Джек Лондон: Мятеж на «Эльсиноре»

Я молча кивнул. Что мог я сказать людям, мяукавшим по-кошачьи? А при тусклом свете фонаря язык знаков был затруднителен. Том Спинк что-то проворчал, протестуя, когда я приказал Луи свести их вниз и дать им одеяла.

Я предложил им знаками лечь спать. Они благодарно закивали, потом нерешительно переглянулись, и каждый показал себе на рот и потер желудок.

– Утопленники не едят, – сказал я, смеясь, Тому Спинку. – Сведите их вниз и присмотрите за ними. Да хорошенько накормите их, Луи. Это хороший знак, что они пришли, – как видно, на баке сильно сократили паек.

Через полчаса Том Спинк вернулся.

– Ну что, поели они? – спросил я его.

Но он остался при своем мнении. Подозрительно само по себе было уже то, что они так много съели. Ведь всякие бывают выходцы с того света. Он слыхал о таком, который поедал мертвецов на кладбищах, так что когда человек много ест, это еще не доказательство, что он не выходец с того света.

Третье важное событие случилось нынче утром в семь часов. Мятежники запросили мира, и когда Нози Мерфи, мальтийский кокней и неизбежный Чарльз Дэвис стояли подо мной на главной палубе, я не мог не заметить, как похудели и осунулись их лица. Голод оказался моим верным союзником. И, право, стоя рядом с Маргарэт на краю кормы и глядя вниз на этих голодных людей, я чувствовал себя очень сильным. Неравенство между кормой и баком в численности людей теперь почти сгладилась. С присоединением к нам трех дезертиров нас было уже не девять, а двенадцать человек, а мятежников, со смертью Дитмана Олансена, Боба и Фавна, оставалось только двадцать. Да и из этих двадцати Берт Райн, наверное, выбыл из строя, а среди остальных были такие слабосильные люди, как Сендри Байерс, Нанси, Джэкобс, Ларри и Ларс Якобсен.

– Ну, говорите, что вам нужно? – спросил я троих, стоявших внизу. – Мне некогда долго разговаривать с вами. Меня ждет завтрак.

Чарльз Дэвис выступил вперед, собираясь заговорить, но я оборвал его:

– С вами, Дэвис, мне не о чем говорить, по крайней мере теперь. Потом, когда мы с вами явимся в суд, с которым вы мне так надоедали все эти месяцы, настанет ваш черед говорить. Но не забудьте, что тогда и у меня найдется кое-что сказать о вас.

Он опять открыл было рот, но на этот раз его остановил Нози Мерфи.

– Помолчи, Дэвис, а не то я заткну тебе глотку, – крикнул он на него. Потом взглянул на меня и сказал: – Мы хотим стать на работу – вот чего мы хотим.

– Так не просят, – сказал я.

– Сэр, – добавил он поспешно.

– Вот так-то лучше.

– Ради всего святого, сэр, не пускайте их на корму! – вдруг зашептал мне на ухо Том Спинк. – Они всех нас прикончат. И даже если вас не тронут, так мне-то несдобровать – спустят меня за борт в какую-нибудь темную ночь. Они мне ни за что не простят, что я перешел на вашу сторону, сэр.

Я пропустил мимо ушей его причитания и обратился к трем висельникам:

– Лучше ничего и придумать нельзя, как стать на работу, когда людям приходится круто, как теперь вам. Что ж, чтобы доказать ваши благие намерения, беритесь, не откладывая, за работу.

– Мы хотели бы сперва поесть, сэр, – проговорил он робко.

– А я хотел бы, чтобы вы сперва поставили паруса. И знайте раз и навсегда: моя воля на этом судне – закон.

Нози Мерфи нерешительно взглянул на мальтийского кокнея, спрашивая у него совета. Тот подумал, посмотрел вверх на мачты, как будто сравнивая степень своих сил с требуемой работой, и, наконец, кивнул в знак согласия.

– Ладно, сэр, мы поставим паруса, – сказал он. – Только пока мы будем работать, нельзя ли сварить нам поесть?

Я покачал головой.

– Я не имел этого в виду и теперь не намерен менять мои распоряжения. Когда паруса будут приведены в порядок и все свалившееся на палубу убрано, вы получите полный обед.

Надо правду сказать: когда они полезли на мачты, было видно, до чего они ослабели. У некоторых даже не хватало сил подняться. Бедняга Сендри Байерс поминутно подтягивал свой живот, а лицо Нанси никогда еще не имело такого безнадежного выражения, как когда он, по приказанию мальтийского кокнея, полез на мачту.

Я должен мимоходом отметить случившееся на наших глазах чудо, которое привело нас в восторг. С помощью одного из патентованных шпилей люди поднимали брам-рею. Работа была трудная, и им приходилось круто. Сендри Байерс, грек Тони, Бомбини и Муллиган Джэкобс ворочали шпиль, Ларс Якобсен на своей сломанной ноге ковылял за ними. Нози Мерфи следил за работой.

Когда, выбившись из сил, они на минуту остановились, взгляд Мерфи случайно упал на Чарльза Дэвиса – единственного человека, который не работал с самого начала плавания и теперь не принимал участия в общей работе.