Хайнц Конзалик: 999-й штрафбат. Смертники восточного фронта

Впрочем, вид у него был не измученный и даже не больной. Так выглядит тот, что одной ногой уже в могиле. Глаза запавшие, с синими кругами. Шрадер окинул взглядом пространство, которое они только что преодолели. Его беспокоило, что за ними тянется цепочка следов, и он пытался уверить себя, что, мол, ничего страшного, кто заметит их в такой глухомани. Не давал ему также покоя вопрос, встанет ли Фрайтаг на ноги, если сам он пойдет дальше, а его оставит лежать здесь. Он внимательно осмотрел берег, чтобы хорошенько его запомнить. Затем мысленно отметил для себя то место, где они сейчас находились, с тем, чтобы потом вернуться сюда за больным товарищем. Все эти мысли возникали в его мозгу, сопровождаемые тупым, но неотступным отчаянием. Может, все–таки не стоит бросать парня здесь одного, по крайней мере, до тех пор, пока у него не будет иного выхода, никакой надежды. А может, он вообще не сможет вернуться за ним, кто знает. Нет, все это Шрадер прекрасно знал, и вместе с тем ему было страшно подумать, что ему придется бросить Фрайтага здесь, в лесу. Вот такие мысли то и дело проносились в его сознании, а сам он вновь погрузился в оцепенение. Он стоял и по–прежнему тупо смотрел на заснеженное озеро, когда его взгляд неожиданно выхватил чуть в стороне, всего в нескольких десятках метров от края леса, лыжный дозор русских солдат.

Он тотчас отступил назад, к Фрайтагу. У того при себе не было никакого оружия, кроме ножа. Он тотчас выхватил нож, однако ничего не увидел, не смог разглядеть сквозь спутанную поросль кустарника. Тогда Шрадер перешел туда, откуда было видно озеро, отступив в сторону всего на несколько шагов. Озеро было небольшим, и русские в считаные минуты вышли к их следам. До него доносились их голоса, ведь сейчас их разделяли лишь двести–триста метров. Значит, вот он, конец, подумал он. С другой стороны, русских было только трое. Шрадер моментально собрался, хотя обзор ему по–прежнему закрывали кусты. Времени у него было в обрез, ведь они на лыжах. Может, стоит рискнуть, выпустить по ним очередь, прежде чем они подберутся к кустам? Увы, кусты были слишком редкие, и он опасался, что его заметят. Время поджимало, но все так же он оставался на месте. Если ему повезет, то он сможет разом уложить всех троих. Неожиданно ему стало страшно: что будет, если его автомат даст осечку? Но он отогнал от себя этот страх.

Шрадер выждал несколько секунд, чтобы они подошли ближе. Прямо у него на глазах они остановились и быстро перебросились парой фраз. Расстояние для выстрела было вполне подходящим, но Шрадер опасался, что не сумеет уложить сразу троих. Два красноармейца скинули лыжи и легли в снег, нацелив автоматы на лес, как раз на то самое место, где находился Шрадер. Третий заскользил на лыжах дальше, держась в стороне от лыжни, ведущей в лес. Вот же дьяволы, в бессильной ярости подумал Шрадер. Третий красноармеец, прежде чем скрыться в чаще леса, оглянулся. Шрадер тут же выстрелил в него, и тот упал. Остальные русские солдаты в следующее мгновение открыли ответный огонь. На снег с хрустом полетели отсекаемые пулями ветки. За одиночными выстрелами последовали автоматные очереди. Шрадер крепко прижался к заснеженной земле, ожидая в любую секунду смерти от вражеских пуль. Он услышал над головой их звонкое посвистывание. Прошло примерно тридцать секунд. Шрадер слегка приподнял голову. Один красноармеец продолжал стрелять, а второй бегом бросился вперед. В руке у него была граната. Дождавшись, когда расстояние между ними сократится до пятнадцати метров, Шрадер выстрелил и попал в него. Затем снова уткнулся лицом в снег. Граната так и не разорвалась.

Так вот как встречаешь свой смертный час, подумал Шрадер. Другой красноармеец по–прежнему лежал в снегу и немного приподнял голову. Шрадер бросился к нему и снова открыл огонь. Остановившись, он выстрелил, затем снова метнулся вперед. Он бежал до тех пор, пока не приблизился к русскому до расстояния примерно двух метров, после чего снова выстрелил в тело, вокруг которого уже растекалась лужа крови. Не останавливаясь, Шрадер развернулся и побежал обратно, увязая в снегу. Увидев все еще не разорвавшуюся гранату, он резко кинулся в сторону. Он не мог оторвать глаз от маслянисто–черного смертоносного цилиндра. Шрадер стиснул зубы, медленно приблизился к убитому, наклонился и дважды выстрелил в него. Продолжая, как завороженный, смотреть на гранату, он подумал, что она может ему пригодиться, однако не смог заставить себя поднять ее и медленно попятился назад.