Юрий Давыдов: Плау винд, или Приключения лейтенантов

Лыжные тренировки? Мало. Нужно стать судоводителем, надо побыть в матросской шкуре.

Парень приглянулся шкиперу «Магдалины». Шкипер посмотрел документы, и парень отправился бить тюленей.

Каждое лето он оставлял фьорды, где на зеленой русалочьей воде отражались скалы, похожие на руины рыцарских замков. Каждое лето ходил он на промысел к берегам Гренландии и Шпицбергена, озаренным незакатным солнцем. Он пропах тузлуком и тюленьим жиром.

Спустя три года Руаль был уже штурманом и готовился к экзамену на капитана дальнего плавания. А тут представилось и оно само – дальнее плавание: господина Амундсена пригласили первым штурманом в экспедицию к Южному магнитному полюсу.

Вот уж где привелось отведать полярных невзгод! Тринадцать месяцев сжимали «Бельгику» льды. Двое матросов потеряли рассудок, почти всю команду извела цинга.

Руаль вернулся в Европу в канун нового века, а когда двадцатое столетие наступило, он был уже капитаном дальнего плавания. Конечно, ничто не мешало заняться прибыльным делом, заключив жизнь свою в известный круг: промыслы, биржевые бюллетени, изразцовый камин, ласки благоверной.

Но он не походил на тех, кто лишь за кружкой ячменного пива вздыхает о викингах.

Это «Я» вело его дорогой протеста. Он не хотел мириться с упрямством Арктики. Ничто значительное не свершается без великой страсти, слитой с трезвым расчетом. После «Бельгики» снова настала очередь книг. Он купил целую охапку у старичка англичанина из Гринсби. Тут были старинные журналы со статьями китобоя Уильяма Скоресби-младшего и секретаря адмиралтейства Джона Барроу, обстоятельные разборы плаваний русских в Беринговом проливе, дневники английских моряков. Но больше всего обнаружилось тут подробных, многостраничных отчетов спасательных экспедиций, снаряженных некогда для поисков несчастных моряков «Эребуса» и «Террора».

Почти вековой опыт запечатлелся под этими переплетами: десятки жизней, отданных открытию Северо-западного прохода, десятки географических карт, безмолвных свидетелей мужества, лишений, подвигов. И – вековой итог: очень и очень значительный, но… Ни один киль не рассек арктические воды, проходя из Атлантики в Тихий океан или из Тихого океана в Атлантику. Никто в мире так и не прошел сквозным плаванием этот заколдованный Северо-западный путь.

И вот он, Руаль Амундсен, вознамерился соединить мечту детства с важнейшей задачей науки – изучением земного магнетизма в районе Северного магнитного полюса.

Даже слишком самоуверенный моряк, замыслив предприятие, подобное амундсеновскому, нуждался бы в поддержке. И Руаль тоже искал ее.

Он помнил, как Норвегия встречала героя дрейфа на «Фраме», лыжника, победившего ледяную Гренландию. Теперь этот человек заслуженно слыл крупнейшим полярным авторитетом. Его «да» или его «нет» были бы решающими.

Никогда еще так не обмирало сердце Руаля, как в тот день, когда он шел к Фритьофу Нансену. И никогда еще это сердце не стучало так радостно, как в тот вечер, когда он вышел из дома Фритьофа Нансена. Нансен, сам Нансен сказал «да»!

Вскоре Руаль перебрался в дымный Гамбург, снял комнату в хмуром предместье и отправился на прием к директору Германской морской обсерватории.

Директор был важной персоной – тайный советник, знаменитый ученый, богатый старик. Прием, оказанный безвестному норвежцу Георгом фон Неймайером, несколько опровергает традиционное представление о тайных советниках: это был приветливый, радушный прием.

Профессор выслушал. Профессор кивнул: хорошо, очень хорошо, он разрешает господину Амундсену изучать в обсерватории методы магнитных наблюдений, но… Профессор провел ладонью по своей пышной седой шевелюре.

– Молодой человек, мне кажется… Гм-гм! Молодой человек, у вас задумано еще что-то. Не так ли? А? Нуте-с, я жду…

Руаль вспыхнул и признался: да, он мечтает пройти весь Северо-западный путь.

Глаза профессора Неймайера блеснули:

– О! Это, разумеется, заманчиво. Однако… Ведь и это еще не все?

Помедлив, Амундсен объявил, что он надеется определить истинное местонахождение Северного магнитного полюса. Старик вскочил, вскинул руки:

– Если вы это сделаете… О, если вы это сделаете! Это – великий подвиг! Великий подвиг, молодой человек!

…Стояло нежаркое, но ясное лето; в северных фьордах пронзительно пахло сельдью и треской; пастухи кочевали с отарами на горных пастбищах; над песчаными дюнами шуршали вересковые заросли; в полях вызревали ячмень и овес.