Мария Руднева - Стеклянный город

Поверх платья был повязан льняной передник.

– Привет, хозяюшка, – махнул рукой Таласс. – Что сегодня за чай?

– Из розовых лепестков, – с улыбкой ответила девушка, и у Таласса на мгновение заледенела улыбка – всего на мгновение, но Бритт умела подмечать такие вещи.

В следующий миг он отмер лицом и махнул рукой: мол, неси все свои чашки.

Устраиваясь за столом, Бритт подумала, что это самое милое кафе, которое она видела в жизни.

«Хозяюшка» вынесла чашки и разлила чай. Следом стол украсило блюдо с печеньем, воздушным на вид и на вкус.

– Привел друзей, старый проказник? – Девушка провела ладонью по плечу Таласса.

– С друзьями надо делиться самым лучшим, не так ли? – довольно сощурился он в ответ. – Эй, Хью, Меган, Бритт, знакомьтесь с Гвендолин. Лучшая выпечка в городе и авторский чай!

– И лучшая музыка. Все, кроме скрипки, – добавила Гвендолин и подмигнула.

Бритт она понравилась. Гвендолин обладала тем видом очарования, который пробивает сразу и до сердца.

– А почему кроме скрипки? – спросил Хью.

– На скрипке у нас играет господин мэр, – ответила Гвендолин. – Разве вы сами не слышите? Сейчас как раз время его игры.

– Это он играет? – всколыхнулось что-то в груди у Бритт. – Я думала – запись…

– Что ты, что ты! В Марблите есть только живая музыка. Здесь нет никаких проигрывателей, плееров… Ничего нет. Только собственные руки и чутье, – вмешался Таласс.

– А почему тогда так хорошо слышно? Такие тонкие стены?

– Вовсе нет. Просто господин Дроссельфлауэр любит играть по вечерам, стоя на балконе. А горожане обожают его слушать. Приходят на площадь, словно бы невзначай, и наслаждаются концертом.

– Я смотрю, ваш господин мэр – рассадник талантов, – хмыкнул Хью.

Гвендолин вновь рассмеялась:

– Не без этого! Все, я оставляю вас – у меня еще гости внутри. Наслаждайтесь вечером!

Бритт проводила ее взглядом. Дверь кафе была тяжелая, деревянная, обвитая кованым плющом.

Очень по-реконструкторски.

– А как называется это кафе? – спросила она.

– «Розарий», – коротко ответил Таласс. – Пейте чай – он в самом деле того стоит.

Чай был восхитительный, но Бритт отметила, что к своей чашке Таласс и не думал притрагиваться. И вообще вел себя так, словно у него аллергия на слово «роза».

Хью и Меган тем временем налегали на печенье, и Бритт поспешила присоединиться к ним.

Пили чай в тишине – изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Бритт из-под челки рассматривала своих новых друзей поневоле и думала, в каком жанре написала бы каждого из них.

Хью – прямой кандидат к прерафаэлитам. Такие тонкие черты лица и вьющиеся волосы надо выписывать именно в их акварельно-ренессансной стилистике. Меган подошел бы грубый графический портрет-шарж, чем-нибудь резким, например, углем или тушью.

А Таласс… Ему тоже подошло бы масло. Густые яркие цвета, вроде тех, что выбирали импрессионисты. Только масло передаст яркий голубой оттенок радужки глаз.

Бритт вздохнула. Жалко, конечно, что с собой у нее ни холста, ни этюдника, ни красок. Придется обходиться маркерами и карандашами – но, вернувшись домой, она восполнит этот пробел.

– Мне кажется, вам надо познакомиться с господином Мэром! – вырвал ее из задумчивости голос Таласса.

– Я с ним уже знакома, – сказала Бритт. – Но Меган и Хью еще не встречались с ним.

– Что ж, это можно устроить. Я поговорю с Долл… Навещу ее вместе с вами, пожалуй. Заодно убежусь, что вы не заблудились по дороге.

В дверях вновь показалась Гвендолин.

– Уже уходите?

– К сожалению! – неспешно поднялся со стула Таласс. – Завел гостей сюда – не удержался. А вообще, нас давно уже ждет Долл. Не простит ведь, если наедимся твоих печений и откажемся от ужина. Наверняка она расстаралась для ребят…

– Так ведь для ребят же, не для тебя, – с добродушной подначкой ответила Гвендолин, собирая со стола чашки.

– Что же она, меня, старого друга, откажется покормить? – Таласс рассмеялся.

Бритт заново замоталась в шарф. Определенно похолодало. В горных городах под вечер всегда холоднее: холод идет с гор, как, кажется, спускается вниз, и никакие пледы и фонари не помогут. Только горячий ужин и теплый душ.

Она провозилась с шарфом так долго, что Хью и Меган успели уже далеко уйти вслед за Талассом. Кивнула Гвендолин, которая стояла на пороге, глядя им вслед, и убежала догонять друзей.

Карусель молчала, прикрытая тяжелым покрывалом. Было людно, но тихо – прохожие, прогуливающиеся по площади или сидящие за уличными столиками кофеен, слушали скрипку.