Владимир Дулга: Хубара. Сирийский дневник. Ливанская война

– И где эта дивизия?

По словам Николая никого в коллективе, да и самого коллектива сейчас нет. Все разъехались по частям, приедут часам к шестнадцати. Тогда надо будет представиться генералу – руководителю коллектива

– А пока, пойдём домой, покажу тебе твоё жилище.

Они прошли по длинному, во всё здание, открытому балкону, с одинаковыми дверями в квартиры, и одинаковыми окнами, которые, судя по гастрономическим запахам, были кухонным. Постучавшись для порядка, Николай открыл дверь и пригласил Симонова в большую прихожую.

– Наверное, убежала в магазин, – предположил хозяин, не увидев, жены.

В квартире было почти стерильно чисто. Симонов разулся в прихожей, и вслед за соседом, прошёл в комнаты. Квартира была большая, пятикомнатная. Общий просторный зал, с четырьмя глубокими креслами, мягким диваном, журнальным столиком, и средних размеров, японским телевизором в углу. Коридор упирался в два туалета, с душевыми кабинами. С обеих сторон от туалетов, имелось ещё по две просторные комнаты, соединённые общим балконом. Обставленные недорогой, но добротной и удобной мебелью.

– Фирма «Мерседес» для своих строила, но потом почему-то нашим отдали, – пояснил Николай, – а дом по привычке, так и называют «Мерседес».

Две боковые комнаты, которые Труш представил Володе, как его апартаменты, понравились. Но чувствовалось, что в там давно не живут, он поделился своими соображениями с соседом.

– Ты, прав. Мы с Жанной, больше полугода живём одни в этих хоромах. Саша, твой предшественник, бывал тут, последнее время, крайне редко. С супругой они жили плохо, постоянно ругались. В прошлом году она уехала в Союз, проводить детей в школу к первому сентября. Да так, и не вернулась. А он, связался с холостячкой блондинкой, машинисткой из отдела кадров. Сначала пропадал по ночам, а потом совсем перешёл к ней жить. У неё квартира возле нашего посольства.

Так вот почему, она меня так внимательно рассматривала, вспомнил Симонов своё посещение отдела кадров.

– Ну потом, чтобы не доводить дело до скандала, его и отправили, как говорят «день, в день» Какого числа, три года назад приехал, в тот же день и уехал. Она, тоже, собирается уезжать. Ладно, они люди взрослые, бог им судья! А вот и Жанна пришла!

Николай познакомил Володю со своей женой – Жанной. Бойкая, невысокая женщина, лет сорока, наотрез отказалась, чтобы её величали по отчеству, и пригласила мужчин завтракать на кухню. Кухонька, в отличие от комнат, была маленькой, и едва вмещала плиту, мойку, два крохотных стола со стульями, и громадный, в человеческий рост холодильник «Барада», – холод, как перевёл с арабского Труш. Окно кухни действительно выходило на общий балкон дома.

За завтраком, коротенько познакомились. Труши служили в Сирии третий год и весной следующего года заменялись. Коля был начальником штаба полка, на родине – в Белоруссии, дети остались с родителями жены в Минске. Бригаду Николая, ещё полгода назад ввели в Ливан, в составе межарабских сил. Туда ездит на дежурство, через двое суток. Сегодня дежурит второй советский, специалист по работе в танковых батальонах. Пока нас двое, пояснил Николай, и третьего дадут. Симонов рассказал о себе, о своей семье. Глянув на часы, сосед засобирался, ему надо было съездить в пункт постоянной дислокации бригады.

– Вечером поговорим, за ужином. Пока осваивайся! – Сказал он на прощание, и уехал.

Симонов принял душ, полежал на своей новой кровати, покурил на балконе, разложил свои вещи по полочкам и ящичкам. И решив прогуляться, вышел из квартиры. Всё здание, от второго этажа, доверху, опоясывали широкие, закрывающие до пояса, балконы, с выходящими на них дверями квартир. С балкона было видно здание маленького, одноэтажного КПП, фигурку часового, в красном берете у ворот, стоянку служебных машин, за низким, металлическим забором. Метрах в пятидесяти, возвышались девятиэтажные арабские дома, один ещё строился, и наверху сновали рабочие. Володя на лифте спустился вниз. Первый остеклённый этаж был занят магазином, куда Симонов не зашёл, по причине отсутствия всяческих денег. Здесь же располагались библиотека, кинозал, с задёрнутыми шторами, класс для занятий. Бегали загорелые дети, явно дошкольного возраста. На просторной, ухоженной территории росли большие пальмы и незнакомые Володе кусты. Далее, за сетчатым забором, располагался небольшой, чистенький бассейн, закрытый на цепочку с замком, и табличкой о распорядке его работы, с обязательной фамилией ответственного. Снаружи, за узорчатым металлическим забором, по всему периметру, прохаживались арабские часовые, как Симонов теперь знал – военные полицейские. Они с интересом посматривали на нового русского. Сзади дома, в небольшом, сборном здании размещались сами полицейские. Там стояли расписанные красными арабскими буквами машины и сновали солдаты. У КПП Володе попался майор, в диковинной советской форме. Рубашке с коротким рукавом, советскими погонами, с голубым просветом, большим гербом Советского союза на левой стороне груди, с непонятными надписями на рукавах, которые Симонов не успел прочитать, и в голубой, мягкой бейсболке, с авиационной «капустой». Как Володя заметил, он вышел из иностранной машины, с английской надписью «UN» на боках.