Евгений Беляков - Час Андромеды

Таиса залилась смехом.

– «Ковпак», Леночка, – сказала она. – это небольшой катер.

Иван Ефремович продолжал греметь:

– Это огромный катер, Елена, э, э, как вас по батюшке? Огромный как… океанский кит. Вы знаете, что такое кит в океане? Это больше, чем пассажирский пароход. Это – как ледокол! Вы читали Мелвилла? «Моби Дик»?

– Читала… – испуганно прошептала девушка.

– Вы… читали… Мелвилла?! Вы – самая начитанная из редакторш, которых я встречал в своей жизни! Пейте чай, и рассказывайте, что привело вас в дом капитана третьего ранга…

– Мне поручили, – тоненько прошептала девушка, – принять от вас и подготовить к печати ваш новый роман о будущем… Его будет печатать наше издательство «Юная гвардия»…

– Вот как? Значит вы принесли в этот дом удачу. Таисуля, это надо отметить. Где тут бутылка столетнего бренди?

– Ванечка, ты же знаешь. Я терпеть не могу запаха спиртного. Я знаю, что ту бутылку бренди подарил Артур Кларк, но… Врачи строго-настрого запретили тебе алкоголь. И я ее открыла и вылила содержимое в туалет. Извини, но… не собирался же ты поить этим ковбойским пойлом Леночку?

– Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Столетнее бренди, подаренное величайшим фантастом современности… в туалет… Гениально! Это могла совершить только моя жена. Ну тогда ограничимся чаем.

Иван Ефремович очаровательно улыбнулся и сел за стол.

После чая Иван Ефремович и Леночка прошли в другую комнату, которая называлась «кабинет».

– Хорошо, – сказал Иван Ефремович, внезапно став совершенно серьезным. – Давайте работать. Наверно, вам нужна рукопись. Но рукописи нет – ее потерял зам главного редактора журнала «Молодость».

– Ах! – воскликнула Леночка. – Как же быть?

– Рукопись вот здесь, – Иван Ефремович постучал по лбу. – Садитесь за машинку, ведь вы умеете печатать на машинке? А я буду диктовать.

– Да, Иван Ефремович.

– Ну вот. Вот и славно.

«Кабинет» писателя, маленькая комнатка с окнами во двор, был весь завален книгами. Перед стеллажом, также полным книгами, стоял большой письменный стол. На нем также лежали книги, и стояла блестящая металлическая статуэтка, изображавшая рыцаря в доспехах. В граненом стакане, отражавшем луч света, неизвестно как пробившийся из окна, цвела огромная красная роза.

– Иван Ефремович! Можно я… вас… сфотографирую?

– А у вас есть фотоаппарат?

– У меня, Иван Ефремович, детско-юношеский фотоаппарат. Называется «Смена».

– А, ну раз «Смена», – тогда можно. Да будет вам известно, Леночка, у самого великого конструктора всех времен и народов, Роберта Людвиговича Вертини, он… бывший итальянец, на родине барон или граф… Не знаю точно. Но он – наш, советский авиаконструктор. Так вот у него фотоаппарат – «Смена».

Леночка вытащила из сумочки фотоаппарат, навела и щелкнула.

– Иван Ефремович, – сказала она, – вы тут как рыцарь-розенкрейцер: на столе роза, а полки образуют крест.

– Розенкрейцер? Что ж – не возражаю. Кстати, роза – символ женского начала, а крест – мужского. Призвание рыцаря – служение Даме… Что я и делаю всю жизнь. Ведь все мои романы – о Женщине. Видите ли, Леночка, в наше время роль женщин часто понимается грубо искаженно. Либо – как «механизм» для родов и воспитания младенцев, либо женщина как бесплатная служанка мужа, такое равенство, когда женщина выполняет такую же тяжелую физическую работу, как и мужчина. Где же тут рыцарство? Утрачено понимание истинной роли Женщины в культуре. Роли носительницы интуиции, возвышающей роли Музы. Розенкрейцеры были из тех немногих, которые сохранили в те времена понимание настоящей задачи каждой женщины, далеко выходящей за рамки воспроизведения человеческого рода.

– Ну а теперь, – сказал Иван Ефремович, встал из-за стола и остановился у окна, на стекле которого змеились разводы дождя, – за работу? Диктую…

Будущее.

Пугающе-яйцеобразное солнце поднялось над горизонтом. Руководитель археологической экспедиции Веда Конг, растерявшись, почувствовала тревогу. Наверно, как и женщины далеких эпох. Интуиция говорила: солнце должно быть круглым.

Она сразу же вспомнила: тут так всегда, каждое утро. Смутившись, она улыбнулась: женщины ЭВК редко теряют контроль над эмоциями, вошедший в привычку. Но бывают моменты, когда происходит что-то необычное, и именно в такие секунды Веда чувствовала великую связь поколений, единство всех женщин в истории человечества. «Может быть, это причастность к образу Изначальной Богини? К Астарте? Афродите? Венере? Нет, – снова улыбнулась она. – к образу трусливой девчонки, испугавшейся мышей!»