Дмитрий Губин - Въездное & (Не)Выездное

Тогда путешественник переводит взгляд на телебашню «Жемчужина Востока», похожую на колье для Барби – бусины и стеклярус, и начинает что-то смутно подозревать. Он спускается вниз и замирает – теперь уже просто от вида других небоскребов. И хлопает себя по лбу. Особенно если строил в России нечто дачное с башенками и эркерами.

Ибо (ново)русские башенки – это реванш за бедное детство, в котором не наигрался в принца. У шанхайцев было такое же детство, но свой реванш они взяли не башенками, а небоскребами. Один увенчан короной. Другой превращен в телеэкран. На третьем подвешено кольцо Сатурна. Четвертый украден в Нью-Йорке, типично американский такой стиль, «лесенкой».

Шанхай – это город, где подряд на строительство в руках у так и не повзрослевшего Гулливера.

И у путешественника, поверите ли, на глазах выступают слезы. Двухэтажные шоссе, шестиуровневые развязки, поезд на магнитной подушке и 100 этажей – это все можно представить.

А небоскребы для принца и Золушки – нет.

Вот теперь – внимание. Пока шок не прошел, важно найти в кармане 20 юаней (это $3), потому что на счетчике такси к концу поездки, вне зависимости от расстояния, образуется эта сумма.

В нашем конкретном случае ехать надо на другой берег, где набережная Бунд. Очень желательно закрыть глаза, как в фильме «Окно в Париж», герой которого не верил, что через минуту после Рив Гош можно оказаться Ленинграде. Потому что прямо с Пудонга вы попадете в Париж. Османовские пропорции засаженных платанами улиц. Серый шаг европейских колонн (меж них – мемориальное: The St. Petersburg Russo-Asiatic Bank. Built in 1901–1905. It is the earliest building equipped with lifts and sanitary facilities in Shanghai). Отлично сохраненное ар-нуво. Банкиры в приличных костюмах.

До 1940-х лучший кусок Шанхая был английским, французским, русским, американским. Мао Цзэдун скрывался здесь, между прочим, не от местной, а от французской полиции. Это был сеттльмент, Сити, город концессий и экспатов. Он внешне таким и остался. Можно зайти в 10-этажный отель «Мир» и слушать джаз-банд. Положенные эстетикой распада лилии будут мертвенно склоняться над вами. В Британский публичный сад близ отеля когда-то не пускали собак и китайцев. Сейчас в парк Хуанпу китайцев пускают – прогресс налицо. Французский клуб, как и Французский квартал, сохранились. Русский квартал был разгромлен хунвейбинами. Богоматерь в соборе Пресвятой Богородицы пришлось перемалевать в Мао, и сейчас там ресторан, в меню которого есть лосун-тан – русский борщ.

Со светской хроникершей Аленой мы идем в Старый город. Алена консервативно одета (ноябрь, +20): твидовый костюм, рериховско-синие чулки и зеленые туфли. Алена полгода проводит в Индии, ей все нипочем.

Мы уходим от Бунда на юг. Французские boulevards коррозируют на глазах. Штукатурка осыпается вместе с листвой. Мы обсуждаем, где в Шанхае могли спрятаться 13 миллионов шанхайцев?

Смеркается. Мы сворачиваем, и воздух бьет нам в лицо. Из ниоткуда взявшиеся сотни, тысячи велосипедистов летучими мышами проносятся в миллиметре, почти задевая крылами. Для мышей не существует светофоров. Регулировщики при виде туфелек перекрывают движение, не спрашивая, нужно ли нам. Не видно фонарей, но горят пасти жаровен. Пространство начинает жать в плечах: оно забито тысячами лавчонок, а лавчонки забиты килотоннами фурнитуры и парсеками тесьмы. Выше три этажа занавешены бельем. В принципе, таковы все старые города Азии, но только в Шанхае над ними светятся короны небоскребов и рядом благоухает Серебряный век. И нет чувства опасности, преследующего европейца на Востоке всегда.

На улочке, заполненной китайцами до положения шпрот в банке, нас разносит в стороны. Через пять минут приходит sms: Siju na ilitse, jru dikuju vkusnjatinu. Ne znaju gde.

Я иду, куда несет толпа: мимо стирающих белье старух, мимо опереточных прорицателей, и вдруг вздрагиваю, потому что утыкаюсь в сияющий город из храмов, пагод – или как там они называются? – фанз. Под их драконьей чешуей – торговля жемчугом, шелком и всем тем, чему радо простодушье туриста. Торговый квартал уходит за горизонт, дробясь на квартальчики с озерами и мостами. Где-то там я нахожу Алену, ловко орудующую палочками.

– А тебе не кажется, что это… – начинаю я.

– Да, – прерывает Алена, – я тоже сначала восхитилась: ух, какая старина! Но это новодел. Хотя впечатляет. И вкусно. Будешь?

Велорикша тормозит рядом, улыбаясь в тридцать два зуба. В Шанхае невероятно красивые люди. За 20 юаней он довезет туда, где можно взять за 20 юаней такси. Хотя, конечно, с рикшей следует сбивать цену до 5.