Виктория Финли: Тайная история красок

Но Зелия поторопилась хоронить мексиканский пурпур. В Британской библиотеке я обнаружила монографию одного этнографа, который изучал мексиканский пурпур всего каких-то десять лет назад, так что я, воодушевившись его примером и вооружившись ксерокопией этой статьи, отправилась в путь на тихоокеанское побережье Мексики, надеясь, что не опоздала на десяток лет и найду-таки улитку, плачущую пурпурными слезами.

Сначала я отправилась в Пуэрто-Эскондидо. Автобус подпрыгивал на каждой кочке, и ящик с рыбой перевернулся и залил мой багаж, однако я не стала унывать и сочла это добрым предзнаменованием: как-никак, а ищу-то я создание морское. Пуэрто-Эскондидо означает «спрятанный порт», хотя спрятаться от армии серферов и туристов городку явно не удавалось, зато это было на руку продавцам футболок. С первого взгляда мне показалось, что в месте наподобие этого вряд ли стоит искать старинные традиции. И действительно, местные жители лишь краем уха слышали о краске из улиток, так что через пару дней я взяла в аренду автомобиль и поехала в глубь страны. Да, сырье добывали на побережье и красили там же, но сами красильщики часто жили вдали от моря, а к воде перебирались только в сезон.

Первым делом я добралась до городка Хамильтепек в шестидесяти километрах от Пуэрто-Эскондидо, где, если верить статье, жил и работал Сантьяго де ла Круз, последний из специалистов по производству пурпура. Сантьяго зарделся от удовольствия, узнав, что я приехала аж из самого Гонконга, чтобы встретиться с ним.

«Тебе повезло. Я уже старый. Вот умру, и кто тогда поможет тебе найти твою улитку?»

Мне показалось, что он кокетничает, поскольку вообще-то Сантьяго было всего лишь чуть за пятьдесят, и он отлично сохранился для своего возраста, правда, последние восемь лет болел сахарным диабетом.

Сантьяго впервые заинтересовался традиционными рецептами пурпура шестнадцать лет назад, когда один из стариков, некогда занимавшийся собиранием пурпура, показал ему колонию моллюсков. С тех пор Сантьяго обшарил буквально все уголки побережья. Он обещал и меня взять на «пурпурный берег», правда, предупредил, что могут возникнуть проблемы с лодкой, так что придется прихватить кого-нибудь еще.

«Мы обычно всегда так и делаем. Один караулит, другой ищет. А то и погибнуть недолго».

На следующий день вечером мы снова встретились с Сантьяго, и по дороге он рассказывал о трех цветах «караколь», которые странным образом вторят цветам мексиканского флага.

«Сначала жидкость белая, потом она зеленеет, а в конце становится пурпурной или красной».

Поскольку изначально пигмент белый, то на профессиональном жаргоне процесс называется «дойкой».

В 1983 году японцы подписали контракт с правительством Мексики, чтобы собирать пурпур для кимоно, но в результате погибало много моллюсков, и после нескольких лет давления на власти контракт расторгли и мексиканцы получили эксклюзивное право на добычу пурпура в Оахаке.

У Японии длительная история взаимоотношений с пурпуром. Традиционно считается, что фиолетовый — это цвет победителей, а также цвет ткани, в которую синтоистские священники заворачивают самые ценные предметы в храме; кстати рефери в популярной в Японии борьбе сумо тоже носят костюмы такого оттенка, получившего в Стране восходящего солнца название «мурасаки». Звучит очень похоже на «мурекс», не правда ли? Такой псевдоним взяла себе автор прославленного классического романа «Повесть о Гэнцзи». У японцев есть свой моллюск, который дает пурпур, но встречается он крайне редко, а потому самый популярный краситель в этой стране производят из растения, которое по-японски называется мурасакино, а в Европе воробейник. Неудивительно, что японцев так привлек мексиканский пурпур.

Начался прилив. Мы встретились с четырьмя юношами и все вместе вышли в море. Я участвовала в процессе наравне с остальными, хотя и не очень представляла, что именно ищу. Разумеется, первым моллюска отыскал опытный Сантьяго. Раковина оказалась маленькой, размером примерно со спичечный коробок, и вовсе не такой колючей, как ливанские мурексы. Сантьяго взял ракушку в руку, потом резко дунул на нее, и вдруг показалась крошечная капелька, которая на глазах меняла цвет: из молочно-белой стала ярко-зеленой, словно лайм, а потом превратилась в пурпур. Этот пигмент чувствителен к солнцу, и пурпурный получается при воздействии солнечных лучей, иначе капелька так и останется зеленой. Сантьяго размазал пурпур по мотку белой пряжи, которую прихватил из дома. Таким образом решается проблема закрепления краски на ткани: фактически он не красил шерсть, а рисовал на ней.