладила глянцевые кнопки. Потом, я прислушалась к шуму льющейся воды в душе, и посмотрела на дверь ванной. Звуки стихли, и через минуту Никита вышел из ванной в обёрнутом вокруг длинных ног полотенце. Бросив равнодушный взгляд на его тело, я снова посмотрела на свой мобильник. Экран оповестил меня о новом сообщении. Я вздрогнула и бегло его прочитала: «Всё в порядке?».– Ты купила новый телефон? – спросил муж, подходя ближе.– Да, – ответила я, пройдя мимо него в гостиную.Никита поплёлся следом. Он сел на диван и взлохматил мокрые волосы, которые прилично отросли за последние месяцы. Странно, почему я этого не замечала раньше?– А как же айфон? – промямлил он, уставившись на новогоднюю ёлку.– Мне не нужен айфон, – спокойно сказала я, доставая его подарок.Протянув ему коробку, я сказала:– Это тебе. С Новым годом.Он улыбнулся, как ни в чём не бывало, и начал открывать упаковку. Когда он увидел Брайтлинги, его лицо осветилось счастьем.– Вау! Лиса–Алиса, это круто.Он принялся распаковывать подарок и изучать сложный швейцарский механизм, примеряя часы на руке. Я уставилась в окно на заснеженные улицы.– А я тебе взял подарок, как ты просила, – протянул он, привлекая моё внимание.– Можно отдать его маме, – безразлично бросила я, продолжая разглядывать двор и окна соседних домов.– Кстати, неплохая мысль, – его голос был полон равнодушного энтузиазма, – Я не успел ничего ей купить.Я резко втянула воздух в лёгкие и развернулась к нему.– Никита, объясни мне, как можно не успеть купить подарок своей тёще на Новый год?! – крикнула я.Он заморгал и уставился на меня, как на ненормальную.– Алиса, это всего лишь подарок, – сказал он, и я просто закипела.Да как он, мать его, так может? Откуда такое равнодушие? Даже мой бывший босс нашёл время, чтобы выбрать подарок для моей мамы, хотя это вообще не его забота. А мой муж, блин, не успел.Мой внутренний голос отчаянно завопил неистовым криком. Я тряхнула головой и пошла в прихожую. Натянув ботинки на ноги, и накинув пальто, я схватила тёплую вязаную шапку с полки над зеркалом, и вышла из квартиры, громко хлопнув дверью. Никита что–то крикнул мне в след, но я не расслышала.ГЛАВА 23Подойдя к дому Саши, я позвонила в домофон, но ответа не дождалась. Вытащив мобильник из кармана, я набрала его номер.– Да, – ответил мягкий голос, и меня окутало теплом.– Ты где?– Выхожу из… – начал он и оборвал себя на полуслове, увидев меня за подъездной дверью.Я сбросила вызов и посмотрела на его лицо, отступив на шаг. Он вышел на улицу и улыбнулся, увидев меня в шапке.– У тебя тоже серая? – спросил он.Я невольно улыбнулась, понимая, что у нас практически одинаковые головные уборы. Со стороны мы точно выглядим, как влюблённая парочка.Ничего не ответив, я кивнула.– Куда собрался?– Нужно пополнить запасы продовольствия, – Саша подошёл ближе и поцеловал меня в щёку, – Всё в порядке?Я пожала плечами. Он обхватил меня рукой и притянул к себе.– Хочешь поговорить?Я снова, молча, кивнула. Он вздохнул, и потянул меня на парковку. Открыв мне пассажирскую дверь новенького Кадиллака, он кивнул на коричневое сиденье. Я растянулась в улыбке и послушно села.Босс сел на своё место и завёл машину. Ничего не говоря, он включил тихую музыку, и тронулся с места. Заскочив по пути на Статоил, он вышел из машины и вернулся с двумя стаканчиками кофе. Вручив их мне в руки, он, так же молча, поехал дальше.Привёз он меня к променаду в Пирита. Увидев заснеженное море, которое зимой всегда немного замерзало, потому что по количеству соли в воде было больше ближе к озеру, я улыбнулась. Оранжевые перила, прикрытые шапкой снега, разбавили серые цвета зимнего Таллинна.– Пошли, пройдёмся, – с улыбкой сказал Саша, натягивая перчатки.Забрав у меня стаканчик, он выпорхнул из машины, и я последовала его примеру. Посмотрев на дорожку впереди себя, я невольно улыбнулась, вспоминая, как мы прогуливались здесь летом.– Надеюсь, ты пошутил. Я не поклонница Кристиана Грея, – сказала я, когда он неожиданно появился на дорожке и приобнял меня за плечи.– Кого? – он нахмурился– «Пятьдесят оттенков серого» не читал? – он покачал головой, и я закатила глаза, – Блин, Саша, ты вообще в каком времени живёшь. Это же бестселлер. – Я не люблю сопливые романы, – он поморщился, но с его губ не сползала лёгкая ухмылка.– Это не сопливый роман, – буркнула я, а он потёрся носом о мой висок.– Так что там о Грее?– О, он просто маниакально преследовал главную героиню. Прям–таки, как ты. И имел склонность бить её флоггером.Саша рассмеялся, правда, не так громко, как он обычно это делал.– Я теперь понял, откуда у тебя такой богатый лексикон. Флоггер?– Это такая плётка с кисточками… – начала я, но быстро осеклась.Босс нахмурился и притянул меня ближе. Признаюсь, идти вот так, было приятно.– Мне не нравятся плети. И вообще вся эта муть с подчинением не для меня, – сказал он.– Алиса? – он нарисовался рядом, и я вздрогнула, – Пойдём.Саша приобнял меня, как и в тот день из моих воспоминаний, и потянул на дорожку. Делая размеренные шаги, он отпил глоток из своего стаканчика, и спросил:– Что случилось?– Я не смогла ему сказать, – наконец–то заговорила я, – Просто не знаю, как это сделать.Босс вздохнул, и притянул меня ближе. Я отпила свой двойной латте, и продолжила:– Он подумал, что я беременная и сказал, что это радостная новость. Чёрт… – я замялась и взмахнула рукой, – Всё так сложно.Саша резко остановился, как вкопанный и внимательно посмотрел на меня. Потом он нахмурился и сказал:– Мы с тобой не предохранялись.Я заморгала, как мультяшка:– Что? – потом до меня дошло, – А, не волнуйся. Я на таблетках.– Почему? – спросил он, снова водружая свою руку на моё плечо.– Я не хочу больше детей, – вздохнула я, – В общем, я в глубокой заднице, босс. Что мне делать?Саша коротко рассмеялся и поцеловал меня в лоб.– Как–нибудь всё разрешится. Вы долго будете в Таллинне?– Не знаю, – ответила я, останавливаясь у перил и прикладываясь к стаканчику, – Если честно, я не хочу уезжать.Он встал напротив меня и широко улыбнулся. – Почему?Я вздохнула и положила голову ему на плечо.– Потому что там не будет тебя, – ответила я искренне.– Я изучу финский рынок. Может быть, там стоит открыть клуб, – с улыбкой сказал он, поправляя мою шапку.– Ты вроде как здесь неплохо устроился, – буркнула я.– Алиса, я поеду за тобой куда угодно, – вздохнул босс, – Даже на северный полюс.***– Алло? – спросил голос на том конце провода.– Никита? Меня зовут Александр, – я нахмурился, уставившись на фото в газете, – Ты знаешь, кто я, не так ли?– Догадываюсь, – напряжённо произнёс мой собеседник.– Нам нужно встретиться.– Где и когда? – я услышал, как он сглотнул и выдохнул, отведя трубку в сторону.– Через час, устроит? Место за тобой.– Устроит, – он прочистил горло и добавил, – Пирс в начале Виймси. – До встречи.Я отключил трубку и снова посмотрел на газету.На последней странице светской хроники красовалась наша с Алисой фотография с новогодней ночи на площади свободы. На ней мы стоим в обнимку. Моя голова склонилась над её ухом, а она широко улыбается, возведя свои бездонные глаза к небу. Яркий белый заголовок над фото гласил:«Известный бизнесмен, владелец сети ночных клубов, и его новая девушка встречают новый год в центре Таллинна»ГЛАВА 24– Мам, я дома, – бросила я, входя в прихожую.– Алиса! – тон матери заставил меня остановиться, – Алиса, бегом сюда!Я пошла на её голос и нашла маму в гостиной. Дрожащей рукой она протянула мне свежую газету, которую я вытащила из ящика днём. Увидев её, я похолодела.– Никита видел? – спросила я, поднимая глаза.– Да. Он ушёл час назад.Я рванула в свою спальню. Увидев чемодан Никиты, я принялась копаться в нём, пока не выбросила всё содержимое на пол, и не уставилась в днище, покрытое чёрной тканью.– Дерьмо! – выдохнула я, возвращаясь в прихожую, – Я скоро буду, – бросила я маме, – Забери Тео из сада.На ходу надевая пальто и набирая номер телефона Саши, я выбежала из квартиры и спустилась вниз по лестнице.– Да, – ответил он напряжённо после нескольких длинных гудков.– Ты видел газету?– Да, – Саша замолчал и вздохнул. Потом он сказал, – Я всё устрою.– Что?! – взвыла я, запрыгивая в машину.– Я встречаюсь с твоим мужем через, – он запнулся, – Через десять минут.– Где ты? – крикнула я в трубку.– На пирсе в начале Виймси.– Саша, у него пистолет! – завопила я, срываясь с места.Он замолчал, и это молчание показалось мне вечностью. Потом он равнодушным тоном сказал:– Значит, у него есть преимущество.***Я добралась до места с молниеносной скоростью, проехав дважды на красный сигнал светофора. Когда я резко остановилась на тротуаре, и вгляделась вдаль, моё сердце чуть не остановилось.– Никита, не делай этого! – крикнула я, вылезая из машины, и пустившись рысью вперёд.Саша стоял ко мне спиной. Никита – лицом ко мне. В руке у него был пистолет Макарова, подаренный ему отцом–военным.И я знала, что стреляет он без промаха. Мы один раз были в тире, и он ни разу не промазал мимо мишени.Саша был в двадцать раз больше чёрной точки в белом круге. По нему с такого расстояния попала бы даже я.– Никита! – выдохнула я, поравнявшись с Сашей.Тот не двигался, просто сжимал руки в кулаки и не сводил своих тёмных глаз с лица моего мужа.Никита перевёл взгляд на меня:– Это правда?Я выдохнула, и воздух из моих лёгких закружился белым паром. Потом я закрыла глаза и произнесла:– Да.Никита со свистом вдохнул. Я сделала шаг вперёд.– Как ты могла? – спросил он дрогнувшим голосом.– Мне очень жаль, – прошептала я, и мой шёпот задвигался вокруг меня, – Прости меня.– Я люблю тебя, – умоляюще проскулил он.– Я знаю.– Ты меня любишь?– Да, – соврала я, боясь посмотреть на Сашу.Он дёрнулся и повернул голову ко мне.– Что ты сказала? – спросил он хрипло.– Я люблю тебя, – повторила я, глядя мужу в глаза.Но говорила я это не ему.Пистолет в руке у Никиты дрогнул и опустился. Я немного расслабилась. В этот момент Саша произнёс:– Ты выбираешь его?Никита перевёл взгляд на Сашу, и его рука с пушкой снова напряглась. Я увидела в его лице столько злости и ненависти, что мне стало страшно. По–настоящему страшно. Никогда я не видела его таким. В тихом омуте…– Да. Я выбираю мужа, – сухо сказала я.– Я уйду, только если он опустит пушку, – шепнул мой любимый босс, и развернулся лицом ко мне.Я закрыла глаза, молясь, чтобы Никита опустил оружие. Я попросила Бога обо всём, что угодно, лишь бы пистолет не выстрелил.– Отойди от неё! – рявкнул Никита, опуская Макаров.Я повернула голову к Саше. Его глаза были холодными, а лицо непроницаемым. Точно так же он смотрел на меня с фотографии из газеты, обнимая Дашу. Такой же взгляд у него был, когда она погибла. Он снова закрылся, выбирая для себя привычный способ борьбы с болью.Ничего не говоря, босс развернулся и пошёл к своему Кадиллаку. Я с тоской посмотрела ему вслед. – Как долго? В Женеве, да? – донёсся до меня голос мужа.– Да, – тихо ответила я, переключая своё внимание на него.– Какая же ты тварь, – выдохнул он, поднимая руку с пистолетом и направляя его на меня. – Никита, не надо! – прошептала я, не веря своим глазам.Я не поняла, что произошло первым. Резкая боль, пронзившая мой правый бок. Или громкий звук выстрела, который эхом раскатился в холодном январском воздухе.Я дотронулась рукой до того места, где было больно и почувствовала, что–то липкое и тёплое. Подняв ладонь, я увидела в свете фонарей кровь. Мир вокруг меня завертелся, и я упала на спину, уставившись глазами в ночное небо.– Алиса! – крикнул голос Саши откуда–то издалека и рядом со мной раздался хруст снега и приближающиеся шаги, – Звони в скорую!Странно, сегодня, третьего января, очень ясное небо. Я вижу каждую звёздочку, вижу, как пульсирует небесное сияние. Я делаю вдох и выдох, и тёплый воздух из моих лёгких кружится вокруг моего лица.Я чувствую, что его руки приподнимают меня и через секунду надо мной нависают карие глаза. Они переливаются всеми оттенками тёмного дерева. В них мерцают золотистые искорки и огонь, настоящий огонь, который ничто не в силах погасить. Я вглядываюсь в его лицо, и моргаю несколько раз, пытаясь сфокусировать свой взгляд. С каждым движением век оно отдаляется от меня, и становится всё более и более размытым.– Лиса–Алиса, мне так жаль, – стонет Никита где–то вдалеке и что–то говорит, но я уже не слушаю.Саша крепко прижимает меня к груди, и меня обволакивает пряным ароматом его тела. Он гладит меня по щекам, целует моё лицо, и я замечаю, что его прикосновения перестали быть такими привычно–холодными. Потом ощущения исчезают, и я не чувствую ничего, только вижу очертания его рук и лица перед собой.– Алиса, не умирай, прошу, – шепчет Саша, – Я не смогу без тебя.Где–то отдалённо я слышу вой сирен. Потом мягкий голос отца доносится из темноты, накрывающей меня покрывалом, и я замираю. Папа тихонько рассказывает мне древнюю легенду перед сном:Индейцы Майя говорили, что первые две колибри были созданы из небольших перьев, оставшихся от других птиц. Они получились крошечными, и сотворивший их Бог был настолько доволен, что решил сыграть красивую свадьбу.Говорят, когда умираешь, вся жизнь пролетает перед твоими глазами. Я не знаю, откуда взялся этот миф. Ничего этого нет. Ни обрывков воспоминаний, ни тоннеля и света в конце него, ни райских врат, ни адской бездны. Я просто чувствую, как с каждым выдохом, моё тело покидает жизнь, а вместе с ней боль, отчаяние, стыд, разочарование. Осталось только сожаление.Я так и не сказала ему, как сильно я его люблю.Первыми появились яркие разноцветные бабочки. Затем цветочные лепестки усыпали ковром землю, а пауки из своей серебристой паутины сплели свадебную дорожку. Солнце послало вниз свои лучи, и в их свете жених ослепительно засиял переливающимися красными, голубыми и зелёными красками. Приглашённые гости видели, что, как только он отворачивался от солнца, его перья опять становились такими же серыми, какими и были изначально созданы. Жених хотел покорить сердце невесты, но она огорчилась, видя его скучный образ в тени. Тогда он взмыл в небо, и раскрыл крылья под лучами, снова окрашиваясь в яркие цвета.Моё тело становится невесомым, и я невольно улыбаюсь этому ощущению. Потом я бросаю свой последний взгляд на зимнее небо. Снежинки кружатся в воздухе и падают мне на лицо, превращаясь на нём в воду. Там, высоко, они больше похожи на белоснежные крошечные перья, наверное, это и есть перья, такие же лёгкие и невесомые. Потом я вижу яркие краски, которые окрашивают эти пёрышки в голубые, розовые и жёлтые цвета. Я подумала о Тео. Знаю, это звучит странно, но я не волнуюсь о нём. Я знаю, что мама справится. Она всегда справлялась. Хорошо, что на прощание сегодня утром, я сказала ему, что я его люблю. Он будет помнить именно это.Саша… Его горячие слёзы капают на моё остывающее лицо, вызывая слабую дрожь в умирающем теле. Он что–то говорит, целует меня, прижимает к себе, но это уже неважно. С последним выдохом, я произнесла именно те слова, которые ему сейчас нужно услышать:– Сможешь. Ничего страшного не произошло.Невеста–колибри полетела за ним, и они закружились в красивом разноцветном танце. Так кружились они долгие–долгие дни, пока, наконец–то, не решили спуститься на землю. Но спустившись, они упали, потому что их ножки отвыкли ступать по твёрдой почве.Мои лёгкие больше не делают вдохов. Кровь больше не льётся по моему телу. Сердце остановилось, и пульс перестал отмерять мою жизнь. Я закрыла глаза. Где–то в дальних закоулках моего мозга заиграла мелодия. Потом она стала звучать громче и громче, пока полностью не поглотила мой затихший разум.А вдруг ничего не изменится?Вдруг разрушат сомнения?И вы всё никак не осмелитесь,И мне уже не захочется.Закроются наши возможности.А мы всё–таки недосказаны.И всё быстро закончится.Даже ещё не начавшись.Вот и всё. Меня звали Алиса. Мне было девятнадцать лет. Я не знаю, как такое могло произойти, но я умерла. Я просто не могла остановиться…ЭПИЛОГЭто показалось мне странным, но в аду пахнет Сашей. Я серьёзно. Меня окутывает пряным ароматом бергамота, и почему–то к нему примешан запах табака. Не обычного, а похожего на ваниль – сладковатого и терпкого. Мне хочется улыбнуться, но во рту что–то мешает.Боль пульсирует в висках и отдаёт каким–то приглушённым гулом и слабым электрическим писком. Я хочу вздохнуть, что тоже странно – ведь я не должна дышать после смерти. Но я всё–таки должна сделать вдох, и у меня не получается. Странный звук вырывается из горла, то ли хрип, то ли стон, когда я слышу:– Она очнулась, – голос звучит отдалённо, но я узнаю его мягкий тембр и лёгкую хрипотцу.Саша?– Тише, Алиса, всё хорошо, – кто–то гладит меня холодной рукой по лбу.Где я? Что это за место и почему мне мерещится, что он ко мне прикасается? Или я по ошибке попала в рай?Моя радость мгновенно сменяется отчаянием. На губах появляется горькое послевкусие предательства. Он ушёл. Он просто развернулся и зашагал уверенным шагом прочь от меня, оставив наедине со спятившим мужем, у которого было оружие в руках. Он меня предал. Снова.Я не слишком хороший человек. Если быть откровенным, я плохой человек. И я всегда был таким. Я делал страшные вещи, но ещё хуже то, что я о них не жалею.Зияющая дыра в моей груди отдалась ноющей болью. Её рваные края начали кровоточить. Словно моё сердце вырвали голой рукой, сломав при этом рёбра и разорвав лёгкие в клочья.Я захотела крикнуть: «За что?». Я хочу кричать, рвать на себе волосы, орать до хрипоты, до тех пор, пока мой голос мне не откажет. Он ушёл. Он оставил меня. «Ему всегда было на тебя плевать» – звучит ядовитая мысль в моей голове, и я снова погружаюсь в темноту, отравленная этим ядом.***– Нет, пока не просыпалась, – голос матери, как мелодия, ласкает мой слух и успокаивает бурю, бушующую внутри, – Я позвоню. Я хочу открыть глаза и посмотреть туда, откуда доносится её голос. Веки, словно налитые свинцом, с трудом поддаются. Вокруг всё светло–зелёное и размытое, я ищу глазами знакомую фигуру.– Мама, – наконец–то прохрипела я, когда увидела её.Она резко встаёт со стула, стоящего у окна с приоткрытыми жалюзи, и идёт ко мне.– Алиса, девочка моя. Ну наконец–то.Я пытаюсь сфокусировать взгляд, и с трудом узнаю её лицо. Морщинки вокруг глаз стали глубже, а сами глаза непривычно красные и опухшие.– Мам.– Алиса, ты в больнице. Ты неделю была в коме, а вчера пришла в себя, – говорит она и прикасается тёплыми пальцами к моему лицу.Я хочу раствориться в её прикосновении.– У тебя что–нибудь болит? Я позову врача.Я слабо качаю головой и морщусь от пульсирующей боли в висках.– Пить, – прошу я, и только после этого понимаю, что горло саднит до невозможности.Мама отходит и возится где–то рядом со мной, а я в это время осматриваюсь. Больничная палата, стандартно светло–зелёная. Слабо пахнет хлоркой и чем–то стерильным. Странно, вчера мне показалось, что я чувствую запах…– Тео? – слабо спросила я я, повернув голову к матери.– Он с Александром. Мы с ним по очереди дежурим у тебя, – мама просунула одну руку мне под голову, приподнимая меня, – Пей.Она поднесла к моим губам стакан с водой, и я сделала несколько глотков. Боль в горле моментально прошла, и я сказала уже своим голосом:– Что с Никитой?– Он в КПЗ. Следователь ждал, пока ты очнёшься и дашь показания, пока ему грозит до шести лет.Господи.– Я всё расскажу, – я запнулась, потому что говорить было тяжело, – Завтра.– Алиса, тебе нужно набраться сил, – вздохнула мама, присев на край кровати, – Ты потеряла очень много крови. Врачи вообще… – она всхлипнула, и я увидела слёзы, льющиеся по её щекам, – Алиса, они сказали, что ты не выживешь, – прошептала она.– Я выжила. Завтра.С этими словами я снова отключилась, ощущая, как горький яд предательства продолжает разливаться по моему телу.***– Алиса, вы уверены в том, что вы только что мне рассказали? – спрашивает высокая женщина–следователь с сединой в густых локонах, собранных в пучок на макушке, – Потому что, если вы боитесь…– Уверена. Это была случайность. Мы просто дурачились и пистолет выстрелил. Мой муж не хотел меня убивать.– Но свидетель говорит другое…– Ваш свидетель неправильно понял то, что видел.***– Зачем ты соврала? – спросил он у меня на следующий день.– Так надо.– Он хотел тебя убить, – холодные пальцы сжимают мою ладонь почти до хруста костей.– Он поступил правильно.Я слышу, как заскрипели его зубы друг о друга. Я чувствую волны ярости, которые кружатся вокруг него. Его мощная энергия окутывает меня, и я не в силах посмотреть ему в глаза, когда говорю:– Я хочу, чтобы ты ушёл, – наконец–то произношу я через силу, глядя в белый потолок.Холодная рука дрогнула, и его пальцы разжались.– Что? – спрашивает он непривычно сипло.– Уйди.И он уходит. Он оставляет меня, как обычно.Вот только странно, но я больше не чувствую боли. Ни зияющей дыры в моей груди, ни её рваных краёв. Внутри пусто, но эта пустота какая–то правильная. Как будто, так и должно быть. Он причинил мне много боли, разбил моё сердце и научил меня не верить словам о любви.Потому что я никогда бы не отвернулась от любимого человека.Меня зовут Алиса. Мне девятнадцать лет.Я не знаю, как такое могло произойти.Но я смогла остановиться.И, кажется… Я жалею?ТРИ ГОДА СПУСТЯ– Эдвард, не трогай сестру! – крикнула я, подбегая к детской площадке.Мальчик повернулся, и насупился. Он занёс руку ещё раз, и стукнул девочку с кудрявыми тёмными волосами по плечу. Та завизжала и покачнулась, сев на попку прямо в песок.– Почему ты обижаешь Беллу? Она девочка, а девочек бить нельзя! – грозно сказала я, приседая на корточки возле песочницы.Эдвард нахмурился и наклонился к сестре. Погладив её по макушке, он невнятно пробормотал:– Прости, Бэла.Она вытерла щёки и улыбнулась, показав два ряда жемчужно–белых зубиков. А потом она вздохнула и сказала:– Ты моё платье вымазал.Я опустила голову, давя рвущийся наружу смех.– Молодец, что извинился, – всё–таки сказала я с серьёзным лицом, не дав себе растянуться в улыбке, – А теперь помоги сестре встать и поправить платье.Он выполнил мою просьбу и отряхнул ярко–голубое, в крупный белый горох, платьице сестры. Вылезая из песочницы, они взялись за руки, подошли ко мне и поцеловали в обе щёки.– Пойдём за Тео, – с улыбкой сказала я, поднимаясь на ноги.Эдвард встал справа от меня, а Бэлла слева. Взяв крошечные ладошки в свои руки, я пошла неспешным шагом в сторону детского сада. Проходя мимо шестнадцатиэттажки на Вирби, я привычно подняла голову наверх, и посмотрела на знакомые окна, в которых теперь живут совсем чужие мне люди.Встретив Тео в металлических воротах детского дошкольного учреждения, мы вчетвером пошли домой. Остаток вечера как обычно пролетел быстро, а к девяти я стала собираться на работу. Надев футболку с эмблемой Statoil и светлые джинсы, я поцеловала детей, пожелала маме спокойной ночи, и вышла из дома.Середина мая выдалась тёплой, поэтому я не стала брать с собой куртку. Вставив наушники, я включила музыку в своём бирюзовом стареньком мобильнике, и пошла на работу.***Наутро я полусонная закрывала кассу на заправке, и встречала утреннюю смену. Взяв стаканчик кофе, который полагался мне, как работнику, бесплатно; я пожелала девочкам хорошего рабочего дня и пошла домой. Потягивая горячий латте, я шла по пустым сонным улицам, и невольно улыбнулась собачникам, которые выгуливали своих питомцев не отходя от подъезда. Когда я почти подошла к дому, волосы у меня на затылке зашевелились, и я судорожно обернулась. Знакомый холодок пробежался по спине, и кожа покрылась мурашками. В воздухе пахнуло пряным бергамотом и невольно потянуло закурить. Сглотнув ком, вставший где–то в трахее, я быстрым шагом дошла до дома и вошла в квартиру. В гостиной, которая теперь служила мне спальней, я открыла комод, над которым висели наши семейные фотографии, и достала оттуда несколько газетных вырезок. Среди них я нашла одну–единственную, села на пол, и снова перечитала текст, который вызубрила за эти три года наизусть:«Известный бизнесмен и владелец сети клубов попал в аварию»«Во вторник на трассе Хаапсалу–Кейла произошло ДТП. Кадиллак CTS чёрного цвета, принадлежащий известному бизнесмену Александру Дворцову, врезался в дерево. За рулём был владелец автомобиля. Он погиб на месте.По трагическому стечению обстоятельств, в декабре 2016 года на этом же месте разбилась его девушка – Дарья Астахова, вылетев в лобовое стекло машины. Очевидцы говорят, что Александр врезался в то же дерево, что и Дарья.При нём нашли записку со странным содержанием:«Je T’aime»На потёртую бумагу упала моя слеза, и я быстро смахнула её подушечкой большого пальца. Вздохнув, я пробежалась глазами по некрологу, сложила листок в четыре раза и вернула его обратно в комод.Странно, но я больше не чувствую боли. Ни зияющей дыры в моей груди, ни её рваных краёв. В тот день, я узнала, что беременна. Врачи назвали это чудом, что после пулевого ранения и комы эмбрионы нормально развивались. Я позвонила Саше, чтобы сказать ему, что он станет отцом и хотела забрать свои слова обратно. Я хотела, чтобы он остался и хотела сказать ему, как сильно я его люблю. Я не успела.Подняв глаза, я посмотрела на фотографию Эдварда и Бэллы, сделанную в роддоме. Они ответили мне взглядом тёмно–карих глаз, в которых мерцают золотистые искорки и горит огонь, настоящий огонь, который ничто не в силах погасить. Точь–в–точь, как у их отца.Он причинил мне много боли, разбил моё сердце, научил не верить словам о любви и подарил мне счастье. Жаль, что я слишком поздно это поняла.Теперь я точно знаю, что никогда не отвернусь от любимого человека.А Вас я хочу попросить только об одном…Успейте.ОТ АВТОРАЗнаете, когда я написала эту книгу, финал был другой. Совсем другой. Для меня он был лёгким и понятным, но, увы, не все смогли его прочувствовать и осмыслить.Я хотела бы, чтобы мы могли исправлять свои ошибки. Я хотела бы, чтобы жизнь давала нам второй шанс.Я хотела бы, чтобы мы говорили о своих чувствах открыто и не боялись быть осмеянными или непонятыми.Я хотела бы, чтобы каждый человек, даже самый плохой, имел право на счастье.Я не люблю идеальных героев. Я не люблю идеальных мужчин. Я не люблю глянцевую обложку с пустым содержанием; и не люблю золотистую обёртку у шоколадных конфет, которые на вкус больше похожи на масло, чем на шоколад. Наверное, я странная, но я не хочу вгонять себя в рамки. Я экспериментирую. Я пробую что–то новое. И, наверное, это становится традицией, но…Я предлагаю Вам альтернативный финал этой истории.ЭПИЛОГМай 2015Я застыла на пороге кабинета с панорамными окнами и ковролином на полу. Впереди, у окна, стоит большой чёрный стол, а за ним, спиной ко мне и лицом к окну, восседает широкоплечий мужчина. Волосы у него тёмные, я бы даже сказала, почти чёрные, но, когда на них падает дневной свет, они отдают лёгким серебристым отблеском седины. Совсем чуть–чуть. Кресло вместе с мужчиной, медленно поворачивается и на меня смотрит пара тёмно–карих глаз. Я невольно сжимаю кулаки, понимая, что только что я видела этот момент. Как вспышка передо мной пролетели это собеседование, гостиничный номер, клуб «Палаццо», мой отпуск с Никитой в Швейцарии, свадьба Сергея и Бри, стеклянные глаза Даши на мёртвом лице, Новогодняя ночь и первые дни января 2017, которые стали для меня последними.– Присаживайтесь, – он кивает на кресло напротив себя, и бросает взгляд на меня, оглядывая снизу–вверх, – Вас не предупредили о дресс–коде?Я до сих пор ощущаю вкус его поцелуев. Я знаю их.Я знаю, что у него холодные руки.Я чувствую снежинки и горячие слёзы, падающие на моё лицо. В моих ушах стоит гул от выстрела, который… Должен был меня убить?– Алиса? – спрашивает Саша, озабоченно всматриваясь в моё лицо, – С вами всё в порядке?Я видела, что он принёс мне боль и отчаяние. Я ощутила горечь потери, забытой после смерти отца; и ощутила горечь предательства, ранее не познанного мной.Я узнала любовь. Настоящую. Терпкую и опьяняющую, как вкус виски. Джека Дениэлса, это его любимый. Я знаю, что ему нравятся мои длинные волосы, но он будет любить меня разную – даже если я перекрашусь в оттенки всей радуги. Я видела, что он без ума от меня и ничего не может с этим поделать.Я помню, как мы гуляли по парку, и пили кофе со сладким яблочным пирогом. Как мы целовались на моей кухне и ели жареную картошку. Как он появлялся со стаканчиком кофе посредине дня, каким–то неведомым чутьём зная, где я.Я помню Женевское озеро и его спокойную гладь. Смятые простыни и Швейцарский холод. Запах бергамота и иланг–иланга, смешанный с запахом моего тела. Я помню каждое прикосновение и каждое слово. Я помню, как он шептал мне с идеальным прононсом:– Je t’aime.Я купила ему серую шапку и накормила бургером из МакДональдса. Мы поцеловались под яркие вспышки в небе. Я загадала желание навсегда остаться с ним. Могу ли я отказаться от всего этого? Возможно ли изменить будущее? И видела ли я будущее, или всё это – плод моей фантазии и не более того?– Простите, я не подхожу на эту должность, – сказала я, и развернулась лицом к двери.– Алиса, в твоей жизни только ты принимаешь решения, – голос мамы всплыл в моей голове, заставляя остановиться, – Только ты отвечаешь за свой выбор.– Я знаю, мам. Но как сделать всё правильно?– Кто сказал, что выбор обязательно должен быть правильным? Выбор должен исходить из твоего сердца. А каким он будет – покажет жизнь.Я встала в дверях, и провела рукой по тёплой поверхности дерева. Повернула голову, бросив взгляд на голубое небо с белыми облаками за окном. Потом я посмотрела ему в глаза. Прямо в душу.Они переливаются всеми оттенками тёмного дерева. В них мерцают золотистые искорки, и горит огонь, настоящий огонь, который ничто не в силах погасить.А затем я произнесла:– Вы не хотите выпить со мной кофе?ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯЗевая, я поставила две кружки на кухонный стол. Налив горячий дымящийся напиток, я взглянула на газету, лежащую рядом. Заголовок на главной странице гласил:«Владелец «Палаццо» и его заместитель со своей спутницей»Фотография была соответствующей: Саша, Серёжа и Бри стояли в обнимку и широко улыбались в камеру. Серёжа был выше на голову, но это не портило снимок. Они всегда одевались в одной гамме. Вот и на фотографии Саша стоял в светло–сером костюме и белой рубашке, а Серёжа в сером джемпере и белых брюках. Бри стояла рядом, робко прижавшись к нему. Я вздохнула, а потом услышала скрип пола сбоку от себя. Повернув голову, я невольно расплылась в улыбке, когда уставилась на обнажённую широкую грудь и мощные плечи. Опустив глаза, я довольно посмотрела на серые домашние брюки с карманами. Это я их ему купила.– Нравится вид? – спросил он, упираясь рукой о косяк двери, и сверля меня своими глазищами.– Я умерла и попала на небеса, – выдохнула я, – Садись, кофе готов.Он довольно рыкнул и сделал шаг к столу. Усевшись на стуле, он притянул меня к себе на колени, и я послушно прильнула к его мягкой коже, скрестив ноги.– А яичница с сырной корочкой? – спросил он.– Мне лень. Я только что с ночной смены пришла, – устало зевнула я, даже не прикрыв рот рукой.– Женщина, ты должна кормить своего мужчину, – растянул он, отпивая из розовой кружки с изображением утёнка Дональда Дака.Я взяла свою, с цыплёнком Твити, и сделала глоток пенистого кофе с молоком.– Ты брюхо отрастил. Знаешь, как выглядят пузатые дядьки в деловых костюмах?– Буэ, – поморщился он.– Вот и я о том же.Поставив кружку, он положил руку на моё бедро. Нахмурившись, он посмотрел на меня и спросил:– Я, правда, растолстел?Не выдержав, я громко заржала, и он недовольно зашипел:– Тише ты, разбудишь всех. Уткнувшись носом ему в плечо, я продолжила смеяться, правда, на тон потише. Когда я успокоилась, я подняла голову и поцеловала его в щёку.– Ты красивый даже с жирком.Он нахмурился ещё больше, отодвинулся и посмотрел вниз на свой живот. Потом он вздохнул, снова взял свою кружку, и пробубнил: – Старею.Допив кофе, я отправилась к мойке, чтоб помыть кружки, и всё–таки сделала ему его любимую яичницу. Он напряжённо следил за мной глазами, но не сказал ни слова. Пока он завтракал, я приняла душ и переоделась в домашнюю одежду, снимая рубашку с эмблемой «Статоил». Проверив Тео, я довольно отметила, что он свернулся калачиком на огромной постели шириной в два метра, которая с недавнего времени стоит в моей бирюзовой спальне. Мы спим втроём, до сих пор так и не решились переселить сына в отдельную кровать.Вернувшись на кухню, я застала его за мытьём посуды. Встав в дверном проёме, я снова залюбовалась его обнажённым телом, наполовину облачённым в серые трикотажные брюки. Он поднял голову и сполоснул тарелку. Отставив её на сушилку, он развернулся ко мне лицом, и опёрся на деревянную столешницу руками. Потом он строго сказал:– Подойди, – я вскинула бровь и скрестила руки на груди, – Пожалуйста, – его тон смягчился, но глаза смотрели на меня испытующе.Я вздохнула, и подошла неровным шагом. Он опустил голову и потянулся к моим ладоням. Потом, он засунул одну руку в карман, а другой поднял мою, держа за безымянный палец.Когда золотое кольцо с большим, нет – огроменным, бриллиантом, водрузилось на мой палец, я невольно заморгала.– Что это?– Ты внезапно ослепла? – буркнул он, вглядываясь в моё лицо.– Ты поэтому вёл себя, как мудак последние дни? – спросила я, прищурившись.– Как кто? – он нахмурился и переместил руки мне на талию.– Ну, ты вёл себя странно, – я закатила глаза.Он кивнул и притянул меня к себе. Ощутив родной запах, я нервно вздохнула, а потом положила ладони ему на грудь. Посмотрев на кольцо, я улыбнулась.– Ты делаешь мне предложение?Он наклонил голову и крепко поцеловал меня. А потом отстранился, и с лукавой улыбкой произнёс:– Тебя никто не спрашивает.ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ– Ты что творишь?! – зашипела я, когда он закрывал дверь туалета изнутри.Он сгрёб меня в охапку и впился губами в моё лицо. Потом ткань моего платья зашуршала, и я почувствовала прохладный воздух на ногах.– Увидев тебя в этом платье, я боролся со стояком всю регистрацию, – прервав поцелуй, сказал он, а потом окинул взглядом мои ноги и прохрипел, – Ты надо мной издеваешься? Зачем ты надела белые чулки?– Это же моя свадьба, – с укором ответила я, – Когда я ещё смогу их надеть.Он хмыкнул и чмокнул меня в нос, подхватывая и усаживая на мраморную столешницу крошечного гостевого туалета. Холодный камень приморозил мою пятую точку, заставив вздрогнуть. Потом, мой новоиспечённый муж отстранился и провёл рукой по резинке чулок, отделанной кружевом. Меня снова обдало холодом от его пальцев, и по коже пробежали мурашки. Он это заметил и довольно улыбнулся.– Кто–то может войти, – пролепетала я, когда он наклонился, чтобы снять с меня трусы.– Плевать, – шепнул он мне в ответ, снова обнимая меня и проводя пальцами по крошечным жемчужным пуговичкам на моей спине.Когда я с диким воплем испустила дух и облокотилась на большое зеркало, висящее на стене, он фыркнул и ободряюще хлопнул меня по ляжке:– А теперь, дуй на танцпол. Ты должна мне первый танец, – вздохнув он поморщился, – Музыка, кстати, отвратительная.– Она из «Сумерек», бестолочь, – промямлила я.ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ– Дерьмо! – из моей глотки вырвался крик.Он появился в двери ванной с озабоченным лицом.– Что случилось? – Говнюк, ты меня обрюхатил! – я протянула ему тест на беременность с двумя полосками и закрыла лицо руками.– Да! – раздался радостный вопль.Я подняла голову и уставилась на него с ужасом.– Уверен, я сделал это в день нашей свадьбы.– Какой же ты козёл, – прошипела я.– Не расстраивайся, Алиса. Я уверен, что замуж ты выходила не беременной, – рассмеялся он и притянул меня к себе, – Хотя мы оба знаем, что ты та ещё шлюшка, так что всё возможно.Я залепила ему пощёчину, и она звонким эхом отразилась от белых кафельных стен. Лицо моего мужа сначала резко побледнело, а потом пошло пятнами. Я успела вырваться из его хватки и рванула из ванной в спальню.– А ну, стоять! – взревел он за моей спиной, и я мгновенно развила сверхзвуковую скорость, – Твою мать, Алиса! Не зли меня!Я обернулась, и увидела, что он движется на меня с яростным лицом. Он точно меня прибьёт. Заскочив в спальню, я захлопнула дверь перед его носом и защёлкнула замок.Через секунду стены затряслись. Ещё через секунду дверь вместе с косяком вылетела и рухнула на пол, потому что он выбил её ногой. Я успела запрыгнуть на кровать, но потом кровать резко приблизилась ко мне, и я упала на мягкий матрас лицом вниз.Он с силой дёрнул меня за лодыжки на себя и придавил сверху своим каменным телом.– Ты не ударилась? – неожиданно спросил он, замирая на мне.– Нет, – фыркнула я, – Всё ещё хочешь меня придушить?Мой несносный муж поднялся и перевернул меня на спину. Потом он устроился между моих ног и внимательно посмотрел на меня. Сползая на пол, он опустился на колени и подтянул меня за бёдра к краю кровати, так, что я свесила ноги. Подняв мою футболку, он обнажил мой, пока ещё невидимый живот, и погладил его холодной ладонью. Прислонившись губами к моему пупку, он нежно прошептал с идеальным прононсом:– Je t’aime.ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ– Господи, я сейчас сдохну! – простонала я, вцепившись в дверцу Cadillac SRX одной рукой, а другой держала свой огромный беременный живот, который ходил ходуном последние два часа.Схватка усилилась, и я завыла. Мой муж нёсся по дороге со скоростью сто километров в час.– Вспомни, что говорили на курсах, – сказал он, – Дыши правильно.Он сделал глубокие вдохи, и я стукнула ему по голове.– Я тебя ненавижу! – завизжала я, – Сначала испытай то, что я сейчас чувствую, а потом советы давай!Он посмотрел на меня обеспокоенными глазами, а потом прибавил газу. До роддома мы добрались минут за пять. Для меня они показались вечностью.Меня приняла и осмотрела дежурная акушерка. Потом нас устроили в родовой палате и мне прикрепили кучу датчиков на живот. Муж мерил помещение широкими шагами.– Началось, – выдохнула я, почувствовав, что ребёнок идёт, – Зови врача!Он пулей вылетел из палаты, оставив дверь нараспашку, и я услышала из коридора:– Врача сюда, рожаем!Я захрипела, молясь, чтобы это побыстрее закончилось. Свои первые роды я помню очень смутно, но ощущения похожи. Услышав в коридоре голоса, я прислушалась:– Вы хотите зайти?– Нет, – ответил муж с ужасом в голосе.Я уставилась в белый потолок и, ощутив приближение новой схватки, заорала, что есть мочи:– Трус несчастный, я тебя задушу голыми руками!В палату вошла акушерка и врач. Мой горячо любимый супруг посеменил следом, испуганно смотря на меня. – Папочка, встаньте за ней, – скомандовала акушерка, и он послушно занял стратегически важную позицию за моей спиной.Всё вокруг завертелось и задвигалось. Я начала тужиться что есть мочи, выталкивая ребёнка. Муж, молча, стоял за моей спиной и бледнел на глазах, когда я поднимала на него усталый взор.– Я вижу головку. Тужься! – радостно проворковала акушерка, и я с трудом сдержала порыв врезать ей ногой.Я замычала и подняла плечи, выполняя команду. Когда схватка прекратилась, и голова вышла из меня, я откинулась на спину и закрыла глаза.– Осталось чуть–чуть, – сказал персонал роддома, но мне было плевать.Почувствовав новую схватку, я снова приподнялась и наконец–то справилась с работой, услышав звонкий шлепок и ещё какие–то мерзкие звуки. Снова упав на спину, я зажмурилась от боли.Что–то горячее и мокрое упало мне на лоб. Я открыла глаза и увидела мужа, вцепившегося зубами в свой кулак. По его лицу катились огромные слёзы.Внезапно повисшую тишину в палате нарушил тихий писк нашего ребёнка, и я подняла голову. Акушерка подняла фиолетового младенца повыше, продемонстрировав попку и здоровенные яички.– Поздравляю, у вас мальчик! Точное время: третье января 2017 года, 19:35.Я потянула к нему руки, и мне положили его на грудь. Когда он открыл глаза, и посмотрел на меня строгим взором, я наконец–то расплакалась.– Мать твою, – послышалось за моей спиной, – Почему он синий?Он сказал мне, что не присутствовал на родах своей бывшей жены, потому что боялся. Я готовила его к этому моменту все девять месяцев и, слава Богу, он не рухнул в обморок. Справился. Я подняла голову и посмотрела на своего любимого босса. Он рыдал крокодильими слезами, не отрывая глаз от новорождённого.– Папочка, не хотите перерезать пуповину?Саша отрицательно покачал головой и посмотрел на меня.– Как назовём? – хрипло спросил он.Я посмотрела на своего младшего сына, в которого влюбилась с первого взгляда. Недолго думая, я ответила:– Эдвард.– О нет, – простонал босс.Я не отрываясь смотрела на младенца, и улыбнулась. Он изучал меня своими глазами, в которых мерцали золотистые искорки и начал разгораться живой огонь. Точь–в–точь, как у его отца.ПОСЛЕСЛОВИЕЯ вошёл в квартиру, и устало потёр шею. На часах был четвёртый час ночи, я боролся с настойчивым желанием зевнуть и рухнуть спать прямо в костюме на диван. Посмотрев на своё небритое отражение в зеркале, я вздохнул, скинул обувь и тихонько пошёл в гостиную. Входя в арку, разделяющую прихожую и комнату, я застыл, как вкопанный, потому что на белоснежном кожаном диване лежала Алиса, а на животе у неё спал Эдвард.Как я позволил дать такое имя моему сыну? Я окончательно спятил?Выглянув в открытую дверь спальни, я убедился, что Тео занял своё законное место на нашей кровати, свернувшись калачиком на самом краю. Покачав головой, я пошёл в спальню, и передвинул его ближе к центру, чтобы он не свалился. Тео пошевелился и открыл глаза.– Папа, – пролепетал он, и я невольно улыбнулся.– Спи, – скомандовал я, и мой старший сын послушно закрыл глаза.Да, он не родной мне. Но я люблю этого рыжего мальчишку с бездонными голубыми глазами его матери, как своего.Вернувшись в гостиную, я аккуратно забрал у Алисы младенца и перенёс его в колыбель, приставленную к нашей кровати у окна. Эдвард зачмокал губами во сне и его крошечный ротик улыбнулся. От этого зрелища, я чуть не разревелся, но быстро взял себя в руки.Справившись с детьми, я закрыл дверь, и уже в третий раз за ночь, вернулся в гостиную, присев на край дивана. Оглядев комнату, я посмотрел за плечо, и в двадцатый раз за последние месяцы полюбовался белоснежной глянцевой кухней с открытыми полками. Моя жена нашла эту квартиру случайно и выносила мне мозг до тех пор, пока я наконец–то не вручил ей второй комплект ключей. Не знаю, почему она так хотела именно эту и именно в этом доме – шестнадцатиэтажке на Вибри в Ласнамяэ, но она меня убедила. Ремонтом я занимался сам, правда всё в нашей квартире: от цвета стен и мебели, до руло на окнах продумала Алиса. Вышло неплохо. Мне нравится.Алиса нахмурилась и пошевелилась во сне, а потом начала что–то невнятно бормотать. Наверное, опять кошмар мучает. Ей частенько снятся кошмары, и пока с ними никак не удаётся справиться. В основном ей снится отец, но сейчас она ни разу не сказала «Папа», значит это другой сон. Гораздо неприятнее. Клянусь, если бы я мог забраться к ней в голову, я бы сделал всё возможное, чтобы стереть это воспоминание из её памяти. Но, к сожалению, я не умею этого делать.Я знаю, что моя девочка не идеальна. Она поделилась тем, что её мучает в первый же день, когда мы познакомились. Она вошла в мой офис, бросила на меня тоскливый и испуганный взгляд, а потом сказала: – Вы не хотите выпить со мной кофе?Конечно, я хотел, потому что таких, как она, я ещё не встречал. Сначала мне показалось, что я умер и по глупой ошибке попал в рай, а она ангел – встречающий меня у ворот в небесное царство. Потом, она поделилась со мной деталями своей биографии и познакомила с Тео. Я почему–то сразу влюбился в этого мальчишку, пославшего мне беззубую улыбку. Я смотрел на него, и искренне не понимал, как из всего, что произошло с Алисой, могло получиться такое чудо. Я тоже рассказал о своих демонах, о неудачном развалившемся браке. И мне стало как–то хорошо. Сам не знаю почему, но у меня было такое ощущение, что она читает мои мысли, предугадывает каждое моё движение и слово. В то время я мучительно разводился со своей бывшей женой, Юлей. Она упрашивала меня отпустить её и нашу дочь, и я всё–таки это сделал, хотя это было непросто. Алиса и Тео заменили мне семью, которой, по большому счёту, у меня никогда не было. Хотя, кого я обманываю – они и стали этой семьёй.От работы она категорически отказывалась, и на её место пришлось взять другую девушку. Зовут Даша, приехала из Питера с Виктором. Конечно, она ведёт себя вызывающе, но другого от пассии владельца свинг–клуба и организатора секс–вечеринок ожидать не приходится. Алиса упрашивала меня дать ей работу и помочь изменить жизнь. Не знаю, чем вызвана такая реакция, но жена смотрит на неё с такой радостью, что я решил сжалиться. Теперь они подружки–на–век, и к тому же, похожи, как двойняшки. Даша скоро выходит замуж за Никиту, одноклассника Алисы, с которым моя маленькая сводница их познакомила. Я буду шафером и поведу Дашу к алтарю. У неё нет отца, как и у моей жены, так что пришлось взять на себя такую честь.Алиса всхлипнула во сне, и я напрягся, положив руку ей на спину. Обычно, это помогало. Сейчас, как назло, не сработало. Она начала попискивать и всхлипывать громче, и я наклонился к её лицу, чтобы разбудить.– Алиса, просыпайся, – прошептал я, прикоснувшись губами к её щеке.Она перестала всхлипывать, но всё ещё оставалась такой же напряжённой.– Девочка моя, я рядом. Всё хорошо, – настойчивее сказал я.Алиса приоткрыла один глаз и растянулась в улыбке:– Повёлся?Её плечи затряслись, и она прикрыла рот своей крошечной ладошкой, сдерживая смех. Я нахмурился и отстранился.– И часто ты так делаешь? – спросил я, глядя, как она садится на диване.– Практически каждую ночь. Меня веселит твоя реакция, – ответила она, забираясь ко мне на колени, и целуя в щёку, – Девочка моя, я рядом, – передразнила она меня фальшиво–низким голосом и расхохоталась мне в плечо.– Ненавижу тебя, – пробормотал я, зажмурившись от удовольствия, – И люблю. Даже не знаю, чего я хочу больше, растянуть тебя на этом диване, или придушить.– Это взаимно, босс, – шепнула она мне в шею и прижалась ко мне сильнее.КОНЕЦP.S. Любите друг друга; верьте друг другу. Жизнь редко даёт нам второй шанс.