Вильям (Уильям) Виллис (Уиллис): На плоту через океан

После дождя, выпавшего близ острова Тау, у меня было достаточно воды, и я подумал, что не мешает немного привести себя в порядок — ведь англичане больше придают значение внешности, чем мы, американцы. Привязав штурвал, я достал из каюты бритвенные принадлежности и тщательно побрился и подстригся.

Острова Британского Самоа все отчетливее вырисовывались над океаном.

Микки торчала около меня и как будто не одобряла моих действий.

"Теперь, когда ты подстригся, ты стал не похож на себя, Бил", — казалось, говорила она.

— Ничего не поделаешь, Микки. Сегодня или завтра мне предстоит пожать руку английскому губернатору. Он и с тобой поздоровается. Не бойся, он тебя не обидит!

Покончив с бритьем и уборкой, я обернулся, чтобы бросить последний взгляд на острова Американского Самоа, скрывавшиеся в тучах, и увидел на расстоянии каких-нибудь трех миль позади плота судно. Я посмотрел на него в бинокль. У него был ярко-белый корпус и темно-желтые мачты. Судно шло по направлению к островам Британского Самоа, должно быть, в Аппию. Вероятно, это английское торговое судно, курсирующее между островами, подумалось мне, и я тотчас же поднял флаг на верхушке бизань-мачты.

Судно шло точно по моему курсу. Если оно приблизится ко мне, я попрошу передать в Аппию, чтобы мне выслали навстречу шлюп, который указал бы мне путь в порт. Посмотрев снова на судно в бинокль, я увидел развевающийся по ветру американский флаг. Американское судно! У меня мелькнула мысль, что это судно направляется ко мне. Наверное, приняли одну из моих радиограмм.

Судно быстро нагоняло меня и теперь уже находилось на расстоянии нескольких сот ярдов от плота. Верхняя палуба и мостик были черны от людей. На мой плот направлены объективы фото- и киноаппаратов. Судно оказалось на траверзе, почти в ста ярдах, и я мог разглядеть лица людей. Что вызвало такое возбуждение и почему столько аппаратов? Я не знал, что и подумать. Может быть, это судно голливудской киностудии? Может быть, снимают фильм в Самоа и приплыли посмотреть на меня ради забавы?

Но вот раздался с мостика голос.

— Рады ли вы снова видеть людей?

— Очень рад!

Что еще мог я сказать!

— Приятно ли вам слышать голоса людей?

— Еще бы!

— Вы разрешите отбуксировать вас назад в Паго-Паго?

— Конечно!

Трое дюжих самоанцев прыгнули с "Мануа-тель" [?!] в воду и поплыли по направлению к плоту. Взглянув на них, Микки забилась в щель, куда не проникла бы и белка. Самоанцы взобрались на плот и помогли мне убрать паруса, потом поймали переброшенный с судна конец буксирного троса и закрепили его на плоту. Было около одиннадцати часов утра. Вскоре с судна на плот приплыли двое американцев. Мы развернулись и взяли курс на Паго-Паго, находившееся примерно в шестидесяти милях от нас.

Только теперь я узнал, что уже сто тринадцать дней меня считали пропавшим. Ни одно из моих сообщений не было принято, за исключением последнего, посланного в эфир накануне, — о том, что я приближаюсь к Тутуила. Это сообщение принял и передал на Паго-Паго Дуг Каннольд, английский радист на острове Раратонга, из группы Кука, находящемся в семистах милях отсюда. После этого "Мануа-тель" был немедленно послан в океан на поиски моего плота, но из-за штормовой погоды и плохой видимости не мог меня найти и на ночь возвратился в Паго-Паго. На следующее утро он снова ушел в океан. Радист судна первым заметил мой парус на сером фоне океана.

До Паго-Паго предстояла долгая буксировка. "Семь сестричек", казалось, не желали идти на буксире, им, видно, хотелось по-прежнему бороться с ветром и волнами — ведь они самостоятельно проделали семь тысяч миль. Вырываясь на свободу, плот три раза обрывал трос. Сгустились сумерки, настала ночь, а мы все еще были далеко от Паго-Паго. Волны и фонтаны брызг то и дело обдавали плот. Самоанец все время стоял у штурвала.

Лишь около часа ночи, плывя под всеми флагами, мы вошли в гавань, образованную кратером потухшего вулкана, одна из сторон которого обрушилась в океан. К борту плота подошел небольшой катер, чтобы подтолкнуть его в темноте к пристани.

В заливе, стиснутом отвесными стенами, было очень тихо. Мне казалось, что я иду по огромному полутемному амфитеатру. Сейчас я был один на плоту. С берега не доносилось ни единого звука. Небольшой пирс и низкие навесы были освещены прожекторами. Там я увидел людей, украшенных цветами. На отдельные фигуры падал свет, но почти вся толпа стояла в темноте. Здесь были сотни самоанцев.