Иван Крузенштерн - На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота

Итак, если принять, что полагаемое Робертсом число более настоящего третью и уменьшить оною количество народа целого острова, то выйдет жителей только 12 000. Судя по острову, имеющему в окружности более 60 миль, по особенно здоровому климату, по умеренному употреблению кава и по неизвестности здесь любострастного яда, сие население очень малолюдно. Но с другой стороны, беспрестанная война, приношение людей в жертву, умерщвление оных во время голода, крайняя невоздержанность женского пола, предающегося сладострастию с 8-го и 9-го годов возраста, и неуважение супружеского союза – чрезмерно препятствуют к размножению народа. Робертс уверял меня, что нукагивки рождают не более двух детей, многие же и совсем бесплодны, следовательно, на каждое супружество положить можно по одному только дитяти, что составляет едва четвертую часть, по принятому народосчислению в Европе.

При сем не могу не признаться, что если бы не было здесь англичанина и француза, то по кратковременном нашем пребывании в Тайо-Гое оставил бы я нукагивцев с лучшими мыслями об их нравах. В обращении своем с нами оказывали они всегда добросердечие. При мне были столько честны, что отдавали нам каждый раз кокосовые орехи прежде получения за оные по условию кусков железа. К рубке дров и налитию бочек водою предлагали всегда свои услуги. Сопряженная с трудною работою таковая их нам помощь была действительно немаловажна. Общее всем островитянам сего океана воровство примечали мы редко. Они казались всегда довольными и веселыми. Открытые черты лица их изображали добродушие.

В продолжение десятидневного нашего здесь пребывания не имели мы ни единожды нужды выпалить по ним из ружья, заряженного пулей или дробью. Бесспорно, что тихое и спокойное их поведение могло происходить от боязни нашего оружия и от сильного желания получить от нас какую-либо выгоду. Но какое право имею я испытанные нами добрые поступки их относить к худым источникам, заключая то из мнимых побудительных причин, и еще о таком народе, о котором многие путешественники отзываются с похвалой? Все сие налагало на меня долг почитать сих диких простосердечными и добродушными людьми, но по нижеследующим причинам должен был я переменить о них свое мнение.

Англичанин и француз, обращавшиеся с ними многие годы, согласно утверждали, что нукагивцы имеют жестокие обычаи, что веселый нрав их и лицо, изъявляющее добродушие, не соответствуют нимало действительным их свойствам, что один страх наказания и надежда на получение выгод удерживают их страсти, которые, впрочем, свирепы и необузданны. Европейцы сии, как очевидные тому свидетели, рассказывали нам со всеми подробностями, с каким остервенением нападают они во время войны на свою добычу, с какой поспешностью отделяют от трупа голову, с какой жадностью высасывают кровь из черепа и совершают, наконец, мерзкий свой пир. Во время голода убивает муж жену свою, отец – детей, взрослый сын – престарелых своих родителей, пекут и жарят их мясо и пожирают с чувствованием великого удовольствия. Даже и самые нукагивки, во взорах коих пламенеет сладострастие, даже и они приемлют участие в сих ужасных пиршествах, когда имеют к тому позволение!

Долго не хотел я тому верить, все желал еще сомневаться в истине сих рассказов. Но, во-первых, известия сии единообразно сообщены нам от двух, несогласных между собою и разных земель, иностранцев, которые долго между ними живут и всему были не только очевидны, но даже участники. Француз особливо сам признавался, что он всякий раз жертвенные свои добычи променивал на свиней; во-вторых, рассказы их согласовывались с теми признаками, которые сами мы во время краткого пребывания своего приметить могли, ибо нукагивцы ежедневно предлагали нам в мену человечьи головы, также оружия, украшенные человеческими волосами, и домашнюю посуду, убранную людскими костями; сверх сего движениями и знаками часто изъявляли нам, что человеческое мясо почитают они вкуснейшим яством. Все сии обстоятельства совокупно уверили нас в такой истине, в которой желали бы мы лучше сомневаться, а именно, что нукагивцы суть такие же людоеды, как новозеландцы и жители островов Сандвичевых.

Итак, можно ли их оправдывать? Можно ли с Форстером утверждать, что островитяне Южного океана суть народ добродушный? Одна только боязнь удерживает их убивать и пожирать приходящих к ним мореходцев. К вышесказанным нами доказательствам мы можем еще прибавить следующее. За несколько лет назад приставал в порте Анны-Марии американский купеческий корабль. Начальник оного Кваккер послал на берег несколько своих матросов без всякого оружия. Островитяне, едва только приметили их в беззащитном состоянии, вдруг собрались и хотели побить и утащить в горы.