Иван Будист - Invider. Печати 3 и 4

Полина нахмурилась. Она вспомнила Тарбона, который уже говорил нечто подобное про её имя.

– Да что же я толку-то порожнее, сейчас же водицы и отведаете… – всполошился Фрол, протягивая Полине бидон. – Угощайтесь. Водица-то наша, ключевая, от матери-землицы, самый сок её вешний, слава тебе Господи, за дары и за угощение твоё от земли русской да щедрой, – игнорируя протянувшиеся руки Полины, Фрол поставил бидон на землю и принялся креститься.

Полина немного смутилась, но подняла бидон и сняла крышку. Внутри оказалось молоко.

– Здесь молоко… – пробормотала она, глядя, как Фрол крестится и кланяется то на одну, то на другую сторону.

– …и за хлеб, что ты даёшь, и за воду, что льёшь, и за кров да смиренность, да на всё твоя воля!

Фрол ещё раз перекрестился и взглянул на Полину.

– Отчего же не пьёшь, девица красная? Вона, какая худющая. Так из тебя солнышко-то наше всю жизнь первым и выпьет, оглянуться не поспеешь. Пей, кому говорят… – Фрол широко улыбнулся.

Руслан наблюдал всё это молча. С его точки зрения встретить здесь подобного старобытного мужика было, конечно, естественнее, чем, скажем, чернокожего репера с сигарой в зубах и золотыми цепями на шее. Полина взглянула на Руслана, тот ей кивнул, и девушка поднесла бидон ко рту.

Молоко оказалось невероятно вкусным. Вообще, Полина, как уже было ранее сказано, предпочитала молоко только дома и только по утрам. Но сейчас, среди раскалённого воздуха, этот напиток показался ей настоящим спасением. Следом за ней его отведал и Руслан.

– Мы в город мастеров идём, – пояснил он, когда закончил пить.

– В город мастеров! – Фрол глубоко вздохнул и снова улыбнулся. – Так тут недалече. Я сам оттудова буду, вот, как раз туда и направляюсь, к жёнушке своей… Да боюсь я, вот, что с городу великого она ещё не приехала, а тоскливо мне без неё, страх как! Вот, кузня-то и спасает, труд наш мастеровой, да дух православный!

С этими словами Фрол снова перекрестился.

– Вы ступайте за мною-то, ещё до верхнего солнца и поспеем.

Оказалось, что до города мастеров вела лесная тропа; она начинала от дороги почти в том месте, где путешественники оставили машину. Тропа заметно укорачивала путь, нежели объездная грунтовка. Не зная этого нюанса, наши герои немножко сбились с пути.

– А что, дед, много в деревне жителей? – спросил Руслан, когда они втроём направились уже верной дорогой.

– Окстись, мил человек, какой же я тебе дед? Мне всего-то сорок годков, – Фрол засмеялся.

«Ого, – подумала Полина, – у них тут что, с экологией не всё в порядке? Или, вправду, грибы с химикатами?»

Возраст Фрола казался Полине, если не в районе семидесяти, то около шестидесяти точно. Возможно, такой старящий эффект создавали борода и весь внешний вид этого странного мужика.

Руслан же первым почувствовал, что в поведении Фрола было что-то не так. А уж он-то повидал много необычных людей, читатель уже знает. Да ещё и эта путаница с водой-молоком… Но он решил сперва понаблюдать, прежде чем делать какие-то выводы. Его ясный ум советовал ему не гнать лошадей, а прислушиваться ко всему, что будет происходить вокруг. Об этом же ему напоминал и тот невероятный случай с женщиной по фамилии Грузь.

Шли недолго. Поначалу дорожка нырнула в заросли орешника, затем тропинкой углубилась в мрачный статный еловый бор, после чего вывела путников в пролесок из молодых осинок. А сквозь него уже показались срубы аккуратных домиков и яркий сверкающий купол небольшой церкви. Наконец, наши друзья вышли на узенький, золотистый искрящийся луг, подле которого уютно и разместился знаменитый город мастеров.

С первого взгляда «город» этот городом вовсе не показался. Несколько изб-срубов, церковь, мельница… Из-за холма поднимался дым и слышался звон металла, видимо, там стояла кузница. Сразу за «городом» начинался высокий сосновый бор, куда уходила еще одна узкая дорога. Когда наши путешественники подошли к церкви, Фрол, перекрестившись на храм, повернулся к ним, сказал:

– Ну вот, люди добрые, прибыли. Хлеб, соль отведайте, да с народом нашим трудовым познакомьтесь. Я вона в той избе живу, – он махнул рукой в сторону одного из срубов; оттуда уже выходила женщина лет тридцати, одетая в яркий сарафан. На голове у неё красовался цветастый платок.

– А вот и жёнушка моя, Авдотья! – Фрол широко заулыбался и расставил руки. – Господь милостив, отпустил из града верхнего пораньше!

Женщина неторопливо приближалась. Полина полагала увидеть на её лице такое же умиротворённо-радостное выражение, как и у Фрола, однако, подойдя ближе, женщина показалась Полине не то, что радостной, а, напротив, озабоченно-удивлённой. И только спустя мгновение Полина поняла, что во взгляде её читается скорее страшная усталость, нежели радость встречи.