Алена Воскресенская: Глубоко под землей

В столице уже который день ощущалось приближение зимы. Дули пронзительные северные ветра, солнце почти не выглядывало из-за низких свинцовых туч. Разноцветные листья были окончательно сорваны и разметаны по земле, смешались с водой и грязью, став бурым месивом; голые деревья, скрючившись, замерли, съежились в ожидании снега. Перелетные птицы давно покинули эти края, и в городе господствовали одни только вороны, хриплым карканьем предвещая снег и морозы.

В королевском дворце тоже все словно замерло в ожидании зимы. Король Феермант со свитой должен был вернуться лишь через несколько недель, и молодая королева наслаждалась тишиной и покоем. Третья подряд беременность за пять лет в ее юном возрасте давалась тяжело. Ее величество Элеонор еле передвигалась, переваливаясь с боку на бок, поддерживая руками огромный живот, ее мучили отеки и непрекращающаяся тошнота. Но более всего ее одолевал груз непомерной ответственности – родить нужно было непременно мальчика, здорового и крепкого.

Первенец Валентин, появившийся в положенный срок сразу после свадьбы Элеонор и Феерманта, поначалу был настоящей отрадой для матери и триумфом стареющего отца, тревожившегося за судьбу престола в отсутствие законных наследников. Но затем родители, а вслед за ними и вся придворная знать, обнаружили страшную вещь: мальчик болен эпилепсией, и впоследствии припадки происходили все чаще и тяжелее.

Король мгновенно утратил интерес к больному инфанту. Королева вскоре опять понесла. Но и на этот раз чуда не случилось – родилась девочка, очаровательная, здоровая, но, увы, не имевшая никаких прав на трон после своего отца. Роды прошли не так гладко, как в первый раз, однако, несмотря на предостережения врачей, Феермант не желал больше ждать, и королева каждый вечер со слезами смирения встречала супруга в опочивальне, до тех пор, пока, наконец, не было вновь объявлено о деликатном положении ее величества.

Измученная тревогой за сына и постоянными напоминаниями короля о ее высочайшем долге обеспечить стране наследника, Элеонор практически не вставала с постели, оставив при себе только некоторых верных слуг. Поэтому в отсутствие Феерманта, когда во дворце не происходило никаких обязательных церемоний или праздничных мероприятий, королевская резиденция погружалась в полное безмолвие: большая часть свиты разъезжалась по поместьям, оставались лишь самые близкие фрейлины королевы, няни, прислуга и врачи.

В этот холодный осенний день во дворце все дышало покоем и умиротворением. В голубом кабинете, любимом уголке Элеонор, собрались наиболее преданные ей люди. Королева в скромном домашнем платье полулежала на изящной кушетке, две придворные дамы вышивали у окна, а еще одна, присев на табурет у ног ее величества, читала вслух избранные отрывки из Священной книги. Маленькая принцесса, крепко ухватившись за нянины руки, неуверенно топала вокруг небольшого столика, на котором все было накрыто к чаепитию. Королева из-за тошноты страдала отсутствием аппетита, но ее мучения немного облегчал чай с мятой и лимонная пастила. У камина, растянувшись на огромной шкуре с длинным густым мехом, играл в солдатики инфант Валентин, с ним рядом сидела, заботливо придерживая мальчика за плечи, самая любимая фрейлина королевы – юная Анна, прелестная шестнадцатилетняя девушка с ясными умными серыми глазами и пепельно-светлыми косами, спускающимися почти до пола.

Именно Анна стала едва ли не первым человеком, оказавшим дружескую поддержку прибывшей на чужую землю невесте короля. Сама еще совсем ребенок, девочка помогла будущей королеве понять и принять новую родину, освоиться в роли жены, а затем и матери и подставила верное плечо безутешной женщине в ту горькую минуту, когда пришло осознание страшной болезни маленького инфанта. Кроме того, сердце Анны было настолько большим и чутким, что девушка искренне полюбила несчастного кроху и по мере сил помогала королеве и няне заботиться о нем. Только Анне удавалось чудесным образом ослаблять приступы маленького Валентина, в ее ласковых объятьях ребенок легче переносил припадки и быстрее восстанавливался. Вот и сейчас в тревожном ожидании нового испытания девушка легонько приобняла малыша, поглаживая его кудрявую головку, и тихонько напевала песенку. Элеонор не спускала глаз с сына, но при виде любимой подруги взгляд ее был не скорбным, а, скорее, наполненным искренней благодарностью.